Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия - Евгений Аврутин

– Как?

– Подрубил лёд пешней, позволил коню приблизиться к берегу и сейчас вытащит его арканом.

Последнего слова Джейн не знала, а так как уже укуталась в одеяла, то выглянула из кибитки.

Данилыч набросил с берега на шею Карри лассо («Значит, по-русски это «аркан», – подумала Джейн) и потянул. Конь жалобно заржал, так, что Джейн зажмурилась, а когда открыла глаза, Карри был на берегу. Данилыч, не снимая аркан с его шеи, замахнулся кнутом.

– Не надо! – крикнула удивлённая Джейн.

– Надо, – ответила Катерина Михайловна. – Мы не пригласим его в кибитку, а значит, согреть его можно лишь на снегу. Он должен немножко поплясать. Видите, кнутом достаточно лишь щёлкать. Так как насчёт Рождествено – вы возвращаетесь?

– Вот ответ, – прошептала Джейн, глядя на противоположный берег.

– Если вы имеете в виду эту кавалькаду, то для меня она ответом не является, – улыбнулась Катерина Михайловна. – Лев Иванович уважает и меня, и всех моих попутчиков. Будьте уверены, тот, кто сел в мою кибитку, едет туда, куда хочет сам.

– Я возвращаюсь в Рождествено, – прошептала Джейн.

– Одобряю ваш выбор. Сейчас вам нужно не только тепло, но также заботливый и умелый уход, а до моей усадьбы расстояние втрое больше. А главное, поверьте мне: Лев Иванович, при всем упрямстве и чудачествах, настоящий джентльмен, – при последнем слове улыбка Катерины Михайловны стала лукавой. – Если же вы считаете, что вам все равно надо сбежать, обсудите сначала эту затею со мной, я часто бываю в Рождествено.

Джейн слушала из последних сил, как будто опять была в полынье. Слова сливались со словами, а факелы на другом берегу слились в яркие пятна. Она все же расслышала зычный голос Данилыча.

– Он показывает вашим будущим спутникам место безопасной переправы, – сказала Катерина Михайловна, догадавшаяся, что её новая знакомая не понимает по-русски.

– Это не опасно? – испуганно сказала Джейн, отчётливо видевшая, что первый всадник, подскочивший к реке, – Саша. Если спутники успели надеть полушубки, то Саша был в рубашке.

– То, что советует Данилыч, не опасно, – улыбнулась Катерина Михайловна.

Данилыч что-то кричал Саше, тот соскочил с седла и перебежал реку, вскарабкался на берег. На его лице был нескрываемый страх. Однако, подойдя к Джейн, он прикусил губу, замер, успокоил себя, выдавил улыбку и сказал по-французски:

– Неужели в Анг… в твоей стране принято разрывать договор, не предупредив другую сторону?

– Sasha, prosti, – прошептала Джейн.

Катерина Михайловна отвернулась, но не только из деликатности, а чтобы вынести из кибитки шерстяной жакет.

– Здравствуйте, Катерина Михайловна, – сказал Саша.

– Александр, – ответила она по-французски, чтобы слышала Джейн, – я всегда восхищалась тобою. Надеюсь, этот инцидент не заставит меня изменить своё мнение о тебе?

– Нет, нет! – крикнула Джейн, как ей показалось, достаточно громко.

– Можешь не отвечать, – улыбнулась Катерина Михайловна и ласково потрепала Сашу по щеке. – А вот это – надень. Что за мода, – сурово прикрикнула она, – зимой в рубашках разъезжать?! Быстро надевай! Французы в 12-м году и не так из России уходили!

Саша, улыбаясь, натянул жакет.

– А теперь на ту сторону – Данилыч переведёт. Вижу, тройка уже подъехала. Гоните в Рождествено, дорога каждая минута.

Данилыч, передавший повод Карри в руки одного из слуг, подошёл к Джейн.

– Сумку свою возьмите, барин. Простите, что крут был, сами понимаете.

Джейн почти ничего не поняла, кроме того, что её сумку не унесли волки. Она поблагодарила, даже не помня, на каком языке. Саша взял сумку.

Поначалу она боялась обратной переправы по льду, но её не заметила и не запомнила. На том берегу уже ждали сани. Они ехали, Саша о чем-то говорил, Джейн не слышала…

Она пришла в себя, лишь когда прибыли в Рождествено. На крыльце их ждал дядя Лев, в халате, поверх которого была накинута шуба.

– Говоришь, в речку провалился? Ох, дела! Я как в воду глядел – баню велел затопить, думал, намёрзнетесь вы в лесах. Сейчас Федотыч пропарит Ваньку как следует да разотрёт. Может, и обойдётся.

– Дядюшка, давайте я за все возьмусь, не надо Федотыча беспокоить.

– Нет уж! – дядя Лев рассердился всерьёз. – Взялся уже! Всех переполошили! Не тебе тут командовать! Сам прослежу! Это мне потом перед его отцом-бароном отвечать, если не дай Бог…

– Дядюшка, – тихо сказал Саша, – пропарить и правда нужно, да поскорее. Только тут не Федотыч надобен, а Марфуша.

Дядя замер.

– Так твой Иоганн – не Иоганн, а Иоганна?

– Да, дядюшка. Только не Иоганна, а Джейн.

Джейн разобрала лишь последнее слово.

«Вот так», – подумала она и опять провалилась в чёрную полынью. Но не в морозную, а горячую.

Конец третьей части

Хандра Михаила Ивановича Соколова, жандармского майора губернского отделения, объяснялась отнюдь не дурной погодой или отсутствием дел. Погода уже много дней как стояла добрая: ясная, с умеренным морозцем. Дел же хватало, причём через край. Михаил Иванович оттого и хандрил, что видел: как ни старайся, со всей работой ему не справиться.

Как человек, служащий не за страх, а за совесть (и мелкие дополнительные преференции), Михаил Иванович знал и помнил историю своего ведомства. Жандармскую службу в России учредил, как любил напоминать подчинённым Михаил Иванович, не кто-нибудь, а сам Барклай де Толли, в 1815 году, предписав отобрать в каждом кавалерийском полку одного офицера и пять рядовых чинов. Им полагалось наблюдать за порядком на марше и квартирах, ловить мародёров, изыскивать шпионов, отводить раненых на перевязочные пункты и всякое другое. Михаил Иванович, сам бывший уланский ротмистр, считал эту инициативу разумной, но находил, что обязанностей на жандармов возложили излишне много уже с самого начала.

Отдельный корпус жандармов был создан в 1836 году, ещё три года спустя должность начальника Корпуса соединили с должностью начальника Третьего отделения Его Величества императорской канцелярии. Структура изменилась, но изначальный принцип сохранился: малые силы и большие обязанности.