Больше не промахнусь - Жиль Легардинье

Солнце уже осветило двор, и молодая женщина на каблуках пытается поймать сына, чтобы надеть ему кепку, но он вырывается. Месье Альфредо окликает ребенка:

– Микаэль, пожалуйста, доставь мне удовольствие, надень эту кепку. В ней ты похож на гонщика.

Малыш тут же слушается. Месье Альфредо – поразительный человек. Будь это в самом деле свадьба, он однозначно был бы отцом семейства. Все его уважают. С каждым он говорит доброжелательно, но не стесняется высказаться, если что-то не так. Однако, несмотря на солнце и праздничную атмосферу, мы не на свадьбе и мы не семья. Мы жильцы дома, где он работает консьержем. Я не раз задавалась вопросом, как люди реагируют на его прямолинейность, и результат меня удивил: к мнению месье Альфредо все прислушиваются. Более того, все его ценят.

Сосед, чья машина оставляла масляные пятна во дворе, подает сигнал, и мы поднимаем бокалы в честь Мануэлы и месье Альфредо. Тост, посвященный покойной жене, кажется, не вызывает у месье Альфредо ни печали, ни даже легкой грусти. Он ведет себя так, словно она сидит рядом. Чуть раньше я заметила нежный взгляд, который он бросил на ее фотографию. Я думала, что подобные чувства возможны только по отношению к живым людям. По-моему, это очень трогательно.

Когда приходит время садиться за стол, месье Альфредо говорит мне:

– Мари, мне очень жаль, но месье Дюссар еще в командировке. Он возвращается 13-го числа. Я посадил вас рядом с мадам Шэньчжэнь, третий этаж налево.

Значит, месье Дюссар возвращается 13-го… Вас это, возможно, удивит, но, хотя в списке главных подозреваемых остался только он, мне все сложнее представить его в роли загадочного воздыхателя. Либо ему удается виртуозно шпионить за мной…

Месье Альфредо подводит меня к столу:

– Вы будете сидеть справа от меня.

Он знакомит меня со многими людьми. По профессиональной привычке, называя имена, он не может удержаться, чтобы не указать местоположение квартиры. Бертраны, четвертый этаж, прямо. Месье и мадам Бензема, второй этаж, направо. Меня это забавляет. Через несколько минут я ловлю себя на том, что сама, протягивая руку, представляюсь: «Мари Лавинь, четвертый этаж, прямо».

Мадам Шэньчжэнь знает всех жильцов. Она живет здесь очень давно и представляет собой странную смесь: ее азиатское имя контрастирует со средиземноморской внешностью и южным акцентом. Мадам Шэньчжэнь бросает вызов всем штампам.

– Я хорошо знала Мануэлу, – признается она. – Бедняжка умерла всего через два месяца после моего мужа. Мы с ней были похожи. Мы принадлежали к одному поколению, так и не обзавелись детьми и всегда много работали. Мануэла и Альфредо приехали из Португалии, мой муж был китайцем, а я родилась на побережье.

На мой акцент везде обращали внимание. Мы все чувствовали себя здесь чужими. Это поневоле сближает. Должна сказать, что, когда мой муж-китаец был не согласен с португальцем Альфредо и они повышали голос, мы уже ничего не понимали! К счастью, мы с Мануэлой умели их успокоить, и все заканчивалось миром.

Украдкой кивая на разных жильцов, она рассказывает мне их истории. Эта дама снова меня поражает: ее никогда не видно, но она все знает.

– Как же так получилось, что вы одна? – спрашивает она меня. – Просто удивительно, такой прекрасный цветок, как вы…

Она раскрыла мою растительную половину. Что касается животной, придется дожидаться того, кто сможет подтвердить ее существование. В конце концов, красивый цветок – это не так уж плохо: учитывая сегодняшнюю погоду, я могу предаться фотосинтезу.

– Я прихожу в себя после сложного романа.

– Смотрите, не затягивайте с этим. Никогда не знаешь, что готовит нам будущее.

Гости по очереди подходят к шведскому столу и накладывают себе еду. Месье Альфредо расставил большие подносы с португальскими блюдами. Он наполняет тарелки и уговаривает нас попробовать то, что нам незнакомо. Все очень вкусно, хоть и выглядит необычно. Я все же отмечаю, что мужчины выбирают колбасу и мясо, тогда как женщины отдают предпочтение салатам и овощам.

Я приношу закуски мадам Шэньчжэнь, которой трудно ходить.

– Месье Альфредо работал вместе с женой?

– Нет, она одна занималась домом, а он работал в мэрии, в службе озеленения. Тогда это называлось по-другому. Он стал работать с ней, когда они разбогатели.

– Разбогатели?

– Вы не знаете эту историю?

– Нет.

– Бригада садовников, в которой работал Альфредо, раз в две недели играла в лото. Небольшие суммы, которые удавалось выигрывать, они тратили на совместные пирушки. А потом, как всегда, об этой традиции забыли, молодежи стал неинтересен этот маленький ритуал. И на той неделе, когда они отказались играть, Альфредо впервые купил билет один. И выиграл кучу денег!

– Значит, он богат?

– Да! Чертовски богат!

– И все равно работает консьержем?

– Они с Мануэлой никому не рассказали о своей неожиданной удаче, только нам, потому что мы были друзьями. Я помню все так, словно это случилось вчера. Они сообщили нам эту новость в субботу, второпях – поскольку Мануэла собиралась чистить кафель в своей комнатке. Альфредо спросил Мануэлу, чего бы ей хотелось, предложил путешествовать по миру, отдыхать. Она ответила, что любит свою работу и ничего не хочет менять. Она не могла сидеть без дела. Не в ее это было натуре.

– И они продолжили жить, словно ничего не выигрывали?

– Не совсем.

Мадам Шэньчжэнь оборачивается и широким жестом обводит дом:

– Они купили его. Квартиру за квартирой. И мы стали их жильцами. Альфредо начал работать с женой, они заботились о нас с утра до вечера. Никогда не встречала пары счастливее. Они нашли свое место. Иногда они даже пели дуэтом на лестнице! Новые квартиранты считали это странным, но нам очень нравилось. Когда Мануэла умерла, Альфредо не захотел ничего менять. Похороны были назначены на понедельник, и в тот день он, как и всегда, поднялся на рассвете, чтобы помыть полы в холле. Он остался там, где чувствовал себя ближе к ней. Там, где они прожили свои лучшие годы. Я сделала то же самое. Мы с Альфредо всегда поддерживали друг друга. С тех пор мы каждый четверг ужинаем вместе, то у него, то у меня. Я здесь единственная, кто называет его по имени.

Она показывает на длинный стол, простирающийся перед нами.

– Сейчас здесь не осталось никого, кто знал его жену и моего мужа. Жизнь продолжается.

Она удивляется, видя, в каком я изумлении.

– Вы что, не знали, что он владелец дома?

– Нет.

– Но вы же подписывали документы…

– Я ничего не подписывала, подруга моей сестры разрешила мне пожить у нее некоторое время.

– А, тогда понятно. Но вы ему нравитесь, раз он позволил вам здесь остаться.

– В самый первый день, как я только приехала, он произвел на меня неизгладимое впечатление. Теперь-то я понимаю… Он тогда сказал мне: «Вы на моей территории». Я думала, это шутка.