Пленники вечности - Дмитрий Морозов

Маневрировать было поздно. Только ангмарец собрался отдать приказ об атаке, с баркаса послышался приглушенный крик. Их заметили.

У данов реакция оказалась отменной, не зря их предки наводили ужас на все северное побережье Европы! В следующий миг что-то прошелестело в воздухе и глухо ударило в русскую лодку. Один из легионеров, пронзенный китобойным гарпуном, рухнул на скамью без стона и крика, убитый наповал.

Двое легионеров продолжили грести, идя на сближение, остальные схватились за оружие. Хоббит поднялся на пляшущей лодке во весь свой гигантский рост и послал сулицу с силой метательной машины, мстя за гибель товарища. Один из вражеских гребцов свалился за борт. Следом полетели новые дротики, произведя страшное опустошение в рядах рыбаков.

Суда сблизились на критическую дистанцию, началась схватка.

Численность оказалась почти равной, доспех бойцов Чернокрылого Легиона остался на флагмане, а кинжалы и короткие мечи давали небольшое преимущество перед баграми, веслами и гарпунами. Сказывалась также и сноровка данов, настоящих детей моря. Схватка затягивалась, крики раненых и умирающих грозили долететь до башни.

К счастью, берег оказался совсем рядом, и там давно заметили, что игра идет совсем не по ранее утвержденному плану. Абордажная команда кинулась в воду и поплыла к баркасу. Ее появление и решило исход неожиданной и жаркой схватки.

Клинки вязли в человеческих телах, даже смертельно раненые даны продолжали полосовать ноги нападавших острыми рыбачьими ножами. Ни один из них и не подумал сдаться.

Ангмарец отвернулся, когда люди Соболевского начали добивать раненых.

«Ничего не поделаешь, — твердил он себе. — Если враг не сдается — его уничтожают, так, кажется, нас учили в далеком детстве добрые коммунистические дяденьки и тетеньки…»

Краснознаменная мантра помогала слабо. Назгул уже собрался дать сигнал к окончанию бойни, как вдруг его взгляд остановился на погибшем легионере, скорчившемся на дне лодки. Скрюченные пальцы, с нелепой татуировкой «Маша» пониже пястных костяшек, мертвой хваткой вцепились в злосчастный гарпун.

Ангмарец сжал зубы и промолчал.

Погиб еще один член Легиона — ему перебили шейные позвонки ударом весла, а также один из людей Соболевского, кажется, выходец из Новгорода.

Жизнь его оборвал нож, вскрывший артерию на бедре. От потери крови ратник потерял сознание. Когда ему кинулись оказывать помощь, было уже поздно.

Захваченный баркас выглядел страшно, словно мифологический корабль скандинавского бога Локки, спешащего на Рагнарёк, последнюю битву мира. Он был залит соленой водой и кровью, завален трупами и ранеными.

Действовать пришлось быстро, без лишних сантиментов.

Мертвецов скинули за борт, троих тяжело тяжелораненых сгрузили на берег в том месте, которое не просматривалось с башни.

Ангмарец не без внутреннего содрогания запахнулся в снятую с мертвеца штормовку из тюленьей кожи, нахлобучил на голову традиционную скандинавскую шапочку рыбака, прозванную реконструкторами «пингвиновкой» за странную и довольно нелепую форму. Еще шестеро воинов облачились в трофейные тряпки, взялись за весла.

Всего через несколько минут баркас, на большом расстоянии не вызывающий подозрения у сонных часовых, двинулся в сторону рыбачьей деревушки.

В это самое время Соболевский и четверо его лучших людей залегли на каменной тропинке, идущей со стороны каменной твердыни к лачугам.

Ангмарец и его спутники вытащили баркас на песок, принялись копаться в сетях, задыхаясь от густого рыбного духа, смешанного с запахом человеческой крови. Вскоре из башни появился офицер и оба примелькавшихся воина с гизармами на плече. В этот раз за ними шла и прислуживавшая Магнусу девица с корзинами.

Дождавшись, когда офицер поравняется с ним, Соболевский кинулся вперед беззвучно, словно росомаха. Кинжал ударил офицера точно под кирасу, пробив печень. Датчанин умер быстро, так и не осознав, кто и зачем на него напал.

Бросок сулиц не принес успеха, лишь ранив одного из оставшихся в живых врагов. Девица взвизгнула и бросилась наутек, но абордажник настиг ее и сшиб с ног, прижав к земле и выкручивая руки.

Соболевский едва успел обернуться, как на него сверху обрушилась гизарма. Он только и успел сместиться вперед, уходя от тяжелого лезвия. Древко ударило в голову, защищенную лишь подшлемником, укрепленным нашитыми стальными чешуйками. Поляк ухитрился сделать еще шаг и попытался достать неприятеля кинжалом, но тот легко уклонился. После этого Ежка потерял сознание.

Шедший замыкающим дан умудрился снести голову одному из нападавших и тут же оказался изрублен мечами.

Оставался оглушивший Соболевского воин…

Этот оказался настоящим мастером боя. Гизарма так и мелькала в воздухе, отгоняя врагов на почтительное расстояние. На дальней дистанции ничего поделать с даном было нельзя. Тот прекрасно понимал, что мечи и кинжалы короче его грозного оружия.

Подбежавший со стороны деревни ангмарец попытался поднырнуть под зубастое лезвие модифицированной алебарды, но тут же схлопотал по загривку обратной стороной древка и ткнулся лицом в землю. Дан тут же попробовал могучим пинком свернуть ему челюсть, но промахнулся буквально на волосок.

Абордажники отвлекли дана, и назгул сумел отползти в сторону на четвереньках.

Участь дана казалась предрешенной, но он впал в самое настоящее берсеркерское состояние. Хохоча во все горло, он сам бросался на врагов, дико вращая глазами и размахивая гизармой.

В итоге Черный Хоббит умудрился перерубить древко противника пополам, лишив того преимущества дистанции. Хотя кровь хлестала у врага из множества ран, он еще несколько мгновений продолжал отмахиваться обломками, пока конец его существованию не положил удар ангмарца.

— Крепкий парень! — прохрипел назгул. — Таким курганы насыпать надо…

— Таких собакам надо скармливать! — Хоббит с каким-то детским обиженным выражением рассматривал правый рукав суконной рубахи, быстро набухающий от крови. — Достал все же, стервец.

— Поставь свечку, что всю руку по плечо не оттяпал. Да заткните вы кто-нибудь эту девицу!

Абордажник выхватил из-за голенища нож и поднес к глазам женщины. Та осеклась на самой верхней ноте своего крика и замолчала.

— Не подняли ли мы тревогу? — спросил ангмарец.

В это время девица вдруг сказала:

— Вы за Магнусом? Московиты?

Назгул захлопал глазами. Потом догадался:

— Это ты огонь на башне зажгла?

— Я.

— А чего визг подняла?

— А кто не закричит, когда вокруг убивают, машут алебардами и мечами!..

Женщина оттолкнула в сторону своего пленителя, поднялась и принялась приводить в порядок платье.

— Как думаешь, в башне услышали шум схватки и крики? — спросил ангмарец, с тревогой глядя на то, как люди Соболевского спешно пытаются привести в чувство своего командира.