Дожить до рассвета - Виталий Дубовский

Белобог устало вздохнул, поднимаясь со своего места. В его глазах была печаль. Каждая их встреча всегда заканчивалась одинаково. Вновь и вновь раздувая в своей душе искру надежды, он шел к брату, и каждый раз тот отвергал его.

— Мне горько слышать твои слова, — произнес Белобог, протягивая к Чернобогу руки, — давай забудем наши распри, брат мой. Позволь мне обнять и вразумить тебя. И быть может, тогда Отец откроет для тебя врата в Вышние Миры. Смирение — великая мудрость. Умерь свою гордыню и тебе будут дарованы знания созидания. Ты сможешь сам создавать миры.

Чернобог расхохотался, словно не замечая протянутой к нему руки:

— Ты так ничего и не понял. Не все рождены быть пахарями и скотоводами. Я никогда не смогу создать что-либо, как это делаешь ты. Я воин! Я карающий меч Отца! Я умею лишь завоевывать, отбирать то, что создано другими! — Чернобог замолчал, вглядываясь в глаза брата. Улыбка покинула его лицо, и он тоскливо добавил, быть может, первый раз в жизни произнеся правдивые слова: — Я твое испытание. Испытание твоей мудрости, любви, силы духа… Ступай, брат, нам более не о чем с тобой говорить. Настала Ночь Сварога, и теперь я вступаю в свои права. Человечество обязано пройти это испытание. До Рассвета доживут лишь лучшие из твоих созданий.

Белобог печально вздохнул, покидая проклятое место гибели Лиходея. Много таких темных пятен осталось на Земле. Зверь такие места стороной обходит, людей, рядом живущих, преследуют неприятности, болезни одолевают. Такова скорбь Чернобога о своих павших сыновьях. Ничто в Яви не проходит бесследно.

— Эй, брат?! — прокричал ему вслед Повелитель Тьмы. — Где посох свой потерял?

Белобог улыбнулся, не оборачиваясь:

— Хочешь сделать из него клюку? Не выйдет, брат. Дуб — крепкое дерево, как сама жизнь, тебе его не согнуть. Я подарил его хорошим людям. Теперь там всегда будут смех и радость, даже если Земля содрогнется от несчастий. А себе я взращу новый посох, крепче прежнего. До встречи, брат мой.

Стоян опустился на колено, зачерпнув ладонью холодную воду Северного моря. Смыв пыль и грязь с обветренного лица, ведьмак поднялся на ноги, воззрившись вдаль. Там, за безграничной водной гладью, был ненавистный ему Асгард. Там была Ледея. Там был его сын. Ведьмак потерял счет дням и месяцам. Однако сердце его подсказывало — близок тот день, когда плач его чада оповестит этому миру о наступлении конца света. Скоро, очень скоро она родит его сына.

— Ну и где этот хаттский ублюдок?! — прорычал за спиной брата Пастух, зорко вглядываясь в морскую гладь. — Как бы не отступился в последний момент…

Словно отвечая на его вопрос, на горизонте появились паруса хаттских кораблей. Стоян усмехнулся, оборачиваясь к Пастуху:

— В кои-то веки ты усомнился во мне, брат? Неужели тот, кто правил великими атлантами, не распознает мысли их жалких потомков? — Ведьмак громко расхохотался, радостно подставляя лицо морскому бризу. Хаттский царь держал свое слово, сотни кораблей были переполнены его воинами. — Сиявуш всего лишь жалкий человек, помыслами которого правит гордыня. Как и его глупые предки, он испил из моих рук отравленное зелье Матери. Теперь его жизнь и моя власть переплелись воедино. Этот глупец желает усадить свой толстый зад на трон Асгарда!

Ведьмаки дружно расхохотались, глядя на приближающиеся корабли. Сиявуш изо всех сил рвался к власти, которой ему никогда не увидеть.

— Ярослав! Готовь войско к погрузке! — прокричал Стоян, не оборачиваясь.

