Дарители. Книга 5. Сердце бури - Екатерина Соболь

Генри фыркнул, снимая перчатку. Последний шанс стать свободным и начать новую жизнь был у него в руках – и он собирался его уничтожить. Он сжал нитки голой рукой, и сияние впиталось в его руку. Когда он разжал ладонь, там даже пепла не осталось. Ну конечно, нити – это чистое волшебство, и он забрал его себе. Любовь приносит страдания, любовь – это сложно, но в глубине души он готов был каждый раз выбирать ее снова и снова.

С площади раздался страшный грохот, и Генри подскочил. Рыночные прилавки обрушились, превращаясь в пепел, и все товары разлетелись по земле.

– А, забыл сказать, – как ни в чем не бывало проговорил Странник, глядя вниз так, будто там происходит что-то забавное. – Все, что ты сделал, вернулось, и это тоже.

– Простите! – слабо крикнул Генри перепуганным продавцам. – Мы найдем плотника и сделаем новые!

К сожалению, его крик имел обратный результат: все поняли, кто виноват, и сердито завопили, задрав головы и грозя в его сторону кулаком. Генри скатился с парапета и спрятался на полу башни, обхватив колени.

– Квартал мастеров на том берегу тоже исчез? – мрачно спросил он.

– Ага. Растворился, как дым, – довольным голосом сказал Странник, вглядываясь в даль. – Его уже давно пора перестраивать, а так даже силы на снос тратить не пришлось. Люди на секунду перепугались, но уже повеселели: кто хоть иногда не мечтает о том, чтобы его рабочее место волшебным образом исчезло посреди бела дня?

Генри застонал. Сердце колотилось, как у кролика, от безмятежного отрешенного спокойствия, в котором он пребывал полдня, и следа не осталось.

– Это потому, что вот теперь ты действительно жив, – со смехом подсказал Странник. – Беги, дружок. По-моему, тебе пора домой.

Генри еще пару секунд смотрел на него, а потом кинулся вниз по лестнице, ведущей в сад. Он бежал со всех ног, но его опередили: дверь распахнулась, и на порог дворца вылетел Эдвард. Как только Генри его увидел, он тут же понял: получилось. Это был тот самый Эдвард, которого он знал, хмурый и беспокойный, с озабоченной складкой между бровей.

– Я тебя сейчас убью, – процедил Эдвард, сжимая и разжимая кулаки. – Все кости тебе переломаю.

Глядя на побагровевшего от ярости Эдварда, Генри понял одно: кажется, восхищения можно больше не ждать.

Эдвард побежал вниз по белой мраморной лестнице, а Генри побежал от него: лицо Эдварда никак не обещало счастливой братской встречи. Оставалось надеяться, что он слегка остынет, если выбьется из сил.

К тому времени как Эдвард домчался до конца лестницы, Генри отбежал от нее всего шагов на пятьдесят: во-первых, последние дни его измотали, во-вторых, он и не собирался выигрывать эту погоню. Эдвард мчался на него, как лось, а Генри уходил в сторону и огибал деревья, чтобы усложнить маневр. Он старался не улыбаться, чтобы не доводить Эдварда окончательно, но ничего не получалось, и когда тот наконец поймал его за край куртки, Генри рассмеялся – взахлеб, как в детстве.

– Радуйся, что ты чуть не с того света вернулся, а то точно бы по зубам получил, – проворчал Эдвард, прижимая его к себе обеими руками. – Ты когда-нибудь прекратишь всех спасать?

Генри помотал головой, прижимаясь лбом к его плечу, но не отстранился.

– Извини, что я это сделал, – пробормотал он. – Что заставил всех вспомнить. Не смог удержаться.

Эдвард издал какой-то сдавленный звук, отдаленно напоминающий смешок.

– Ну ты даешь, – искренне сказал он. – Знаешь, это странное чувство: я три дня как будто провел в теле пустоголового типа, у которого появляется не больше одной мысли в минуту, и это вроде бы я сам, но, поверь, мне не хотелось бы снова в него превратиться.

