Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— В день поклонения Пламени вам понадобились старые кости? Или надеетесь получить что-то из долины мимо всех договоров? Так-то вы цените нашу благосклонность?

— Гедимин! — окликнул сармата Айзек. Он уже стоял под ненадёжной стеной. Тут тропа расширялась, трещин на ней было меньше — участок пути казался безопасным, если не смотреть наверх. Гедимин, чуть согнув пальцы под генератором защитного поля, шагнул к командиру. «Если посыпется, то вся стена разом. Ставить купол от туннеля до туннеля…»

— Готов? — Айзек дотронулся до его груди. — Ты странный. Что-то с реактором?

— За стеной кто-то есть, — прошептал Гедимин. — И местных это злит.

— Что? — переспросил Айзек, заглядывая за его спину. — Ты уве…

Гедимин всё-таки успел поднять защитный купол. Камни, утратившие точку опоры, легли на прозрачную «стену» вторым слоем. Она вспыхнула зеленью, покрылась чёрными пятнами — и снова побелела, уплотняясь, и толкнула обломки обратно. Гедимин вцепился в генератор. Перед глазами разворачивалась мысленная схема — крупный камень, шип, впадина, второй камень, толкающий его рычаг… Ещё толчок — и стены с грохотом встали на место.

— Fauw! — запоздало крикнул Айзек, отталкивая Гедимина с тропы, под прикрытие спирального дерева. Оцепеневший жрец так и стоял на дороге, медленно багровея и теряя гуманоидный облик. Ещё секунда — и у входа в долину взревело пламя. Огненный шквал, разделяясь на узкие рукава, ввинтился в стену. Гедимин отключил генератор защитного поля, неприязненно покосился на кладку и качнул головой.

— Не догонят.

…В гуманоидную форму жрецы всё-таки вернулись — но и сейчас их побагровевшие гривы тянулись кверху, как языки пламени, а из-под когтей сыпались искры.

— Такое предательство…

Айзек слегка наклонил голову.

— Мы знаем, что вы ни при чём, — он покосился на Гедимина. Тот молча щурился и думал о ловушке в «священной долине». Эту западню построили задолго до сарматов, предназначалась она не для них — но это была именно западня. Когда кладка распалась, из-под неё на секунду проступили костяные рычаги и привод к ним — именно в тех точках, куда надо было ударить. «У меня был генератор. Сэта могут превратиться в огонь. Всех остальных там раздавило бы.»

— Их летающие звери были наверху, — глаза жреца горели недобрым красным огнём. — Они знали, что мы пойдём по следу. Мы знаем их имена. Мы закроем ворота Аса’ана для всего их народа. Такой предательский удар… Месть вам настолько важна для них?

Айзек пожал плечами и одновременно странно повёл рукой — жест для себя, жест — для собеседников.

— Мы давно не понимаем, чего хотят Кьюссы. Если бы мы не пошли в долину, они так и просидели бы у рычагов, как дураки, — он слабо усмехнулся. — А они ведь не любят оставаться в дураках. Видимо, сейчас для них неважно даже это. Поступайте, как знаете, не мне вам указывать. Я рад, что никто из вас не пострадал.

— Эта ловушка не для Сэта, — жрец поднял взгляд на Гедимина и снова его отвёл; красные пятна на шее стали ярче. — Кьюссы с ней знакомы… с двух её сторон. Но, кажется, забыли, что такое гнев огня. Мы снова просим у жрецов Пламени прощения…

Он низко склонил голову. Вожди Аса’ана, вставшие рядом с ним, подавленно молчали. Все были очень сердиты — и Гедимин надеялся, что это из-за неожиданной диверсии Кьюссов, а не из-за того, что она Кьюссам не удалась.

— Мы вас ни в чём не виним, — сдержанно отозвался Айзек. — Мы готовы вернуться в долину и закончить ритуал. Но хорошо бы кому-нибудь из вас следить за рычагами.

Его слова утонули в подземном рокоте. «Чёрный источник» снова «заговорил», в этот раз — громче и протяжнее. Сэта быстро переглянулись.

— Камни в долине лежат ненадёжно, — сказал один из вождей. — Бывает, что они падают и без рычагов. Слишком опасно, чтобы идти туда.

…Лежать в гамаке стало ещё неудобнее. Гедимин, ругая про себя дурацкие обычаи, пытался устроиться на боку. Что-то упиралось то в ткань, то в панцирь. Он хотел поправить отъехавшую пластину — и замер, наткнувшись на фигурные вмятины и короткие шипы. Его скафандр снова порос чешуёй, на локтях и лопатках вытянулись колючие гребни, золотистый слой на спине и руках обнажился. Видимо, его Сэта и рассматривали, постоянно оглядываясь на сармата; Айзек такого внимания не привлекал.

— Отвратительное предательство, — главный жрец всё не мог успокоиться. — Отвратительное и глупое. Они постоянно говорили, как им важна торговля, как нужна дружба с нами. Ради попытки вам навредить они выбросили и торговлю, и дружбу в ущелье падальщиков…

— Не горячись так, — тихо сказал ему один из вождей. — Они всегда считали, что вот-вот — и станут богами. Это им должны были воздавать сегодня почести. Они всегда так думают, разве ты забыл?

Жрец шумно выдохнул и прикрыл горящие глаза.

— Может, они думают, что вам торговля с ними важнее наших обид, — отозвался Айзек, снова покосившись на Гедимина. Тот недовольно сощурился. «Он-то чего смотрит? Скафандр не первый раз мутирует. Обычное явление. Опять его переплавлять…»

— Они сделали так, чтобы обвинение в предательстве пало на нас, — сказал жрец и недобро ощерился. — Они обрушили на вас наши стены в нашем городе. Они не могли знать, что вы видите сквозь камни. Не знаю, какие дары теперь успокоят гнев Пламени…

Он взглянул на Гедимина. Сармат растерянно хмыкнул.

— Об этом пусть думают Кьюссы, — угрюмо сказал Айзек. — Этот гнев вызвали они, на них он и падёт.

«Ничего не понимаю в ритуалах,» — с тоской подумал Гедимин. «Хотя… стой. Дары?»

— Есть кое-что, — сказал он, приподнимаясь на шипастом локте — и вываливаясь наконец из гамака. Лезть обратно он не стал — договорил, уже сидя на полу.

— Один минерал. Он нужен для стан… для дома Пламени, — сармат поднял на ладони завалявшийся в кармане красно-жёлтый осколок. Все Сэта, зашевелившись в гамаках, потянулись к нему.