Харбин - Алексей Воронков

Возле входа его встретил укрытый башлыком молодой казачок в длиннополой шинели с шашкой на боку и попросил предъявить документы.

– Да нет у меня никаких документов – понимаешь? – взмолился Болохов. – Я оттуда… – Он ткнул замерзшим указательным пальцем куда-то в сторону далекой границы. – Из России…

– Беглый, что ли? – подозрительно посмотрел на него казачок.

– Ну да… беглый! – обрадовался сообразительности парня Болохов.

– Все равно не пущу, – нахмурился казак, преграждая ему дорогу.

– Как же тогда мне быть?.. – с трудом шевеля замерзшими губами, растерянно произнес Александр.

На его счастье в этот момент из здания выходил ротмистр Шатуров. Окинув взглядом незнакомца и спросив, что тому надо, велел ему следовать за собой.

Личная канцелярия генерала Хорвата, куда его привел моложавый брюнет в офицерских погонах, находилась во втором этаже и представляла собой довольно просторное помещение о двух окнах. Болохов поразился тому, насколько по-домашнему уютной и где-то даже праздничной выглядела здешняя обстановка. На окнах со вкусом подобранные шторы, подоконники заставлены горшочками со всевозможными растениями, над головой совсем не канцелярская несколько кокетливая пятирожковая японская люстра, яркий коврик на полу. Даже старые казенные стулья и такой же старый кожаный диван у стены были наряжены в белые накрахмаленные чехлы, а на стоявшем здесь же письменном столе и маленьком канцелярском столике для машинистки был идеальный порядок. И только большая карта Российской империи на стене да висевший над столом начальника личной канцелярии генерала портрет государя императора в золоченой раме говорили о том, что это все-таки служебное помещение.

Где-то в дальнем углу монотонно отмеряли время большие старинные напольные часы. Бросив взгляд на циферблат, Болохов отметил про себя, что он прибыл сюда ровно к половине пятого, когда люди уже живут сладким предчувствием конца рабочего дня. А вот этот ротмистр, поди, решил раньше времени сбежать домой, но не удалось.

– Что случилось, Сергей Федорович? Почему вы вернулись? Вам же вроде господин генерал разрешил отлучиться на полчаса… – оторвавшись от работы, спросила брюнета машинистка, этакая юная зеленоглазая милашка в светлой кофточке.

– Да вот… – ротмистр указал на Болохова. – Человек с бедой к нам пришел…

Девушка удивленно посмотрела на незнакомца. Глаза их встретились. «Боже, какой же он милый! – подумала Лиза. – А худой-то, худой какой! Неужели жена его не кормит?»

Что до Болохова, то его поразило лицо девушки. Оно было спокойным и приветливым. Таких лиц он давно не видел – они остались в прошлом. Лик сегодняшней России – это суровая маска времени. Поэтому лица советских девушек выглядят напряженными и сосредоточенными. Нет, тот мир, в котором живет эта барышня, совсем иной. Ей не надо часами выстаивать в очередях, не надо надрывать душу на всех этих митингах, в ярости потрясая кулаками и сыпля проклятия в адрес врагов революции, в конце концов не надо бояться, что ночью в ее дом ворвутся вооруженные люди и увезут неведомо куда. Здесь люди живут по своим часам. Вон по тем, что спокойно и мерно отстукивают время в углу.

Заметив, с каким любопытством Лиза смотрела на незнакомца, ротмистр засуетился.

– Lise, ты не знаешь, генерал сильно сейчас занят? – указывая взглядом на дверь, за которой находился кабинет руководителя организации, поторопился спросить он.

– Вы что, Сергей Федорович, забыли? У него же там посетитель… – ответила она, не преминув при этом снова бросить заинтересованный взгляд на незнакомца.

Ротмистр внезапно нахмурился. Ему не понравилось то, как его Лиза смотрит на этого блондина.

– Ах, да… конечно… – растерянно проговорил он. – Я же сам к нему проводил господина Наямото… Что ж, подождем… Ну а вы пока присядьте, – указал он Болохову на венский стульчик, который находился у самых дверей и явно предназначался для посетителей.

«Наямото!.. – опускаясь на стул, повторил про себя Александр. – Уж не тот ли это человек из японской военной миссии, которому он должен был передать записку от господина Миязаки? Вот так да! Выходит, они тут все заодно. Впрочем, стоит ли удивляться? У всех у них одна цель – уничтожить первое в мире советское государство».

Шатуров снял шинель и, открыв дверцу стоявшего у входа небольшого гардероба, повесил ее на плечики. После этого он прошел к столу с массивной столешницей и расположился за ним.

– Lise, у тебя, случаем, нет с собой никакой книжонки? – решил он каким-то образом скрасить время. – А то пока генерала дождешься… – произнес он и невольно зевнул. Накануне они с Лизой ходили в театр, а потом допоздна просидели в ресторане. Вернулся домой только за полночь, потому и не выспался.

«Значит, тебя зовут Лиза… Хорошее имя. И оно очень тебе идет», – глядя на сидевшее напротив него скромное создание, подумал Александр.

Тем временем Лиза, порывшись в своей сумочке, с которой она ходила в институт, достала какую-то небольшую книжицу.

– Вот, только томик стихов Ачаира.

– Пойдет! – кивнул ротмистр. – Я люблю стихи Алексея Алексеевича. Помните? «Не сломала судьба нас, не выгнула, хоть пригнула до самой земли. И за то, что нас Родина выгнала, мы по свету ее разнесли», – продекламировал он. – Кстати, Lise, вы знаете, что Ачаир – это литературный псевдоним поэта? Нет? Так вот, настоящая его фамилия Грызов. Это мне начальник нашей контрразведки Одоевцев сказал. Он ведь все про всех знает.

Лиза удивлена.

– Ачаир… – произнесла она. – Как-то странно звучит, правда?

– Так называется сибирская станция, где он родился, – выказал свою осведомленность Шатуров. – Кажется, это где-то под Омском… Между прочим, я однажды слышал, как он читал свои стихи…

– Вы что, бывали на заседании здешнего литкружка? – удивилась Лиза.

Шатуров покачал головой.

– Нет, он тогда выступал в госпитале, куда мы с товарищами привезли подарки для инвалидов.

– Понятно, – кивнула головой Лиза. – Ну а я иногда посещаю «Чураевку»… Это так здешние поэты называют свой литературный кружок, – бросив взгляд в сторону гостя, на всякий случай пояснила она. – Ну а вам?.. Вам нравятся стихи Ачаира? – неожиданно спросила она его.

Болохов пожал плечами.

– Видите ли, я… – Он замялся.

– Скажите уж прямо, что не любите поэзию! – несколько насмешливо произнесла девушка.

Услышав это, Болохов даже обиделся. Чтобы доказать обратное, он начал вдруг читать стихи:

Дочитав до этих строк, Болохов остановился и посмотрел на девушку. Ее глаза выражали одновременно растерянность и удивление.