Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

«Ну, мне-то это нравится, — подумала Скарлетт, стараясьуловить, куда клонит, старуха. — Я-то рада его женитьбе на Сьюлин. Почемубабуля считает, что мне это неприятно? Просто она убеждена, что мне это должнобыть неприятно так же, как и ей».

Скарлетт была озадачена и чувствовала себя немногопристыженной — как всегда, когда люди приписывали ей помыслы и чувства, которыхона не разделяла.

Между тем бабуля, обмахиваясь пальмовым листом, живопродолжила:

— Я не одобряю этого брака, как и ты, но я практическисмотрю на вещи — и ты тоже. И когда происходит что-то неприятное, а ты ничегоне можешь поделать, какой смысл кричать и колотить по полу ногами. В жизнибывают взлеты и падения, и с этим приходится мириться. Я-то уж знаю: ведь внашей семье, да и в семье доктора этих взлетов и падений было предостаточно. Инаш девиз такой: «Не вопи — жди с улыбкой своего часа». С этим девизом мыпережили немало — ждали с улыбкой своего часа и стали теперь большимиспециалистами по части выживания. Жизнь вынудила. Вечно мы ставили не на тулошадь. Бежали из Франции с гугенотами, бежали из Англии с кавалерами[15], бежали из Шотландии с Красавцем принцем Чарли[16],бежали с Гаити, изгнанные неграми, а теперь янки нас изничтожили. Но когда быни случилась беда, проходит несколько лет — и мы снова на коне. И знаешьпочему?

Она склонила голову набок, и Скарлетт подумала, что большевсего бабуля сейчас похожа на старого всеведущего попугая.

— Нет, конечно, не знаю, — вежливо ответила она.Но в душе все это ей бесконечно наскучило — совсем как в тот день, когда бабуляпустилась в воспоминания о бунте индейцев. — Ну, так я тебе и скажу, в чемпричина. Мы склоняемся перед неизбежным. Но не как пшеница, а как гречиха!Когда налетает буря, ветер приминает спелую пшеницу, потому что она сухая и неклонится. У спелой же гречихи в стебле есть сок, и она клонится. А как ветеруймется, она снова подымается, такая же прямая и сильная, как прежде. Вот инаша семья — мы умеем когда надо согнуться. Как подует сильный ветер, мыстановимся очень гибкими, потому что знаем: эта гибкость окупится. И когдаприходит беда, мы склоняемся перед неизбежным без звука, и работаем, иулыбаемся, и ждем своего часа. И подыгрываем тем, кто много ниже нас, и беремот них все что можем. А как войдем снова в силу, так и дадим под чад тем, начьих спинах мы вылезли.

В этом, дитя мое, секрет выживания. — И, помолчав, онадобавила: — Я завещаю его тебе.

Старуха хмыкнула, как бы забавляясь собственными словами,несмотря на содержавшийся в них яд. Она, казалось, ждала от Скарлетт согласиясо своей точкой зрения, но та не очень внимала всем этим рассуждениям и немогла придумать, что бы сказать.

— Нет, — продолжала Старая Хозяйка, — нашапорода, сколько ее в землю ни втаптывай, всегда распрямится и встанет на ноги,а этого я не о многих здешних могу сказать. Посмотри на Кэтлин Калверт. Самавидишь, до чего она дошла. Белая голытьба! Даже ниже опустилась, чем еемуженек. Посмотри на семью Макра. Втоптаны в землю, беспомощны, не знают, чтоделать, не знают, как жить. И даже не пытаются. Только и причитают, вспоминая,как было хорошо в старину. Или посмотри на.., да в общем, на кого ни посмотри внашем графстве, за исключением моего Алекса и моей Салли, да тебя и ДжимаТарлтона с его девчонками, ну и еще кое-кого. Все остальные пошли на дно,потому что нет в них жизненных соков, нет у них духу встать на ноги. Люди этидержались, пока у них были деньги и черномазые, а теперь, когда ни денег, ничерномазых не стало, они уже в следующем поколении станут «голодранцами».

