Русалка и миссис Хэнкок - Имоджен Гермес Гауэр

– Ну, не все сразу, – говорит мистер Хэнкок.

– Нет-нет, – живо возражает Анжелика, и он видит, как колышется ее грудь, мягкая и нежная, как заварной крем. – Именно все – и сразу! Значит, так, вот что мне нужно. Эльфийские стрелы, окованные серебром для безопасности. Слон, чтобы на нем кататься. Мантикора, центикора, грифон.

– Увы, – отвечает мистер Хэнкок. – В краях, куда я посылаю свои корабли, подобные существа не водятся.

– Так раскиньте вашу сеть пошире, сэр. – Анжелика наклоняет голову набок, точно яркая маленькая птичка.

– О нет. – Начав хвастать, он уже не может остановиться. – Я намерен покончить с торговлей в ближайшие несколько лет. У меня достаточно большой доход от моих вложений, чтобы наслаждаться праздностью до конца жизни.

– Вам можно позавидовать.

– Настолько большой, что я сделал крупное пожертвование на нужды бесплатной школы, и я собираюсь строить дома призрения.

Мистер Хэнкок занимается благотворительностью со всем усердием человека, преданного своему приходу: отсутствие у него потомства никак не сказывается на размере вспомоществования, выделяемого им дептфордским церквям и вдовам; на подарках детям из бедных семей ко Дню святого Валентина; на щедрых суммах, выплачиваемых плотникам, чьи инструменты были украдены, или молодоженам, чей дом сгорел.

– О, вот как? – Анжелика с интересом взглядывает на него. – То есть вы не бережете свои деньги для себя одного?

– Нет, конечно.

Мистер Хэнкок искренне не понимает, зачем вообще богатство без таких вот благотворительных жестов, которые, по твердому его убеждению, являются не столько показателем денежной состоятельности, сколько просто обязанностью любого приличного человека. Сам он сызмалу всегда стремился поделиться с ближним каждым фартингом, у него оказавшимся, просто потому, что любые деньги предназначены именно для того, чтобы ими делиться.

– У меня нет детей, нет жены. На что еще мне тратиться?

Анжелика пожимает плечами:

– Наверняка у вас есть какие-то желания, потребности.

– Да нет. Нет, я полностью всем удовлетворен. – Круговым движением кисти мистер Хэнкок взбалтывает остатки чая в своей чашке. – Хотя в моем доме нет таких дорогих вещей, как здесь у вас.

Анжелика осушает свою чашку.

– Так с этого-то самое приятное и начинается, – говорит она, слизывая влагу с губ. – С покупки дорогих вещей.

Мистер Хэнкок обводит взглядом комнату. Количество вещей в ней просто не поддается оценке: буйное разнообразие текстур и красок, смесь хорошего и дурного вкуса, и все, вместе взятое, поражает воображение, но одновременно словно говорит сердцу опытного торговца: да, здесь обитает богатство – пока что. Женщина, уверенная в своем постоянном доходе, может каждый сезон покупать новый чайный сервиз, но покупка трех сразу безусловно свидетельствует о подспудной тревоге, порожденной мыслями о возможных грядущих потерях, убытках, переменах судьбы.

– Я вижу, вы не даете своим деньгам лежать без дела, – замечает мистер Хэнкок.

– О, они тратятся наилучшим образом. Ведь неизвестно, что готовит нам завтрашний день. Вы можете разориться и навсегда лишиться радостей, которые у вас могли бы быть.

– Всех нас ждут вечные радости в мире ином, – говорит он, каковое заявление для него самого сродни некоему призраку, который наиболее достоверным кажется тогда, когда в него не всматриваешься.

– По мнению людей, сведущих в этом вопросе, меня не ждут, – твердо отвечает Анжелика, чем крайне обескураживает мистера Хэнкока.

– Но ведь раскаяться никогда не поздно, – отваживается указать он.

– Да, конечно, – только как же мне себя обеспечивать в таком случае? Вдобавок женщина, сама зарабатывающая на жизнь, неизбежно будет нуждаться. Моя мать всегда добывала средства к существованию самым приличным трудом и до сих пор страшно стыдится своего положения.

– А почему вашей матери пришлось работать?

Анжелика очаровательно хмурится, будто бы колеблясь, сказать или нет.

– Мой отец… – произносит она, а потом протяжно выдыхает, и два эти слова одиноко повисают в воздухе на несколько мгновений. Потом она продолжает: – Отправился в американские колонии, чтобы обогатиться.

– И оставил вас без всякой поддержки.

– Он отсутствовал дольше, чем рассчитывал. Море, вы же понимаете. – И мистер Хэнкок сочувственно кивает, чего она от него и ждет. – Ну и мы вынуждены были искать приличную работу – шитье и все такое подобное. А когда заработков с нее оказалось недостаточно, мать попыталась устроиться учительницей в школу. Но жителям нашего городка это не понравилось. «Да как вы можете бесчестить имя своего мужа таким вот образом? – возмущались они. – Как можете говорить во всеуслышание, что он бросил вас на произвол судьбы? Где ваша преданность?»

Мистер Хэнкок смотрит на нее с новым интересом. Анжелика вдруг становится до боли похожей на его сестер и племянниц. Он-то думал, что она женщина совсем другой породы и мерки к ней должно применять совсем другие – но нет, по всему судя.

– Ваш отец поступил недостойно, – говорит он.

– О, он был настоящим авантюристом, – не без гордости отвечает Анжелика. – У него были цели, лежащие за пределами нашего разумения.

– И все же порядочный человек никогда не забудет о тех, кто от него зависит.

Сейчас Анжелика кажется очень хрупкой в своем белом платье; лицо ее лишь слегка тронуто пудрой, золотистые волосы вольно рассыпаются по плечам. И выглядит она самой обычной женщиной: такая же кожа, такие же ресницы, такие же движения, как у любой другой. Мистер Хэнкок запросто может вообразить, как она идет по дептфордской улице, среди женщин его круга.

– А ваши дядья, деды? – спрашивает он. – Они же должны были позаботиться о вашей матери.

Анжелика трясет головой:

– Никогошеньки. – А потом продолжает, немного сбивчиво и с таким видом, словно сама удивлена, что говорит такое; но голос ее при этом звучит очень настойчиво и взволнованно: – А когда ты бедна и беззащитна, ты уже считай что шлюха, даже если твое падение пока не свершилось. Едва в твоей жизни что-то идет неладно, у тебя непременно возникает искушение зарабатывать торговлей собой. Все знают, что такой день рано или поздно наступит. Сколь бы добропорядочной ты ни была, пятно бесчестья уже лежит на тебе. И в конце концов ты осознаешь, что у тебя нет иного выбора.

Чем больше Анжелика говорит, тем понятнее она становится для мистера Хэнкока.

– А ваш отец вернулся? – спрашивает он.

Анжелика сжимает губы и смотрит в окно. В холодном свете дня ее голубые глаза кажутся прозрачно-серыми.

– Сколько времени должна была я дожидаться, чтобы узнать? Я отправилась в Лондон на поиски своего счастья.

Господи, как же он рад, что все его сестры замужем и племянницы надежно защищены паутиной родственных связей и семейной собственности. Неужели Сьюки, останься она одна, стала бы?.. Нет, нет, она девочка благоразумная, убеждает себя мистер Хэнкок; ее образование и способности помогли бы ей… Но с другой стороны, он не раз слышал, как хороших девочек обманывают, одурманивают, насильничают.