Ночной гость - Синда Ричардс

– Всегда пожалуйста. Тея, прошу, не прогоняй меня. Мне – брр! – не хочется спать в машине!

– Мне всегда казалось, что силки обожают дождь, – возразила Тея. – Особенно те, что именуют себя великими.

У нее, конечно, и в мыслях не было выставлять его из дома в такую непогоду, но ужасно хотелось его подразнить.

– Я простужусь, – пытался разжалобить ее Диллон. Его мокрый свитер задрался, и Тея дотронулась до его голой спины.

– Силки не простужаются, – стояла на своем Тея. – Ну как, держишься на ногах? – спросила она, развернув его лицом к лестнице.

– А вот возьму и простужусь, – пошутил Диллон.

– Ну, шагай! – раздосадованно воскликнула Тея.

– Вот увидишь! – пригрозил он в ответ. – Кстати, Тея, давно хотел тебя спросить, – снова обратился к ней Диллон, когда они начали подниматься по лестнице. – Ты какая именно Тея – Доротея или Алтея?

– Просто Тея, Диллон, – ответила она, понимая, что если промолчать, то наверх они будут карабкаться не меньше получаса.

– А что это значит? – поинтересовался Диллон. Он стоял на одной ноге, другая неподвижно застыла в воздухе. Тея почувствовала, что еще секунда – и они вдвоем загремят вниз.

– Это значит, Диллон, что моя тетя Мэри Энн читала «Гедду Габлер».

Диллон тупо уставился на нее.

– Ну уж нет, любое имя обязательно должно что-то означать.

– А что тогда означает имя Диллон?

Диллон остановился.

– Все зависит от того, как оно пишется – через о или через а. И сколько в нем л.

– Ну давай просвети меня на сей счет!

– Если через о и с двумя л – то означает верный, преданный. Ты почему смеешься?

– Это шутка, да?

– Вовсе нет, Тея, – возразил он, явно обидевшись. – Я не шучу. Я именно такой и есть. Верный и преданный. Так что прошу не насмехаться!

– Ладно, я не хотела. А если через а? Тогда как?

– Ну, тогда в нем только одно л.

– Знаю.

– Ну вот, так оно и значит – на древневаллийском. Видишь ли…

– Ты мне не ответил, – заметила Тея и попыталась подтолкнуть его вверх по лестнице.

– Ответил, это ты меня не слушаешь, – совершенно серьезно ответил он.

– Диллон, может, хватит?

Но он только поморщился, не иначе как снова обидевшись.

– Тогда оно означает «морской».

– Тогда тебе лучше писать свое имя с одним л и через а. Так будет правильнее.

– Погоди! – воскликнул Диллон, когда Тея подтолкнула его на следующую ступеньку. – По-моему, ты меня оскорбила.

– Значит, ты не настолько пьян, как я думала.

– Все, Тея, я догадался. Ты Антея. «Антея, которая может приказать все, что угодно», – нарочито громко процитировал он.

– Знаешь, Диллон, ты начинаешь действовать мне на нервы.

– Тогда зачем ты меня подначиваешь? – спросил он и вновь остановился.

– Я тебя подначиваю? – ответила Тея вопросом на вопрос. – Если я что-то делаю, то только ради Гриффина. Кстати, не поднимешься ли ты еще на ступеньку, прежде чем мы оба свалимся?

– Отчего же? Пожалуйста!

– Тогда давай.

Он повиновался – насколько мог.

– Ну как, ты довольна?

– Замечательно! Может, повторишь разок? А еще лучше, если три?

Наконец она втащила его в комнату, подталкивая в нужном направлении. Диллон тяжело опустился на кровать – несколько раньше, чем Тея планировала.

– Диллон! – крикнула она с досадой.

Почти каждую неделю во время беременности она посещала вязальный кооператив в Сент-Маргарет-Хоуп, где вязала покрывало. И вот этот Камерон, насквозь мокрый, плюхнулся на бесценное творение ее рук!

– Немедленно сними свитер! – велела она, когда поняла, что поднять его с кровати ей не удастся.

– Это еще зачем? – удивился Диллон, тем не менее стягивая мокрый свитер через голову.

– Затем, Диллон, – с нескрываемым сарказмом в голосе ответила Тея, – что он мокрый. На тебе все мокрое, – добавила она и помогла стащить ему свитер. Диллон же только обиженно посмотрел на нее.

– Ты же знаешь, там дождь, – примирительно пояснил он.

– Знаю, знаю, – вздохнула Тея. – Ладно, оставайся так. Она направилась в ванную за полотенцем. – Простудишься – сам будешь виноват!

– Ошибаешься, моя милая. Силки не простужаются, – напомнил он ее же слова и бросил на пол протянутое ему полотенце.

Тея отвела глаза, стараясь не думать о том, как Диллон хорош собой.

– И как далеко мы зайдем? – поинтересовался он, когда Тея нагнулась, чтобы расшнуровать ему ботинки.

Тея попыталась немного подвинуть Диллона, и при этом ее рука случайно задела его грудь. Неожиданно ей вспомнилось, как когда-то, почти два года назад, она точно так же дотронулась до его груди – крепкой и мускулистой. Но Тея отогнала прочь воспоминания и свернула-таки покрывало.

– Даже не улыбнешься, – упрекнул ее Диллон.

– По правде говоря, – пояснила она, – мне скорее хочется плакать.

Внезапно он потянулся к ней и, схватив за плечи, притянул к себе. Даже через фланелевую ночную рубашку Тея чувствовала тепло его рук.

– Неправда, тебе не о чем плакать! – И он неуклюже попытался погладить ее лицо.

– Диллон, прекрати!

– Ты моя красавица, – прошептал он.

– Никакая я не красавица, и тем более не твоя, – бросила она, пытаясь вырваться из его объятий.

– Да нет же, – настаивал Диллон. – Такая милая, такая красивая и… моя. Или ты меня боишься?

– С чего ты взял? Я просто хочу, чтобы ты ушел!

– Неужели ты не понимаешь? Ведь ты должна понимать!

– Выходит, что не понимаю, – ответила Тея, и это было чистейшей правдой.

– Ты моя, Тея. Гриффин подарил тебя мне.

– Ну, это я уже слышала. Гриффин вечно дарил меня тебе. Это была его самая страшная угроза, какую он только мог придумать.

– Тея!

– Спи! – Она взяла его за обе руки и положила их ему на грудь в уверенности, что они там и останутся, но Диллон тотчас снова потянулся к ней.

– Тея, нам надо поговорить, – настаивал он, не сводя с нее глаз.

«Поговорить?» – удивилась про себя Тея. Разве можно спокойно говорить с человеком, который смотрит на тебя такими печальными глазами, а прикосновение его теплых рук будит непрошеные воспоминания? Тея высвободилась из объятий Диллона и стремительно вышла из комнаты.