Однажды я встретила волка - Анна Клирик

и выпустил Филлата, а затем поднялся на ноги.

На край поляны, скрытый тенью деревьев, Лик уходил под гробовое молчание и сдавленные ругательства Филлата. Руки мелко дрожали от клокочущей в груди ярости, но Лик прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Он пришел сюда размяться, и его планам никто не помешает.

Глава 32

Рууман

Четырех богов-покровителей зверолюдов чаще всего называют первыми богами. Встречается еще название ' изначальные боги ', но оно скорее просторечное. Изначальный — это сущность, не столько похожая на божество, сколько на материю, из которой был создан мир, и первые боги тоже появились от Него. Иногда эту сущность называют Хаосом, а на древнем языке он звучит как llier.

Тиэда Бут. ' Тайны богов '

Из коллекции библиотеки академии Куубер.

Х514 год, 22 день месяца Зреяния

Рууман остановился перед покрытой мхом дверью, но вместо того, чтобы постучать, зачем-то провел по ней пальцами. День был полон событий, разозливших его до невозможности, и в попытке охладить голову он больше часа провел в лесу. В конце концов, ноги привели его к дому, на пороге которого он желал сейчас оказаться меньше всего. Тогда в голове и промелькнула предательская мысль, что единственным собеседником, способным выслушать его и, возможно, дать совет, может быть та, с кем он провел половину жизни.

Прочистив горло, Рууман несколько раз постучал, но привычного ' входите ' не услышал. Ответом ему послужила тишина, и, толкнув на проверку дверь, он убедился, что дома никого не было. Какая-то его часть облегченно выдохнула, и, оглядевшись, Рууман поспешил прочь, надеясь, что его замешательства никто не видел.

Интересно, куда Дииса запропастилась в такое время?

В поселении вовсю готовились к вечерним тренировкам, столь долгожданным после новолуния. Волколюды приветствовали своего вождя, почтительно склоняя головы, но Рууман, шагая по протоптанным дорожкам, почти не уделял им внимания. Хотелось еще ненадолго побыть одному. Хоть клан чувствовал, что вождь не в духе, тот был не готов поручиться, что не сорвется на кого-то из сородичей.

Рууман совершенно точно не хотел искать Диису, но вместе с этим тайно желал столкнуться с ней где-нибудь. От противоречия хотелось выть и рычать, но вместо этого он стискивал зубы.

Спокойствие пришло к нему на берегу реки, где вода грохотала, перекатываясь на порогах, и заглушала его собственное раздражение. Некоторое время Рууман стоял, вглядываясь в бурлящий поток, на гребнях которого набухала пена. Тень от леса окрашивала воду в глубокий темный цвет, и вождю казалось, что если слишком долго в нее смотреть, то можешь невольно упасть.

Рууман не знал, сколько времени прошло, прежде чем он почувствовал чужое присутствие за спиной. Выбранное им место, укрытое скалами, уже не единожды спасало его от нежеланных гостей, и найти здесь его могли лишь двое.

И в этот раз его нашел не Ирмар.

— Не ожидала увидеть тебя здесь. Не помню даже, когда ты последний раз сюда приходил.

Рууман закрыл глаза. Зачем оборачиваться, если образ собеседницы и так вставал ее перед глазами? Так хоть не увидит ее уставшее лицо — а судя по голосу, Дииса была измотана.

— Тяжелый день? — хмыкнул он.

— Не легче твоего.

— Ты всегда так говоришь.

— Не хочешь ли ты снова оспорить тяжесть моей ответственности? — Голос волколюдки стал вкрадчивым.

Рууман шумно выдохнул. Он снова перестал понимать, рад ли был этой встрече или же хотел поскорее уйти.

— Я не собираюсь заводить с тобой этот разговор, Дииса. Однажды он уже расколол нашу семью.

— Совсем ты шуток не понимаешь, — вздохнула она, опускаясь на каменистый берег. — С тех пор, как мы перестали жить под одной крышей, ты становишься все хмурее и серьезнее.

— Мое положение в клане как-то не располагает к шуткам. Особенно сейчас.

— Я слышала, — перебила вождя Дииса, — что та занятная человеческая девушка вскоре придет в наш клан. Это правда?

Говорить о дочке охотника, доставившей столько проблем, не хотелось. Стоило подумать о ней, как следом вспоминался горящий яростной решимостью взгляд сына. Рууман хорошо знал этот блеск в глазах, эту смелость, которая стирала все границы самообладания и толкала на опрометчивые поступки. Даже защищая Тайру, Лик думал о той, ради кого рискнул своим положением, из-за кого сейчас клан разрывался на части.

Все они по молодости совершают одни и те же ошибки.

— Каждый в клане сейчас про нее говорит, — наконец, проворчал Рууман.

— Мне о ней стало известно гораздо раньше. И я даже знаю, о чем ты думаешь. — Дииса заметила перемены на его лице и улыбнулась. — Считаешь, что она изначально плохая партия Лику?

Вождь едва не зарычал.

— Я посмотрю на нее и решу, — процедил он сквозь зубы.

Дииса тяжело вздохнула. Трава у берега заволновалась от порыва ветра, и волколюдка провела по ней рукой, будто гладила.

— В этом все дело, Рууман. Ты пытаешься решить за других, не всегда считаясь с их мнением. Нередко пользуешься властью, даже по отношению к собственным детям. Тайра всегда была покорна, хотя в душе бунтовала, желая поступить по-своему. И Лик уважал тебя и как отца, и как вождя. Но сегодня он впервые огрызнулся, да?

— Ты и об этом уже знаешь?

Ругаться с Диисой или даже просто попытаться опровергнуть ее слова было непросто, Рууман отлично это знал. Потому сейчас, вместо того, чтобы возразить, он лишь молча сцепил руки и уставился на перекатывающуюся на порогах реку. А первая волчица улыбнулась еще шире, когда поняла, что попала в точку.

— Когда-нибудь это должно было случиться… — пробормотал вождь.

— Вот как ты заговорил.

Рууман вскинулся и бросил на Диису раздраженный взгляд, но столкнулся со спокойствием на ее лице. Ему стало не по себе — будто он повел себя не так, как должен, несправедливо обвинил и теперь не знал, что ответить, чтобы загладить неловкость.

Помедлив, Рууман все же отвернулся. А затем с силой потер лоб.

— Восхитительно. Несколько десятков лет я возглавляю клан Лииш, отвечаю за его интересы, приглядываю за каждым сородичем, но не могу понять, что происходит в собственной семье. Я правда не понимаю. Тайра все больше отдаляется, а поведением больше походит не на первую воительницу, а на малолетнюю ученицу. Теперь и Лик… нет, его я еще могу понять, он сошел с ума от деревенской девчушки…

— Рууман, — мягко перебила Дииса, — он не сходит с ума, а влюблен.

— Одно и то же. И от этого мне не легче. Митьяне наши законы чужды, и для клана она никто. Что он в ней нашел, я не понимаю.

— То, чего нет в женщинах нашего клана.

— И что