Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

Скарлетт смотрела на бабулю, сосредоточенно нахмурясь,пытаясь переварить ее слова. Но к чему все это было сказано, она по-прежнему неулавливала и все еще негодовала по поводу того, что Эшли сравнили с черепахой,барахтающейся на спине.

— По-моему, вы не правы насчет Эшли, — внезапнообъявила она.

— Скарлетт, ты просто глупа.

— Это вы так думаете, — грубо оборвала ееСкарлетт, жалея, что нельзя надавать старухе по щекам.

— О, конечно, ты достаточно умна, когда речь идет одолларах и центах. Умна по-мужски. Но как женщина ты совсем не умна. Когда речьидет о людях, ты нисколечко не умна.

Глаза Скарлетт заметали молнии, она сжимала и разжималакулаки.

— Я тебя как следует распалила, да? — заметила сулыбкой старая дама. — Что ж, этого-то я и добивалась.

— Ах, вот как, вот Как?! А зачем, позвольте узнать?

— У меня есть на то достаточно причин, и весьма веских.Старуха откинулась в кресле, и Скарлетт вдруг увидела, какая она бесконечностарая и усталая. Скрещенные на веере маленькие скрюченные желтые лапкиказались восковыми, как у мертвеца. Внезапно Скарлетт многое поняла, и весьгнев ее улетучился. Она перегнулась и взяла в ладони руку старухи.

— Какая же вы миленькая старенькая лгунишка, —сказала она. — Вы же сами ни единому слову не верите из всей этой чепухи.Просто вы сейчас говорили что в голову придет, только бы я не думала о папе,верно?

— Нечего ко мне подлизываться! — проворчала СтараяХозяйка, выдергивая руку. — А говорила я с тобой по этой причине, отчастиже потому, что все сказанное мной — правда, а ты слишком глупа, чтобы понять,что к чему.

Но, произнося эти слова, она улыбнулась, и они не прозвучалитак уж резко. И Скарлетт тотчас забыла об обиде, которая была нанесена Эшли.Значит, бабуля, к счастью, на самом деле вовсе так о нем не думает.

— Все равно спасибо. Вы были очень любезны, чтопоговорили со мной, и я рада, что вы поддерживаете меня насчет Уилла и Сьюлин,хотя.., хотя очень многие не одобряют их брака.

В этот момент в холле появилась миссис Тарлтон с двумястаканами пахтанья. Неумелая хозяйка, она расплескала пахтанье, и стаканы былиперепачканы.

— Мне пришлось спускаться за ним в погреб, —сказала она. — Пейте скорее, потому что все уже возвращаются с кладбища.Скарлетт, неужели ты в самом деле позволишь Сьюлин выйти замуж за Уилла? Я,конечно, вовсе не хочу сказать, что он нехорош для нее, но ведь он же из«голодранцев», и к тому же…

Взгляд Скарлетт встретился со взглядом бабули. В старческихглазах горел озорной огонек, и в глазах Скарлетт вспыхнули ответные искорки.

Когда все распростились и скрип колес и цоканье копытзамерли вдали, Скарлетт прошла в кабинет Эшли и вынула из глубины секретерасверкающий Предмет, который она спрятала там накануне среди пожелтевших бумаг.Услышав, как Порк шмыгает носом в столовой, накрывая на стол к ужину, она окликнулаего. Он тотчас явился на ее зов, и вид у него был такой несчастный, как узаблудившегося, потерявшего хозяина пса.

— Пори, — сурово сказала она, — если ты неперестанешь плакать, я.., я тоже заплачу. Прекрати это.

— Да, мэм. Уж я стараюсь, так стараюсь, да вот вспомнюмистера Джералда и…

— Ну, так не вспоминай. Я чьи угодно слезы могувынести, только не твои. Ну, неужели, — Продолжала она уже мягче, —ты не понимаешь, почему? Мне невыносимо видеть, что ты плачешь, потому что язнаю, как ты его любил. Высморкайся, Порк. Я хочу сделать тебе подарок.

В глазах Порка промелькнуло любопытство, и он громковысморкался, побуждаемый, впрочем, скорее желанием угодить, чем любопытством.

— Помнишь, как в тебя пальнули, когда ты ночью забралсяв чужой курятник?

— Боже милостивый, мисс Скарлетт! Да я ни в жизньникогда…

— Забрался, забрался, так что не ври мне, тем более чтос тех пор столько времени прошло. Помнишь, я еще сказала тогда, что подарю тебечасы за твою преданность?

— Да, мэм, очень даже помню. Я-то уж думал, выпозабыли.

— Нет, не забыла, и вот они, эти часы. И она протянулаому массивные золотые часы с резной крышкой и с цепью, на которой виселонесколько печаток и брелоков. — Бог ты мой, мисс Скарлетт! —воскликнул Порк. — Да это же часы мистера Джералда. Я миль он раз видел,как он смотрел на них!

— Да, Порк, это папины часы, и я дарю их тебе! Бери.

— Ох, нет, мэм! — И Порк в священном трепетепопятился на шаг. — Это часы белого жентмуна, да к тому же мистера Джералда.И как это вы сказать такое могли, чтобы дать их мне, мисс Скарлетт? Ведь часыэти по наследству переходят к малышу — Уэйду Хэмптону.

— Они твои. Что Уэйд Хэмптон сделал для папы? Разве этоон ходил за ним, когда папа заболел и ослаб? Разве он купал его, и одевал его,и брил? Разве он был с ним, когда пришли янки? Разве он воровал для него? Нобудь идиотом, Порк! Если кто и заслужил часы, так это ты. И я знаю, что папаодобрил бы меня. Держи.

Она взяла черную руку и положила Порку на ладонь часы. Поркс благоговением уставился на них, и по лицу его медленно разлилась радость.

— Это правда мне, мисс Скарлетт?

— Да, конечно.

— Ну-у.., благодарствуйте, мэм.

— Хочешь, чтобы я отвезла их в Атланту и отдалаграверу?

— А гравер — это кто? — В голосе Порка звучалоподозрение.

— Это такой человек, который напишет на задней крышкечто-нибудь вроде.., ну, например, так: «Верному и преданному слуге Порку — отсемьи О’Хара».

— Не-е.., благодарствуйте, мэм. Не надо этогогребера. — И Порк шагнул в сторону двери, крепко сжимая в руке часы.Легкая улыбка тронула губы Скарлетт.

— А почему, Порк? Ты что, не веришь мне, думаешь, я ихтебе не верну?

— Нет, мэм, я вам верю.., только понимаете, мэм, выведь можете и передумать.

— Никогда я не передумаю.

— Ну, или, скажем, можете их продать. Я так думаю, оникучу денег стоят.

— Неужели ты считаешь, что я могу продать папины часы?

— Да, мэм, если вам деньги понадобятся.

— Тебя побить за это мало, Порк. Я, пожалуй, передумаюи возьму часы назад.

— Нот, мэм, не возьмете! — Впервые за весь деньпроблеск улыбки появился на удрученном лице Порка. — Я ведь вас знаю… Ивот что, мисс Скарлетт…