Каждый дар – это проклятие - Кэролайн О'Донохью

знаешь, как обернется дело. Не всем это сходит с рук. Пока имущество не сменило владельца, а девушку не отправили в приют для умалишенных, за ней присматривают вооруженные слуги.

И вот я здесь, в городе, чтобы освободить ее.

И вот я здесь, в городе, пытаюсь освободить себя.

Я прохожу через черный вход, ведущий на кухню. Домохозяйка всегда пользуется служебными дверьми. Я напоминаю себе, что это здание мне знакомо, что это всего лишь школа Святой Бернадетты, только в иную эпоху, в ином обличье. А кухня – это подвальная столовая для шестиклассниц.

На кухне слуг нет, но что-то варится в огромном котле, окутанном клубами пара. Крышка дребезжит, стальное брюхо дрожит от жара. Я снимаю крышку и осматриваю кусок мяса, который варился так долго, что стал практически неузнаваемым. Довольно увесистый кусок. Индейка?

Туту с надеждой смотрит вверх. Нет, это не индейка. Зайцы.

Есть зайцев – плохая примета, и еще хуже есть их до первых заморозков в году. Зачем варить зайцев летом, когда в них полно паразитов, способных убить человека?

Я понимаю, что это должны были быть мои зайцы, то есть зайцы, предназначенные мне в качестве оплаты, которых я отдала бы собаке. Их выпотрошили, разделали на четвертинки и сварили. Кровь в моих жилах струится быстрее, подталкивая меня к панике.

Кто-то хотел сделать мне подношение. Возможно, оставил зайцев нетронутыми на задней ступеньке. А кто-то другой взял этих зайцев и положил их в котел. Кто-то не очень сообразительный. Или кто-то пытается передать мне сообщение.

«Помни, Мэйв, – повторяю я себе, – ты здесь не для того, чтобы решать ее проблемы. Ты здесь, чтобы решать свои проблемы».

Я поднимаюсь по лестнице из полуподвального помещения на первый этаж. В коридоре тоже ни души. Вдоль стен расставлены ужасно неудобные стулья с тонкими изогнутыми ножками, обитые парчой. Мебель со слоем пыли в тех местах, где, по мнению слуг, хозяева ее не замечают, но я все вижу и замечаю.

Из будущего кабинета сестры Ассумпты доносится шум. Низкий и мужской. Смех. Пьяный. В нем также чувствуется усталость от недосыпа на протяжении нескольких дней, что неудивительно для некоторых социальных слоев этой эпохи. Постоянные попойки, охота, карты, переезды из одного поместья в другое. Честно говоря, мне на них совершенно наплевать. Громкий взрыв хохота прерывается прерывистым бормотанием и звоном наполняемых стаканов.

Наверху, в картинной галерее, я вижу девушку – как бы сквозь туман, с расплывающимися очертаниями. Она искоса смотрит на меня.

– Привет, вот и я, – говорю я.

Это Лили. Воспоминания Домохозяйки перемешались с моими воспоминаниями. Моими привязанностями, моими мыслями. Интересно, кого еще увижу я здесь после О’Каллаханов?

– Мэйв, – отзывается Лили чистым голосом – голосом знакомой мне Лили. – Ты здесь, чтобы помочь мне сбежать?

Интересно, попытается ли она обмануть меня, как Ро?

– Эм-м… Я здесь, чтобы снять это проклятие. Наверное, я должна повторить все действия Домохозяйки, прежде чем убить ее? А ты как думаешь, это правильное предположение?

Она пожимает плечами. Несмотря на желтый оттенок лица, выглядит она вполне здоровой.

– Наверное.

Я смотрю на нее с подозрением.

– А тебе не приказывали ограбить меня или что-то в этом роде?

Она снова пожимает плечами.

– Вроде нет. Я просто хочу выбраться отсюда.

Со стороны лестницы доносится топот тяжелых ботинок.

– О, нет, – виновато говорит Лили. – Извини.

– Ну, конечно, – я стараюсь не слишком показывать свое раздражение. – Все было подстроено заранее.

Внезапно мои руки оказываются связанными невидимыми путами, и меня тянет вперед. Я падаю на пол лицом вниз. Дверь с грохотом распахивается.

– Ага, – раздается голос Аарона. – Несите ее вниз.

Меня, обездвиженную, относят в карточную комнату. Так вот что здесь произошло: обманом или предательством меня убедили покинуть природу, мою естественную среду обитания. Предал ли меня Поди? Или кому-то доверился? Имеет ли это значение, когда в котле на кухне варятся кишащие паразитами зайцы, а я лежу лицом вниз под карточным столом?

«Кишащие паразитами», – эти слова здесь кажутся как никогда уместными, поэтому я произношу их с шипением. Кишащие паразитами.

Кто-то ботинком переворачивает меня, и теперь я смотрю в потолок.

– Твое время вышло, ведьма, – с презрением говорит Аарон. – Глубочайшие соболезнования. Свяжите ее.

Я чувствую, как меня связывают по рукам и ногам, и вижу знакомые лица Манон и Нуалы. Прищурившись, я пытаюсь различить других. В углу, обмахиваясь веером, стоит Фиона. За карточным столом сидят мои братья. Миры истончились донельзя, и прошлое смешалось с настоящим.

Аарон пьяной походкой расхаживает по комнате в красном военном мундире и тасует колоду игральных карт.

– Полагаю, ты не любительница игры в карты, ведьма?

Я ничего не отвечаю. Я слишком занята тем, что пытаюсь разгадать головоломку, к которой меня не подготовил Рене. Получается, что Фальшивый Аарон хочет убить Домохозяйку. Но ведь для этого сюда пришла и я? Позволить ли ему совершить задуманное?

– Не знаю, почему ты называешь меня ведьмой, – злобно шипит Домохозяйка, – ведь это ты наложил на меня свою магию.

Он не отвечает. Только ухмыляется и расхаживает по комнате, шаркая ногами.

– Говорят, что Таро изобрели египтяне. Этакая разновидность мифов о богах, запертых в картах. Они прекрасно понимали ограниченность богослужений и молитв. Некоторые мифы лучше облекать в форму игры – так они становятся доступнее для простолюдинов.

Я пытаюсь воспользоваться своей магией или подозвать собаку, но ни то, ни другое у меня не получается. Я беспомощна. К такому состоянию привыкла Мэйв, но не Домохозяйка.

– А ты знаешь, что все короли и королевы имеют свои прототипы?

Он придвигает стул ближе ко мне. Выбирает из колоды короля червей.

– Карл Великий, – говорит он, бросая карту, которая падает мне на грудь, и снова тасуя колоду.

– Бубновый король. Юлий Цезарь.

Брошенная карта падает мне на щеку и соскальзывает на пол.

– Пиковый король. Царь Давид.

Карта падает мне на ноги.

– Король треф. Александр Македонский.

Со стороны коридора слышатся грохот, тяжелые шаги и звон металла. Принесли вареных зайцев.

– Как видишь, можно заключить мифы в карты, и там они будут жить вечно. Интересно, можно ли проделать нечто подобное с тобой, ведьма?

Скрежет ножей, треск рвущихся сухожилий, разрывающейся плоти. На лицо мне падают капли горячей жидкости. Смесь воды и крови – зайцы не проварились до конца.

Вот как все заканчивается и начинается. Так могучая деревенская колдунья становится картой, песней, легендой. Произносятся слова – на латыни, греческом, древнескандинавском. Окружающие меня предметы – бутылка бренди, кувшин с молоком, рамы для картин – светятся как руны. Я войду в колоду карт азартных игроков. Стану