Псы границы - Андрей Быков

Перезаряжая арбалет, я молча соглашаюсь.

Однако, как выяснилось, Грызун ошибся. Из-за угла дома выскакивают стразу четверо и, одновременно с ними, один за другим, из дверного проёма появляются ещё трое.

— Откуда они взялись? — удивляется Зелёный, кивая на бегущих от угла.

— Из дома. В окно вылезли.

В этот момент одного из троих уже опрокидывает на спину стрела, пробившая ему горло. Я, довернувшись, выпускаю из арбалета болт в одного из бегущих от угла дома. Тот, хватаясь руками за живот, сгибается пополам, делает ещё пару неверных шагов и падает на бок, суча ногами и тонко воя. Понимая, что уже не успеваю перезарядиться, перекидываю арбалет на ремень за спину и с размаху швыряю в ближайшего противника нож. Клинок, сделав два оборота, входит в плечо нападающего и на какое-то время вышибает его из боя.

Зелёному с его луком проще. Скорострельность выше. Что и позволило за столь короткий промежуток времени уложить уже второго. Но сделать третий выстрел он уже тоже не успевает. Кинув лук за спину, он отпрыгивает влево и выхватывает меч.

Мне тоже приходится вступить в рукопашную схватку. Пользуясь кинжалом в левой руке, как щитом, я наношу мечом несколько ударов по наседающим с двух сторон горцам и умудряюсь достать одного из них, полоснув на обратном махе ему по бедру. Это несколько остудило его наступательный порыв. Разворачиваюсь ко второму сопернику всем корпусом и, не давая ему опомниться, стремительно атакую. Он ниже меня ростом и легче по весу. Возможно, более подвижный и вёрткий, но я не даю ему этим воспользоваться, нанося серию быстрых ударов и загоняя его спиной к сараю. Пара обманных финтов, и вот уже мой клинок быстрым, отточенным в десятках подобных боёв движением влетает прямо в его солнечное сплетение. Горец на какое-то мгновение замирает, весь натянувшись, как струна, потом — обмякает и медленно валится на бок.

Хороший боец потому и хорош, что подобные схватки у него проходят коротко и стремительно. И тогда противник так или иначе оказывается повержен. А если уж ты сам оказался на земле и в крови, значит, твой соперник оказался лучше. Как говорится — судьба…

Выдернув из убитого горца меч, я оглядываюсь.

Зелёный уже разделался со своим противником и теперь приближается к тому, что стоит, зажимая рукой распоротое моим мечом бедро. Неподалёку от него со стрелой в груди лежит тот, кому я попал своим ножом в плечо.

«Зелёный постарался, — мысленно отмечаю я, — молодец. И когда успел?»

Я быстро подхожу к ним и кладу руку на плечо Зелёного. Тот с недоумением смотрит на меня.

— В чём дело, сержант?

— Подожди, — говорю я ему и поворачиваюсь к горцу, — брось меч.

Тот, похоже, меня не понимает. Я жестом показываю ему, что мне нужно. Он отрицательно качает головой. Тогда я берусь за арбалет, взвожу его и, направив болт прямо в грудь горца, повторяю свой приказ. Раненный горец, поколебавшись, выпускает свой меч, больше похожий на длинный кинжал, из рук.

— Свяжи его, — командую я Зелёному, — и рот заткни. С собой заберём.

— Зачем? — удивляется Зелёный.

— Допросим дома. Мне сведения об их отряде нужны. Ну, и ещё кое о чём.

Зелёный, согласно кивает и достаёт из-за пазухи кусок тонкой волосяной верёвки. Он такой обычно на охоте добыче ноги связывает…

После того, как горец был связан, я выдёргиваю свой нож из уже окоченевшего трупа, прихватываю с собой войлочную накидку и баранью шапку, а заодно и пару длинных кинжалов и мы уходим. Уходим быстро, но — спокойно. За нами никто не гонится. И у нас ещё есть время. Нам нужно дождаться тех, что ушли за золотом. Вот на выезде из аила мы их и подождём…

— Наконец-то! — шёпотом восклицает Цыган, когда наши головы показываются над кромкой ограды, — Ну, что там у вас?

— Всё нормально, — устало отвечаю я, спрыгивая с ограды и вдевая ногу в стремя, — принимай…

— Кого?

В этот момент Зелёный перетаскивает через ограду пленного.

— Его, — киваю я и протягиваю купеческому сыну добытое имущество и оружие горцев, — на, накинь, теплее будет, и не так заметно. Оружием пользоваться обучен?

Тот, нахлобучивая шапку, согласно кивает.

— Вот и отлично. Держи.

Вручив купчику оба кинжала и дождавшись, когда захваченный нами горец был уложен поперёк седла Цыгана, я коротко командую:

— Всё, поехали отсюда…

Выехав из аила, мы неспешно едем по заметённой снегом дороге на юг, дожидаясь, когда нас догонят наши «золотодобытчики».

Не проходит и несколько минут, как позади нас слышится громкий топот лошадиных копыт. Встревожено оглядываюсь и, увидев мчащегося впереди своей группы Грызуна, с облегчением выдыхаю. Следом за вором ноздря в ноздрю скачут Степняк и Кузлей, тянущие в поводу лошадей обоих Кузлеевых родичей. Сами родичи, примотанные верёвками к сёдлам, едут с закрытыми глазами. И замыкает кавалькаду пара неосёдланных горских лошадей, неведомо откуда увязавшаяся за нашими налётчиками.

— Ну, как у вас? — спрашиваю я Грызуна, едва он поравнялся со мной.

— Всё зашибись, — щерится он, — а теперь — ходу, сержант! Валим отсюда, живее! Потом всё расскажу.

— А с этими что? — киваю я на двух горцев, привязанных к сёдлам.

— Спят, — коротко отвечает Грызун, — ходу, ходу, сержант! Всё — потом!

Хлестнув коня, он устремляется вперёд. Его группа проскакивает мимо нас, не останавливаясь. Нам ничего не остаётся, как, нахлёстывая коней, устремиться следом за ними.

Несколько часов мы уходили по ущелью на юг, пока не добрались до нужного нам перевала. Точнее даже, это был не перевал, а некоторое понижение в общей линии хребта. За это время опьяневшие родичи Кузлея полностью пришли в себя и уже вполне самостоятельно управлялись со своими лошадьми. Спустя ещё часа три наши лошадки, карабкаясь по скользким камням и проваливаясь в снег по самое брюхо, вынесли нас на гребень. Позади нас остался длинный и широкий след, тянущийся от самого дна ущелья. А перед нами уже открылся спуск вниз, в ущелье, тянущееся по другую сторону хребта. Немного правее, почти у самого его дна, раскинулся на склоне аил.

— Там заночуем, — показал в его сторону Кузлей, — у меня там сестра матери живёт. Не родная. Дочь брата отца моей матери.

— Двоюродная тётка, — понимающе кивнул Степняк.

— Наверно, так, — пожал плечами Кузлей, — поехали.

Спускались мы очень осторожно, чтоб кубарем не покатиться по достаточно крутому откосу. И в аил въехали уже совсем затемно. Проехав по улице, остановились почти в самом центре села. Кузлей рукояткой плети постучал в створку ворот. Вскоре со двора донеслись торопливые шаркающие шаги и раздался звонкий молодой голос. Кузлей приглушённо что-то ответил. Голос за воротами тоже заметно снизил свою звонкость, стукнул отодвигаемый засов, створки распахнулись и мы въехали во двор. Как оказалось, ворота нам открывал молодой парнишка лет пятнадцати. Захлопнув за нами ворота, он умчался обратно в дом.