— Вы забыли про Уилксов. — Нет, я про них незабыла. Я просто решила быть деликатной и не упоминать про них: ведь Эшли —твой гость. Но раз уж ты произнесла это имя — что ж, посмотри на них! ВозьмиИндию — как я слышала, она уже превратилась в высохшую старую деву и изображаетиз себя вдову, потому что Сью Тарлтона убили; она даже не пытается забыть его ипостараться подцепить кого-нибудь другого. Она, конечно, не девочка, но, если бпостаралась, могла бы подцепить какого-нибудь вдовца с большой семьей. Ну, абедная Милочка — та всегда была помешана на мужчинах и не отличалась большимумом. Что же до Эшли, ты только посмотри на него!

— Эшли — прекрасный человек, — запальчиво началабыло Скарлетт.

— Я и не говорю, что не прекрасный, но он беспомощен,как черепаха, перевернутая на спину. И если семейство Уилксов переживет этитяжелые времена, то лишь благодаря Мелли. Это она их вытянет, а не Эшли.

— Мелли! Господи, бабуля! Ну, о чем вы говорите?! Ядостаточно долго жила с Мелли и знаю, какая она болезненная и как боится всего,да у нее не хватит духу сказать гусю «пошел вон».

— А зачем, собственно, надо говорить гусю «пошел вон»?По-моему, это только зряшная трата времени. Гусю она, может, такого и нескажет, зато скажет всему миру, или правительству янки, или чему угодно, чтобудет угрожать ее драгоценному Эшли, или ее мальчику, или ее представлениям ожизни. Она другая, Скарлетт, — не такая, как ты или я. Так вела бы себятвоя мать, будь она жива. Мелли часто напоминает мне твою мать в молодости… Иочень может быть, что ей удастся вытянуть семейство Уилксов. — Ну, Мелли —это добропорядочная простофиля. Что же до Эшли, то вы несправедливы к нему.Ведь он…

— Да перестань ты! Эшли только и учили, что читатькнижки, и больше, ничего. А это не поможет человеку вылезти из тяжкогоиспытания, которое выпало сейчас всем нам на долю. Как я слышала, он самыйплохой земледелец во всей округе. Попробуй сравни его с моим Алексом! До войныАлекс был настоящим денди — никчемнее его во всем свете было не сыскать: так идумал что о новых галстуках, да как бы напиться, да подстрелить кого-нибудь, анет — так гонялся за девчонками, которые тоже были хороши. А ты посмотри нанего теперь! Как он научился хозяйствовать, потому что пришлось научиться.Иначе он подох бы с голоду и все мы вместе с ним. И вот теперь он выращивает вграфстве хлопок — вот так-то, мисс! Куда лучше того, что выращивают в Таре! Исо свиньями, и с птицей умеет обращаться. Хм! Хоть и вспыльчивый, а отличныймалый. Умеет ждать своего часа, и если изменились времена, то и он меняется;когда вся эта Реконструкция окончится, вот увидишь — мой Алекс будет такой жебогатый, какими были его отец и дед. А вот Эшли…

Скарлетт не могла спокойно слушать, как принижают Эшли.

— Все это пустые разговоры, — холодно прервала онастаруху, хотя и кипела от возмущения.

— Ничего подобного, — заявила бабуля, пронзая ееострым взглядом. — Ведь с тех пор как ты уехала в Атланту, ты тоже именнотак себя и вела. Да, да. Мы все слышали про твои проделки, хоть и живем здесь вглуши. Времена изменились, и ты изменилась. Мы слышали, как ты подлизывалась кянки, и ко всякой белой рвани, и к набившим себе мошну «саквояжникам», —лишь бы вытянуть из них денежки. Уж ты их и умасливаешь, и улещиваешь, как яслыхала. Что ж, сказала я себе, так и надо. Бори у них каждый цент — сколькосможешь, но когда наберешь достаточно, пни их в морду, поскольку больше онитебе не нужны. Только не забудь это сделать и пни как следует, потому чтоприлипни к тебе белая рвань — и ты погибла.