Медведич кивнул, ловко запрыгивая на коня. Его затуманенный взор лишь на мгновение обратился к Асгарду. С каждым днем зов Ледеи слабел, словно она умирала.

Ведьмак обернулся, словно почувствовав его взгляд:

— Она все еще там, Ярослав. Она ждет нас.

* * *

…Чернава стояла у окна, задумчиво вглядываясь вдаль. Ее руки ласково гладили огромный живот, словно успокаивая неугомонного ребенка. Девятый месяц беременности был на исходе. Малышу уже было тесно в материнском чреве, и он настойчиво толкался своими крепкими ножками. Молодая женщина улыбнулась, нащупав пальцами его пяточку, и прошептала:

— Потерпи, мой маленький. Еще не время…

В дверь горницы тихо постучали, и на пороге появился Правитель. Маска более не скрывала его лица, и Чернава грустно вздохнула, видя его печаль:

— Враги уже рядом?

Чародей молчаливо кивнул в ответ, утомленно присаживаясь на лавку. Его осунувшееся от усталости лицо более не лучилось сиянием власти и величия. Дни и ночи напролет он и Ратибор готовились к предстоящей осаде Асгарда. Сотни защитных заклятий наложили они на стены города, тысячи оберегов изготовили для своих воинов. Магия истощила силы Правителя — за все в этом мире нужно платить.

— Он скоро появится на свет. Я чувствую это, — прошептала Чернава, не отрывая задумчивого взгляда от морской глади. — Я боюсь.

Правитель вымученно улыбнулся, глядя себе под ноги.

— Раньше мне казалось, что я мудр и всемогущ. — Чародей умолк на мгновение, пытаясь подобрать верные слова. — Последний год меня многому научил. Теперь я понимаю, что не знал ничего о жизни. Ничто не принадлежит нам вечно, ни здоровье, ни умения, ни власть. Некоторые даже с разумом прощаются к старости. Тысячи лет я учил людей, как должно им жить. Я правил великой империей, наставляя на путь целые народы. Когда-то и у меня был Наставник. Он вознаградил мои труды — мне была дарована молодость. Я радовался, вновь обретя ее. Но лишь сейчас, когда наступил судный час, я понял, насколько неоценим его дар. Он сохранил мои силы для того, чтобы я мог сражаться. Сражаться и погибнуть, принимая смерть для того, чтобы жили люди. Я тоже боюсь, девочка. Боюсь, но иного пути не вижу.

Правитель поднялся с лавки, направившись к выходу. Задержавшись у порога, он обернулся, печально улыбнувшись колдунье.

— Все ответы ищи в своем сердце, девочка. Лишь одно могу тебе сказать: родив сына демона, ты должна воспитать его человеком. Ты должна научить его радоваться, смеяться. Его плач и ярость уничтожат этот мир. Ледяное дыхание Нави уже сейчас веет от твоего чрева. Поэтому люби его. Лишь любовь пробудит в нем его человеческую сущность. А теперь мне нужно идти. Их корабли подошли к берегам Дарии.

Чернава молчаливо проводила Правителя взглядом, коснувшись ладонью груди. Там висел ключ, подаренный ей Богиней Карной. Он холодил ее и без того ледяное сердце, напоминая о единственно правильном выборе. Губы Чернавы шевельнулись и негромко прозвучали главные в ее жизни слова:

— Прости, малыш, но ты никогда не увидишь своего отца. Я не отдам тебя ему.

* * *

Малюта поднялся на крепостную стену, осторожно выглядывая в бойницу. Огромное войско Чернобога разбило лагерь, выстроившись лунницей у стен Асгарда. Заметив у бойницы любопытного воина, от их воинства отделилась одна из колесниц, по дуге проносясь мимо стены. Стоящий на колеснице лучник быстро спустил тетиву. Медведич ловко увернулся от просвистевшей в пяди от виска стрелы. Вслед удаляющейся колеснице с опозданием полетели стрелы асгардских ратников. Спрятавшись за щитоносца, хаттский лучник лишь расхохотался в ответ.