– А мне он понравился. – Генри крепче вжался лбом в его плечо, стараясь не касаться лицом голой кожи, чтобы не обжечь. Он мог бы стоять так весь день. – Беззаботный такой. Тебе есть чему у него поучиться.

Эдвард тяжело вздохнул и отодвинул его от себя.

– Пойдем. Папа будет рад узнать, что у него теперь есть второй сын, как в старые, добрые времена.

Слова о старых, добрых временах всколыхнули в голове Генри воспоминание, от которого он похолодел. Эдвард сразу заметил, и складка между его бровями стала глубже.

– О нет. Опять это лицо, которое говорит: «У нас неприятности, всему конец». Может, хоть на полчаса перерыв сделаешь?

– Мне нужно кое за кем сходить, – пробормотал Генри, и Эдвард застонал.

– Никуда ты не пойдешь, – внятно сказал он, но Генри уже отошел на несколько шагов, лихорадочно озираясь.

– Здесь я, здесь, – успокоил Странник. Он сидел на толстой ветке ивы, прислонившись спиной к стволу. – Я понял, куда ты хочешь пойти. Мне туда тоже страшновато заглядывать, но ты прав: нужно.

Он спрыгнул с ветки, и Генри шагнул к нему. Эдвард преградил ему путь.

– Я серьезно: ты никуда не пойдешь. Опять не вернешься, опять что-то случится, опять ты…

– Вернусь. Тебе нужно больше доверять людям.

Эдвард посмотрел на него так, что Генри на секунду соскучился по тому недолгому времени, когда тот считал каждое его изречение великой истиной. Генри поднырнул под его руку, схватил пальцы Странника и почувствовал, как земля уходит из-под ног. Протестующий крик Эдварда зазвенел у него в ушах, а потом наступила вязкая, абсолютная тишина.

В прихожей дома Тиса было пыльно и светло. Генри прислушался, но из комнаты не доносилось ни звука.

– Я сам не знаю, выжил ли он после рокировки и всего остального, – тихо сказал Странник. – В нем оставалось совсем мало жизни, одно неосторожное движение, и…

Генри толкнул дверь в комнату. Перси лежал на диване, подтянув колени к груди, и не двигался. Рядом с ним клубком свернулись две кошки, при виде гостей они подняли головы и заурчали. Генри медленно подошел и тронул Перси за плечо.

– Эй, – тихо сказал он. – Просыпайся. Я же обещал, что разбужу тебя, когда все закончится. Я пришел.

Странник стоял у двери, как будто не решался подойти ближе. Генри затряс Перси за плечи, но тот не открывал глаза, и тогда Генри приложил ухо к его груди. От облегчения его затрясло: сердце билось. Слабо, медленно, но билось. Генри ударил Перси ладонью по щеке, мысленно извинившись, но голова безвольно мотнулась в сторону, и глаза так и не открылись.

– Ты можешь его разбудить? – отчаянно спросил Генри, оборачиваясь.

– Знаю того, кто сможет, – кратко сказал Странник и пошел к окну.

Он распахнул створки, и в комнату ворвался солнечный свет, а вместе с ним – что-то переливающееся и бешено хлопающее крыльями. Дрозд-разбудильник приземлился на спинку стула, какое-то время неодобрительно косился на кошек, а затем перелетел на грудь Перси.

– Пожалуйста, разбуди его, – попросил Генри. – Это Барс.

Мальчик на диване совсем не выглядел, как барс, но дрозд понял. Он вытаращил глаза – значит, не знал, как выглядит создатель королевства в настоящем обличье, – а потом доскакал до шеи Перси и деловито заглянул ему в ухо. Генри думал, что дрозд начнет выводить какую-то прекрасную мелодичную песню, но тот, похоже, сразу решил прибегнуть к самому действенному средству, которое берег на крайний случай. Он открыл клюв и завопил на одной ноте таким дурным голосом, что Генри согнулся и зажал уши. Звук был такой, как будто огромным ногтем ведут по куску стекла.