Песнь песков - Брижит Обер

Его повесили вниз головой! Он захотел выпрямиться, но помешали связанные за спиной руки. Повешен за ноги. Вот почему так болит голова. Сволочи! И еще эта боль в горле, из-за которой невозможно глотать, боль в том самом месте, куда эта сволочь Лейла ткнула ножом.

Ткнула.

Кап.

Горло.

Кап.

Он опустил глаза. Он был подвешен за ноги над большим эмалированным ведром.

Кап.

Которое медленно наполнялось чем-то красным.

Кап. Кап.

Правда ударила, как апперкот, отправив его в нокаут. Из него вытекала кровь.

Эти негодяи собирались выпустить из него кровь, всю до капли!

Обезумев от ужаса, он принялся биться на конце своей нейлоновой веревки, как рыба на крючке, но все было бесполезно. Только еще несколько капель скатились на белую эмаль. Небольшой залп гемоглобина.

Не оставят же они подыхать его вот так, повешенного, как свинья с перерезанным горлом?! Он хотел закричать, но из пылающего горла не вырвался ни один звук. Может, они перерезали ему голосовые связки? Сколько крови он уже потерял?

Дна ведра было не видно. Литр? А сколько всего крови в человеческом теле? Пять? Максимум шесть? Скажем так, литр в час. Если кровь будет вытекать с этой скоростью, через пять часов он будет мертв, будет опустошен, оболочка из кожи на конце крючка, суки, суки, это невозможно!

— Похоже, оклемался, — произнес голос, принадлежавший человеку, которого он определил про себя как Вернется.

— Да, — отозвался Народ. — Тем хуже для него: она порезала его не слишком глубоко.

— Это специально. Пусть он теряет кровь капля за каплей. Колбаса будет вкуснее.

«Колбаса»? Так эти дегенераты собираются делать из него кровяную колбасу? От ужаса он чуть не задохнулся, и из раненой глотки вырвался вой вместе с фонтаном кровавых брызг.

Ноги в спортивном костюме приблизились к нему, рука схватила за волосы, немного приподняв голову.

— Забавно осознавать, что скоро подохнешь, да, русская свинья?! — с гнусной ухмылкой произнес Народ. — Ваши ублюдочные греки делали это в своих ваннах, но это же совсем не то — истекать кровью, лежа в ванне. Ты, по крайней мере, кое на что сгодишься, — добавил он, отпуская голову Влада, которая качнулась назад, вызвав новый приступ боли.

Ублюдки! Ярость захлестнула его багровой волной, на лбу запульсировали вены. Потом опять вернулся страх, словно наставив на него свое острое, холодное лезвие.

Может быть, он просто потеряет сознание? Может, это то же самое, как уснуть, опьянев?

Звук шагов. Босые ноги, браслеты на лодыжках. Лейла, предательница. Лейла, которая погрузила в ведро деревянную ложку и спокойно перемешивает содержимое. Лейла, которая наставила на него ложку, с которой капает его же кровь.

— Я знаю, что тебе больно и страшно, но это в порядке вещей. Так и должно быть.

Лейла… Как эта девчонка могла превратиться в убийцу? Он хотел позвать ее по имени, но смог пробормотать только что-то вроде «…ей …а».

— Не называй меня «Лейла», Лейлы никогда не существовало. Это была всего лишь оболочка, обман. Царь произнес слова, которые меня освободили от Лейлы. Я вспомнила, кто я такая. Мы из разных миров, Владимир Иванович, даже если на какой-то краткий миг и оказались рядом. — Внезапно она прервала монолог, затем повернулась и ушла, оставив Влада мучиться от ярости, ужаса и боли.

Лестницы дальше не было. Перед ними высилась лишь каменистая стена.

— Землетрясение, — пробормотала потрясенная Нея.

— Значит, остается только спускаться! — воскликнул Ян, сжав кулаки.

— Постой-ка! — остановил его Роман. — У тебя есть спички?

Ян вытащил коробок с надписью на этикетке «Паб Мерфи», и мужчины одновременно вздохнули.

Роман чиркнул спичкой. Взметнулся язычок пламени, прямой и яркий, затем внезапно заметался и погас.

— Справа поток воздуха, — сказала Нея.

Ян уже начал прощупывать стену, тыча в нее ножом. Каменистый блок вдруг стал осыпаться.

— Здесь!

Он стал ковырять энергичнее, Роман помогал ему, постепенно образовалось отверстие величиной с кулак. Ян приблизил к нему лицо и стал всматриваться.

— Вижу! Лестница! Она там, сзади! Через мостик! Он отодвинулся, чтобы Роман смог взглянуть тоже.

Лестница и в самом деле вновь шла по стене напротив, и между ней и тем местом, где находились они, над бездонной пустотой висел, раскачиваясь, деревянный мостик.

Они быстро расширили отверстие, чтобы по карнизу можно было перебраться на ту сторону. Мостик начинался метрах в четырех и висел на высоте двадцати метров над ямой глубиной метров пять-шесть, на дне которой что-то белело.

— Ладно, — покорно вздохнув, произнес Ян. — Ну и где здесь ловушка?

— Здесь, на третьем уровне, опасно все.

— Третьем уровне чего? — взорвался Роман.

— Обитель Магов организована как видеоигра. Мало кто добирается до третьего уровня.

— Да, и что?

— Все устроено так, что как только вы поставите ногу на мостик, он тут же рухнет в пустоту. Если вы осторожные игроки, то, разумеется, предпочтете пройти внизу. Ян, дай, пожалуйста, фонарь.

Завладев фонарем, она направила его на дно ямы. Ян почувствовал, как на голове зашевелились волосы.

— Черт! Это что еще такое?

— Пауки семейства тератозитов.

— А как похожи на пауков-птицеедов!

— Да это и есть пауки-птицееды, только альбиносы, — подтвердила Нея, словно хвалила прилежного ученика.

— Их здесь очень много, не меньше тысячи.

— Это их гнездо. Гнездо Люсинды и ее дорогих сыночков. Люсинда — их королева, — торжественно добавила она.

— У них что, есть… королева? What do you think I am? A fucking moron?[51] — взвился Ян.

— Простите, но мы живем здесь в особом микрокосмосе, который не имеет ничего общего с внешним миром. Скажем так, Люсинда — королева-мать этой маленькой компании семейства хитиновых. Она самая большая…

— Поточнее! — прервал ее Роман. — Какие у нее размеры?

— Около пятнадцати сантиметров в диаметре… это без лапок… ничего страшного.

— Прекрасно, всадим пулю между восьмью глазами Люсинды, — решительно произнес Ян.

— Ну, у нас не хватит пуль, чтобы перебить всех! А от их укуса вы можете стать инвалидом.

Несколько секунд они рассматривали мохнатых пауков. Их белые волоски притягивали свет, они живо отскакивали назад, сбиваясь в кучу, иногда вставали на задние лапки, принимая атакующую позу, молотя воздух ногами-щупальцами; острые крючковатые зубки готовы были впиться в кожу, чтобы впрыснуть риботоксин, этот протеин, который может вызвать остановку сердца. Как ни странно, к его яду восприимчивы только приматы — человек и обезьяна, другие млекопитающие, похоже, обладают иммунитетом. А Народ? — вдруг подумал Роман. Он повернулся к Нее: