Ясный новый мир - Александр Михайловский

Вот и летели наземь с коней горячие мексиканские парни в сомбреро, напоровшиеся на плотный пулеметный огонь с тачанок в упор. Пылкие же сеньориты Марии, Бониты, Виолы и Карменситы, очарованные храбрыми кабальеро из далекой России, со стонами падали в их объятия.

Сами падали, без всякого принуждения, потому что отношение к грабителям и насильникам в бригаде у батьки Махно было суровое. Говоря проще, уличенных в непотребствах расстреливали у первого же столба. Вот выпотрошить поезд с «мануфактурой» или портовые склады, принадлежащие какой-нибудь крупной американской компании, и раздать добро народу – это совсем другое дело. Не грабеж это, а революционная экспроприация. Опять же яркая цветастая шаль или алая юбка до земли, чтобы не было видно босых ножек, делает девушку куда сговорчивей и благосклонней по отношению к пропыленному заезжему идальго с маузером через плечо и леденящим взглядом серых или голубых глаз. Помимо благосклонного отношения сеньорит, наша щедрость благоприятно повлияла на их отцов и братьев, которые начали интересоваться – как записаться в нашу бригаду, чтобы побыстрее разгромить связавшегося с проклятыми гринго предателя Каррансу.

Что касается так называемых местных властей в Веракрусе, то по отношению к ним Махно и его заместители Семен Каретник и немецкий анархист Карл Виндхофф соблюдали полный нейтралитет. Еще не настало время ворошить это осиное гнездо, тем более что в обмен на лояльное отношение местные власти снабжали нас информацией о передвижении подчиненных Каррансе отрядов федералистов. Но многие отряды федералистов просто переходили на нашу сторону, увеличивая силы бригады.

Гражданская война в Мексике, она такая – вчерашние союзники могут в ней стать лютыми врагами, и наоборот. Правда, ни особыми боевыми умениями, ни стойкостью в бою эти отряды не отличались, но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Кстати, помимо всех прочих, в наше войско записался бывший лейтенант мексиканской армии Хосе Асуэта, тяжело раненный во время отражения американского вторжения в Веракрус в 1914 году.

Для мексиканцев гражданская война – это не только революционная борьба крестьян за справедливую земельную реформу, но еще и национально-освободительная борьба против американского капитала (который в будущем станет транснациональным), захватившего почти полный контроль над мексиканской экономикой. Немцы и русские в бригаде Махно воспринимались мексиканцами как антагонисты американцев-гринго, и их считали естественными союзниками в деле национального освобождения Мексики от диктата северного соседа, который в XIX веке и так уже вдвое уменьшил ее территорию.

Приток местных кадров в бригаду Махно был особенно ценен в свете того, что крестьянская «Армия освобождения Юга», которая, по замыслу петроградских стратегов, должна была стать естественным союзником Махно, пока не торопится идти на соединение с интернациональной анархистской бригадой. Ее командующий, «генерал» Эмилиано Сапата, пока только присматривается к предполагаемому союзнику. Типа «Quiе́n es usted un señor Makhno?»[25] Для того чтобы привлечь внимание этого крестьянского вождя, требовалась громкая и яркая победа над каррансистами и американскими интервентами.

Впрочем, за этим дело не стало. Диктатор Карранса, поняв, что если он и дальше пустит дело на самотек, то все для него может кончиться плохо, обратился к командующему американскими интервенционистскими войсками генералу Першингу с просьбой посодействовать разгрому иностранного анархистского формирования, неожиданно доставленного в Мексику. Генерал Першинг, который сам был в ярости от того, с какой беззастенчивой наглостью Махно потрошит собственность американских компаний, немедленно согласился и, погрузив в эшелоны две кавалерийские бригады с артиллерией, выдвинулся в направлении Мехико. К американцам присоединилась кавалерия каррансистов, после чего объединенное войско, численностью в двенадцать тысяч сабель, в конном строю двинулось в сторону Веракруса.

Такой странный маневр объяснялся тем, что Карранса больше всего опасался внезапного рейда Махно в направлении Мехико и своей безвременной кончины после встречи с этим el diablo de rusia – «русским дьяволом».

Четыре суточных перехода примерно по семьдесят километров в день привели объединенное американо-каррансистское войско в городок Кордоба, находившийся в ста километрах пути от Веракруса. Там генерал Першинг планировал дать лошадям отдых в одни сутки, отпраздновать Рождество, после чего стремительным ударом разгромить армию Махно, используя внезапность и численное превосходство.

В его представлении анархисты выглядели эдакими бездельниками и оборванцами, которые умеют лишь пить кактусовый самогон и бесцельно палить в воздух. Но, как говорится, Першинг предполагал, а Махно располагал. За счет налаженных агентурных связей и хороших отношений с местным населением, особенно с батраками-пеонами, он знал о войске Першинга всё. А тот ничего не знал о выдвижении основных сил Махно к поселку Пеньюэла, расположенному всего в пяти километрах от Кордобы…

Рождественское утро 25 декабря 1918 года началось с того, что несколько анархистских сотен в конном строю, при тачанках с пулеметами, совершили лихой набег на Кордобу. При этом они довольно метко стреляли во всех, кто носил американскую военную форму, и забрасывали ручными гранами места скопления войск каррансистов и янки. Досталось и штабу генерала Першинга, расположившемуся в гостинице на окраине города.

Но федералисты и американцы, хотя и с большим трудом, но навели относительный порядок, после чего генерал Першинг решил примерно наказать наглецов. К тому времени махновцы уже развернули свои тачанки и, отстреливаясь на ходу от преследовавших их конных разъездов янки, выбрались из города. Першинг со своими главными силами стал преследовать русских анархистов, которые, как оказалось, умеют не только пить в неимоверном количестве текилу, но и воевать.

Махновцы даже на всем скаку довольно метро стреляли из пулеметов по преследователям, заставляя их держаться на почтительном расстоянии. То один, то другой американец или каррансист, поймав пулю, кубарем летели в дорожную пыль.

Но генерал Першинг, окончивший в свое время Вест-Пойнт, видимо, плохо знал военную историю. Иначе бы он сразу же вспомнил про тактику скифов, которые широко практиковали ложное отступление и последующий за этим удар своих главных сил. Генерал воевал неплохо, но противниками его до этого были индейцы, испанцы и китайцы. Хотя с русскими он все же был знаком – во время Русско-японской войны он в качестве наблюдателя находился в Маньчжурии при штабе японской армии.

Махно сумел доказать, что он – военачальник, сравниться с которым в этих краях вряд ли кто сможет. Якобы «паническое бегство махновцев» оказалось хитрым маневром. Каррансисты и американцы с ходу влетели в огневой мешок – три десятка замаскированных «максимов» открыли кинжальный огонь по плотной массе наступавшей кавалерии.

Это было не сражение – это было избиение. Шквальный пулеметный огонь сметал кавалеристов, словно коса смерти. Перед позициями махновцев образовался вал из конских туш и человеческих трупов. Два десятка тачанок, посланных в тыл американцев по объездной дороге через Омеальку, Куичипу, Гуаделупе и Аматлан, отрезали американцам дорогу к отступлению, после чего разгром превратился в бойню.