Айн Рэнд - Михаил Григорьевич Кизилов

Если для Фрэнка этот дом с прилегающими к нему ранчо и садом стал обителью его мечты, то для Айн – ловушкой, в которой она чувствовала себя отрезанной от мира. Писательница так и не научилась водить автомобиль, поэтому каждый раз, когда она выбиралась по делам в Голливуд, Фрэнку приходилось возить ее туда и обратно. Надо сказать, что, по воспоминаниям друзей семьи, водитель он был неважнецкий.

Завершив сценарий для фильма «Источник» в 1944 году, Айн Рэнд задумалась: что дальше? С одной стороны, она, конечно же, хотела писать новый роман, с другой – продолжать зарабатывать деньги. В результате она подписала пятилетний контракт с независимым кинопродюсером Хэлом (Гарольдом) Уоллисом (1898?–1986), получившим известность после оскароносного фильма «Касабланка», а позднее ставшим знаменитым благодаря фильмам с участием Элвиса Пресли. Его настоящая фамилия была Валинский (Волынский?), родители были родом из Ковно (Каунаса) и Минска, а сам он родился в Чикаго[373]. Уоллис, незадолго до того со скандалом покинувший «Уорнер Бразерс», безоговорочно принял поставленное Айн Рэнд небывалое по дерзости условие: она работает на него не более шести месяцев в год, посвящая оставшееся время личной жизни и творчеству.

Успешно адаптировав для Уоллиса несколько чужих сценариев, она вскоре получила задание написать собственный, посвященный… созданию атомной бомбы (его наброски сохранились[374]). Не будем забывать, что шел 1944 год, до бомбежек Хиросимы и Нагасаки оставалось около года и практически никто еще не понимал, что представляет собой ядерное оружие. В рамках работы над этим проектом Айн встретилась со множеством ученых, включая знаменитого «отца атомной бомбы» Джулиуса Роберта Оппенгеймера, общение с которым произвело на нее колоссальное впечатление; позднее именно он станет прототипом доктора Роберта Стадлера в романе «Атлант расправил плечи».

В дом О’Конноров постоянно приезжали интеллектуалы, художники, кинематографисты и политики. Приблизительно в это время, во многом под влиянием этих встреч, Айн стала серьезно интересоваться психологией, философией, культурологией, а также эпистемологией – теорией познания.

В 1946 и 1947 годах Айн решила всерьез заняться борьбой с коммунистической пропагандой, которая стала доставать ее и в Америке. В двенадцатистраничной брошюре «Киногид для американцев» она призвала кинематографистов и публику не давать коммунистам и сочувствующим им работать в киноиндустрии, снимать фильмы, прославляющие сталинский Советский Союз. Практически весь этот опус, восхвалявший устои американского общества, состоял из призывов защищать политическую систему США и ее демократические институты[375]. И это было написано иммигранткой, приехавшей всего 20 лет назад!

В 1947 году она приняла участие в еще одном важном антикоммунистическом проекте. В течение девяти дней Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности устраивала слушания по вопросу о прокоммунистических настроениях в Голливуде. В результате несколько голливудских фильмов военного времени («Русская песня», «Миссия в Москву» и «Северная звезда») были признаны рупором просоветской пропаганды, около трехсот работников киноиндустрии внесены в «черный список» лиц, подлежащих бойкоту, в числе которых были такие знаменитости, как Чарли Чаплин и Орсон Уэллс.

Айн Рэнд восприняла данный процесс как возможность осуществить личный вклад в борьбу против ненавистного ей коммунизма. 20 октября она появилась на официальных слушаниях комиссии в качестве «свидетеля поддержки». Изначально она хотела осудить два голливудских фильма – «Русская песня» и «Лучшие годы наших жизней», но в итоге ей дали сказать только о первом из них. С одной стороны, писательница была крайне недовольна ходом слушаний: по ее мнению, комиссия недостаточно серьезно относилась к проникновению в Америку коммунистической идеологии и появлению просоветских (просталинских) симпатий. С другой стороны, ей было приятно оказаться в центре внимания важных политических фигур, актеров и широкой публики[376].

Тем временем с фильмом по сценарию Айн Рэнд всё шло совсем не так, как она хотела. Поначалу множество выдающихся звезд Голливуда хотели получить роли Рорка и Доминик – настолько привлекательными оказались персонажи. В конце концов, на роль Говарда Рорка был взят знаменитый Гари Купер. «Он похож на Фрэнка», – восторженно повторяла обожавшая Купера Айн Рэнд. Ее энтузиазм по поводу Купера не очень понятен: актер, при всей его известности и обаянии, был откровенно стар для этой роли: во время съемок ему было уже под пятьдесят, в то время как Говарду Рорку в самом начале фильма – 22 года!

Тучи начали сгущаться после назначения режиссером ленты Кинга Видора, которого сама Айн считала «наихудшей кандидатурой для “Источника”». Проблемы возникли также и с поиском исполнительницы роли Доминик. Автор хотела, чтобы ее сыграла Грета Гарбо. К ее неудовольствию, на роль взяли тогда не слишком известную Патрицию Нил. Самое удивительное, что не любимый писательницей режиссер, по-видимому, настолько преклонялся перед Айн Рэнд, что приглашал ее на съемки, чтобы она объясняла актерам психологию их персонажей! Увы, это не слишком утешало писательницу, которую постоянно заставляли вносить поправки в сценарий и урезать отдельные, принципиальные для нее, диалоги и монологи. В особенности тяжело ей далось сокращение финальной речи Говарда Рорка на суде. Дошло до того, что необходимость сокращения речи и исключения из нее моментов, где Рорк выражал свою концепцию индивидуализма и эгоизма, ей разъяснял специально приглашенный для этого католический священник.

Несмотря на то что большинство сцен всё же удалось отстоять, Айн осталась крайне недовольна картиной:

«Люди, которые занимались фильмом, были недостойны этого задания… Я завершила свои связи с Голливудом. Там больше не было ничего для меня»[377].

Тем не менее фильм пользовался успехом.

Во время работы над картиной Фрэнку приходилось ежедневно возить Айн в Голливуд и назад на ранчо. Его жизнь окончательно стала приложением к жизни супруги; по вечерам, вернувшись домой, он был вынужден выслушивать ее гневные филиппики в адрес голливудских интриганов и наблюдать, как она впадает в ярость из-за чьего-то несогласия с ее мнением. Он с ней не спорил, однако уже тогда друзья стали замечать у него приступы недовольства женой. Позднее эти внезапные и не всегда объяснимые вспышки будут становиться всё более частыми. По мере того как физическая близость становилась для супругов O’Коннор менее значимой, всё более отчетливо проступала разница в их характерах.

Глава седьмая. Расправляя плечи атланту

«Забастовка»

В декабре 1943 года, вскоре после приезда четы O’Коннор в Голливуд, состоялся телефонный разговор Айн Рэнд с Изабель Паттерсон, во время которого ей в голову пришла идея написать новый роман. Пэт советовала писать не художественную, а философскую книгу, в которой можно было бы высказать свою жизненную позицию. Айн отказывалась, говоря: «А что, если я забастую? А что, если все творческие умы мира объявят забастовку?» Замолчав