Русалка и миссис Хэнкок - Имоджен Гермес Гауэр

В саду на Беркли-Сквер Анжелика взбивает пальцами белый муслин, стекающий на лацканы редингота и, невзирая на холод, широко раскрывает ворот капюшона. Она заколола шарф на горле бриллиантовой стрелкой, подаренной Рокингемом, и хочет удостовериться, что брошь хорошо видна. Белла, взяв подругу под руку, настойчиво продолжает:

– Так он уже назначил тебе содержание?

– Ах, вечно одно и то же! Вот именно для того, чтобы решить вопрос полного моего обеспечения, он и уехал сейчас. Ужасно досадно, что Джорджи пришлось покинуть город в самый разгар празднеств. Ты ведь наверняка помнишь, Белла, как это раздражительно, когда ты востребована. Разумеется, стоило лишь мне остаться одной, без покровителя, все так и хлынули к моим дверям – и каждый из них взял бы меня под свое крыло, кабы мог.

– Действительно?

Самообладание – одна из сильных сторон Беллы. Что бы она там ни думала, на лице у нее не отражается ровным счетом ничего, когда Анжелика продолжает:

– Владелец русалки – помнишь такого? – он навестил меня на днях и теперь настойчиво просит о еще одной встрече, нынче вечером.

Подруга хмурится:

– Но ты же не допустила его до себя?

– Нет, конечно же! Он и пальцем ко мне не притронулся. И никогда даже не попытается!

Минуло уже несколько дней, но Анжелика по-прежнему остается в недоумении от того, каким образом завершилась встреча с мистером Хэнкоком. Деньги, предложенные торговцем, существенно поправили бы ее положение, однако она отказалась от них без раздумий. Поступи она так из верности Рокингему, она возгордилась бы своей добродетелью, но, поскольку Анжелика отказалась от денег ради себя самой и ради мистера Хэнкока, она испытывает легкий трепет вины. Она снизошла до разговора с человеком, стоящим значительно ниже Рокингема на общественной лестнице, понимающим многие вещи, недоступные его пониманию, и невольно воскрешающим в ее памяти жизненные обстоятельства, которые лучше бы навсегда забыть. Ей хотелось бы быть целомудренной девой, рожденной из пены морской сразу во всей полноте телесного развития. Вспоминать, какими опасными и унизительными путями она прошла, чтобы стать знаменитой куртизанкой Анжеликой Нил, ей крайне неприятно.

– Он знает про Джорджи, – успокоительно говорит она и тянет подругу к витрине кондитерской лавки.

– Не попытается, покуда довольствуется дружбой, – не унимается Белла. – На меня он не произвел впечатления человека, строго блюдущего подобные кодексы поведения.

Анжелика звонко смеется.

– Если вдруг у него в глазах появляется какое-нибудь эдакое выражение, я просто наклоняюсь к нему поближе, вот так, и говорю: «Мне нужна русалка». Я обдаю его щеку горячим дыханием и спрашиваю: «Ну и где моя русалка, а, мистер Хэнкок?» Бедный глупец на днях отправил корабль на поиски русалки для меня.

Описанная сцена – чистейший плод воображения, но заранее подготовиться к любым возможным ситуациям всегда полезно. Поскольку подруга молчит, Анжелика торопливо щебечет дальше:

– Ну послушай, Белла, во всем христианском мире не найдется такой жены, которой не пришлось бы хоть раз в жизни идти на поступки много худшие, и моя верность Джорджи остается прежней – ведь если бы я заботилась только о собственном благополучии, я бы давно с ним рассталась. – Она заводит подругу в благоухающие недра лавки, настойчиво заверяя: – Во всех прочих отношениях мы верны друг другу, как пара влюбленных голубков. – Ее глаза уже устремляются к груде цукатных печений на прилавке, и ноги сами несут в направлении взгляда. Обращаясь к накрахмаленному фартуку за прилавком, Анжелика говорит: – Полфунта вот этих, будьте любезны. Запишите на счет Рокингема.

Женщина, уже было начавшая складывать печенье в кулек из папиросной бумаги, останавливается и говорит:

– Ему мы в долг не отпускаем.

– Прошу прощения?

– Для него здесь нет кредита. Только наличные.

Анжелика выпрямляется во весь свой рост и раздраженно произносит:

– Видимо, вы не знаете, кто я такая.

Женщина пристально смотрит на нее холодными светлыми глазами:

– О, я прекрасно знаю, кто вы такая, мадам. Просто имя вашего содержателя здесь не в чести. За ним счет длиной в фут, подлежащий оплате.

– Бога ради, это же всего лишь печенье! – возмущенно восклицает Анжелика. – Ох уж этот прижимистый торговый люд! Прямо уму непостижимо, правда, Белла?

Остальные посетительницы в лавке – респектабельные дамы – поворачиваются, чтобы понаблюдать за шумной сценой, сначала совсем украдкой, а потом не совсем.

– Печенье, за которое с ноября набегает долг, – сурово чеканит женщина. – Не говоря уже о трех банках персиков в сиропе, тридцати девяти желеях – вместе с бокалами, ни один не возвращен, – одном савойском бисквитном торте в три фута высотой, семи коробках миндального печенья и четвертьпинтовых пузырьках шоколадного ликера общим числом… – она делает паузу, чтобы перевести дыхание, – тринадцать штук. Вся сумма задолженности составляет пятнадцать фунтов и восемь шиллингов.

– Всего-навсего! И из-за жалких пятнадцати фунтов вы подвергаете меня такому унижению?

– Если я позволю каждому уклоняться от уплаты по счетам – с чем я останусь?

Анжелика вздыхает:

– Совершенно очевидно, что здесь имел место обычный недосмотр, причем скорее с вашей стороны, нежели с его. Ну хорошо, запишите на мое имя. Я велю своей помощнице расплатиться с вами.

Женщина мотает головой:

– Если он не в состоянии оплачивать свои счета, полагаю, он и ваши оплатить не сможет. Или вы получаете доходы из чьих-то еще кошельков?

– Да как вы смеете!

Белла, стоящая с потупленным лицом, трогает подругу за локоть и шепчет в свой шарф:

– Замолчи, Джелли!

– И не подумаю! Ты слышала, что она сказала? – Голос Анжелики звучит пронзительно и визгливо, отражаясь эхом от каждой облицовочной плитки, заставляя дребезжать каждый стеклянный колпак на прилавке.

Компания сладкоежек уже не в силах скрывать своего интереса: дамы и господа сидят прямо, полностью обратившись в глаза и слух.

– Да как вы смеете, мадам? – повторяет Анжелика.

– Если у вас нет наличности, ничем не могу вам помочь. – Женщина решительно кладет ладонь на полунаполненный кулек, и папиросная бумага хрустит, сминаясь.

В карманах у Анжелики лежит блокнот с желтоватыми страницами, миниатюрная карточная колода, маленькая жестянка, куда собираются булавки, потерянные и ненароком найденные, крохотное зеркальце на всякий случай, миниатюрный портрет возлюбленного Джорджи, моточек красной ленты и бутылочка румян. Но в карманах у нее не отыщется даже единого паршивого полупенни. Она настолько отвыкла держать деньги при себе, что почти забыла, как они выглядят; любые суммы просто стекают с ее губ вольным потоком обещаний.