Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия - Евгений Аврутин

Очень долго Джейн узнавала только Сашу, точнее, его ласковый голос, еле скрывающий тревогу. Она что-то отвечала на его вопросы (даже не помнила что). Саша рассказывал какие-то новости, иногда начинал петь какой-то стих Байрона.

Джейн еле-еле разбирала эти слова, а когда поняла – рассмеялась (она ещё умела смеяться!). И вдруг сама принялась напевать:

То ли Саше понравилось, то ли он думал, так будет полезнее, но он начал подпевать незнакомую английскую песню. И этот странный дуэт повторялся изо дня в день: Саша для затравки пел несколько строк Байрона, Джейн улыбалась и отвечала своей песней.

Потом Джейн стала различать женщину, которая ухаживала за ней. Это и была та самая Марфуша, которой Саша предложил пропарить Джейн в бане, – бойкая, живая старушка.

Марфуша была не только сиделкой, но также ученицей и учительницей. Джейн помнила: ей уже не нужно говорить по-французски, а говорить по-русски она не могла. Однако Марфуша иногда понимала её просьбы на английском, иногда переспрашивала у Саши.

– Э дринк оф вотэ? Чего она хочет? Воды?

И, подавая кружку Джейн, говорила:

– Вода.

Джейн не помнила, отвечает или нет, но запоминала хотя бы часть слов. Иначе как объяснить, что однажды она спросила Марфушу про Катерину Михайловну, а та, поняв вопрос, рассказала (Джейн, конечно, не поняла).

– Катерина Михайловна – мирская заступница. Она и господам поможет, если беда, и мужику не откажет. Если какая неправда приключилась, надо скорей её искать. Мой племянник Васька в уезде в беду попал: приехал на телеге, напился, уснул, пробудился – оглобли-то пусты. Кто-то видел, говорит – цыгане увели. Он в табор, видит, вроде его кобыла, а вроде и не его – фараоново племя[59] так лошадь переменит, что хозяин не узнает. Васька в полицию, а там его в смешки да в шею. Загорюнился, хоть на себе тащи телегу. Вдруг видит: едет городом Катерина Михайловна со своим Данилычем. Он чуть не под копыта кинулся: выручайте, барыня, кроме вас никто не спасёт. Она поругала его, Данилыч кнутом погрозился, жаль, что не похлестал, дурака. Сказали ему: жди. Васька заснул на телеге, утром будит его цыганёнок, сам верхом и кобылу пригнал. «Бери!» – «Так не моя», – отвечает Васька. «Бери, пока дают. Баро[60] приказал тебя с именинами поздравить и кобылу подарить». Ну, Васька в зубы смотреть не стал, запряг, домой воротился. Старая, конечно, кобылка была, но три года ещё в оглоблях походила.

Джейн слушала и улыбалась. Она почти ничего не понимала, но речь Марфуши лилась как медленная песня и хотелось слушать.

– Васька-то мне все рассказал, я дождалась, когда Катерина Михайловна в гости к Льву Ивановичу заглянула, спросила её, как же так с кобылкой вышло? Она смеётся, говорит: «Приехала в табор, меня баро встретил, я ему сразу: «Чего мужика обидел?» Так, говорит, наш парень подъехал, спросил: можно ли взять? Мужик бормочет во сне: да, мол. Тот кобылку и отвязал». Катерина Михайловна говорит: пошутили, а теперь верните. Не то, говорит, прижмут вас власти, а я не заступлюсь, как бывало. «Нельзя, – баро отвечает, – цыгане не возвращают». – «Тогда подарите на именины». Вот и подарили.

Другой монолог Марфуши Джейн не то что не поняла, а даже не услышала: Марфуша говорила в коридоре, с Сашей.

– Повезло тебе, Сашенька. Женька-то твоя какова! Узнала, что отца хотят злодеи извести, и моря не побоялась, в путь-дорогу пустилась. Тебе, Сашенька, непременно на ней жениться надо.

– Марфа Ивановна, – замялся Саша, несколько огорошенный такой идеей, – дело в том, что…

– Ну и что, что нехристь! А мы её в православную веру окрестим. Тебе именно такая жена и нужна, чтобы за тобой хоть в Сибирь.

– Эх, Марфуша, как в одной пьесе сказано: не хочу учиться, а хочу жениться.

– Да, Сашенька, запамятовала я, что господа не могут, как мужики, в малолетстве жениться. Ну и подожди два или три годика. Там, глядишь, война кончится. Тогда свадебку и сыграете. А сейчас сговоритесь. Все равно её папенька лучшего жениха, чем ты, ей не сыщет.

– Папеньку надо выручить для начала, – вздохнул Саша.

* * *

Зато монолог Льва Ивановича Джейн и услышала, и поняла. Во-первых, он говорил в её комнате, во-вторых, по-английски.

– Нет, какой орёл мой Александр! В британском плену побывал и вырвался, с вашей помощью, правда, леди Джейн. За что вам отдельная благодарность. Бывал я в вашей прекрасной стране, и Александру советовал, но не пленником же начинать знакомство. Тут, глядишь, своей волей второй раз и не поедешь.

– Леди Джейн, прошу вас, не расстраивайтесь из-за того, что я столь удачно прервал ваше путешествие в Москве. И тем более не горюйте от того, что ваша конная прогулка завершилась в трёх верстах от Рождествено. Я не знаю, как вы проехали бы по России вдвоём («Хорошо, что Саша не сказал про Тедди», – подумала Джейн, отчаявшаяся объяснять собеседникам, что называть её «леди» не стоит). Путь дальний и не сравнимый с поездкой по благополучной Финляндии или с переездом в вагоне из столицы в столицу. В пути вас бы ждали мороз, дурные дороги, стража, призванная ловить дезертиров, да и сами банды дезертиров. Тем более ваша поездка в одиночку могла бы закончиться очень быстро и печально. Вы ничем бы не помогли сэру Фрэнсису, а вот себе навредили бы.

– Что мне делать? – тихо спросила Джейн.

– Я уже решил, – улыбнулся Лев Иванович. – При дворе у меня связей нет, но со времён славного 12-го года сохранилось знакомство с генералом, ну, тогда ещё флигель-адъютантом Закревским. С тех пор виделись не часто, но знакомства той войны не забываются. Сейчас Арсений Андреевич – московский генерал-губернатор. Я на днях его навестил и потешил вашей историей. Он, сам изрядный храбрец, оценил вашу авантюру и даже захотел с вами встретиться, но я объяснил ему, в каком вы сейчас положении. Закревский счёл, что разобраться в этой истории и вынести решение может только Государь, но Арсений Андреевич не сомневается: решение будет только в вашу пользу и к вашему благу. По его словам, уже очень скоро царь отправится в Крым, к действующей армии, и проедет через Москву. Арсений Андреевич сказал мне с улыбкой, что ваша история восхитит Государя и он непременно поможет вам. Не сомневаюсь в этом, – голос Льва Ивановича стал тише, – наш царь – тиран, но при этом – рыцарь. Такие короли бывали и в Англии… правда, давно. Дочь, переодевшаяся юношей и сбежавшая во враждебную страну, чтобы спасти отца, непременно тронет его сердце. Будьте уверены, после его знакомства с этой историей или, – Лев Иванович улыбнулся, – после высочайшей аудиенции ваш путь продолжится уже в царской тройке, с фельдъегерем. А она, уверяю вас, обгонит и верхового.