Проклятие Византии и монета императора Константина - Мария Очаковская

– Слушай, Димка, нам сегодня из города позвонили… – начал он, с опаской поглядывая на Лену. – Словом, просили срочно выделить сотрудника, хорошего специалиста. В Сочи. Как я понял, там проводится какая-то экспертиза по нашей части, нужно авторитетное мнение. А у нас, ты же знаешь, с народом беда, некого послать. Сам я с бумагами закопался, скоро сам и за лопату возьмусь… Вот я и подумал, что вам вроде до самолета всего дня два осталось… Ленк, там, кстати, обещали с гостиницей похлопотать, – прибавил серьезный аргумент Тарасов и умоляюще посмотрел на Лобова, тот на Елену, а она, рассудив, что в Сочи еще не была, сразу взяла и согласилась.

Словом, через час Митя с Леной уже сидели в экспедиционном автомобиле, слушая неиссякаемый поток армянских анекдотов водителя Рубена. Через три часа, бросив вещи в какой-то гостинице, они встретились с молчаливым «человеком из органов» (!) Иваном Ивановичем и той самой разноглазой Алиной. А еще через полчаса Ленка отправилась гулять по набережной, а Лобов впервые в жизни едва не потерял сознание. По правде сказать, было от чего…

* * *

ОТ БОРИСА К НАСТАСЬЕ.

Как придет эта грамота, пришли мне человека на жеребце. […] А у меня тут дел много.

Из грамоты 43, Неревский раскоп, XIV в.

Алина Дмитриевна (или Дмитриева – за давностью лет теперь и не вспомнишь) в самом деле была дамой роскошной. Высокая, статная, белые кудри рассыпаны по скульптурным плечам, глаза ярко подведены… Их разный цвет придавал ей какую-то особую пикантность. В первые минуты Лобову казалось, будто она ему подмигивает.

Теперь он ее отчетливо вспомнил. Вспомнил даже то, что под взглядом-рентгеном «человека из органов» Алина заметно нервничала, и по ее гладкой коже в бездонное декольте устремлялись струйки пота.

Говорила она быстро, с малоросскими интонациями, часто повторялась, будто оправдывалась:

– Понимаете, я сразу позвонила, хотя все было как обычно. Постоянный клиент принес на комиссию вещь. Вот и запись в книге прихода, у нас с этим строго. Но вещь сотрудница принимала без меня. И как только я пришла и увидела, то сразу ей сказала, сразу поняла и позвонила… – Грудь женщины высоко вздымалась.

Впрочем, Дмитрий Сергеевич впал в состояние столбняка не от вида глубокого декольте директрисы антикварного магазина. Он вообще про него забыл, стоило ей извлечь из сейфа нечто абсолютно фантастическое.

– Уверяю, не каждому из нас доведется такое увидеть! Тем более подержать в руках! – рассказывал он потом коллегам, все еще находясь под впечатлением.

И дело было даже не в золоте, хотя и в нем, конечно, тоже. Потому что диадема, а именно этот предмет лежал тогда перед Лобовым на столе, была выполнена из чистейшего золота. Но все же было нечто другое, что так заворожило молодого археолога.

– Понимаешь, это трудно объяснить… – В тот же вечер он позвонил Косте Тарасову, который в ответ только охал и ахал. – Тут будто бы сама история ожила, будто древние эллины в дверь постучались… Ты не смейся! На мгновение мне даже почудилось, что я вижу эту прекрасную гречанку…

Само собой, для Ивана Ивановича, «человека из органов», и его коллег у археолога Лобова нашлись более вменяемые слова.

В экспертном заключении он указал все основные параметры предмета:

«Изделие: головное украшение в виде незамкнутого кольца, диадема или венец. (Украшение предпол. женское.) В центральной части предмета имеются три камня зеленого цвета, без огранки. (Предпол. изумруды.) Внешняя стенка изделия украшена геометризованным орнаментом. Орнамент выполнен в стилистике позднего эллинистического искусства. (Предпол. время изготовления: II–III вв. до н. э.) Сохранность хорошая. – Далее он, тщательно измерив и взвесив диадему, записал ее высоту, диаметр и вес, потом, подумав, прибавил: – Требуется детальная экспертиза. Эрмитаж».

Про специалистов из Эрмитажа Лобов тогда еще не раз повторял.

– Да ей в музее место, а не в антикварной лавке! – расхрабрившись, заявил он.

После чего люди из органов многозначительно переглянулись, забрали документ и ушли. Остался лишь Иван Иванович. Он еще задал Лобову несколько вопросов, но, узнав, что на следующий день тот возвращается в Москву, помрачнел – надо было осмотреть и отписать бумаги еще на несколько предметов.

– Боже мой! Откуда только вы их берете? – поперхнувшись, глупо спросил Дмитрий. – Очень жаль, что не получится на них взглянуть.

Тут весьма своевременно поступило предложение вместе отобедать – Алина Дмитриева на правах хозяйки пригласила «своих гостей» в соседний ресторан.

Как раз за обедом к ним и присоединилась Елена. Разговор пошел живее. Лобов расхваливал Ивану Ивановичу своего друга Тарасова:

– Он отличный профессионал! Специализируется на древнегреческой культуре. Да он лучше меня справится! Не беспокойтесь.

Теперь тот самый обед в ресторане «Галеон» вспомнился Дмитрию Сергеевичу во всех деталях, что ели, что пили, где сидели, какая играла музыка. Именно тогда после плотной трапезы, винных возлияний и танца с разноглазой Алиной Дмитриевой под «Ace of base» он вручил ей эту злосчастную визитную карточку, на которой за неимением мобильного был указан номер телефона московской квартиры.

«Воистину удивительна человеческая память, которой, в сущности, мы совсем не умеем пользоваться. Шестнадцать лет прошло, а кажется, будто вчера это было…» – подумал Дмитрий Сергеевич и принялся рыться в дорожной сумке в поисках клочка бумаги с номером телефона капитана Неверова.

ЧЕЛОБИТЬЕ ПОСАДНИКУ НОВГОРОДСКОМУ ОНДРЕЮ ИВАНОВИЧУ

от твоего ключника и от твоих крестьян. […] Надеемся, господин, на Бога и на тебя, своего господина.

Фрагмент грамоты 39, Неревский раскоп, XIV в.

«Достойная работа с неплохим окладом, отличный соцпакет, и от дома недалеко. Что еще нужно человеку, чтобы встретить старость!» – как заклинание повторял Валерий Петрович, пытаясь самого себя убедить, что сделал правильный выбор, выйдя в отставку. Иногда после долгих разговоров с женой ему это даже удавалось. Но только иногда. Потому что на новой работе бывший начальник оперативного отдела подполковник Торопко невыносимо страдал от скуки. Он скучал по бывшим коллегам, по своему тесному, заставленному дешевой мебелью кабинету, по утренним планеркам и крикливому полковнику Балуеву. Жизнь без происшествий, без привычного «возбудить уголовное дело по факту…» ему казалась пресной и пустой. Организм требовал адреналина, а мозг сыскаря – новых запутанных головоломок, которые, как клубок, надо медленно, осторожно распутывать. В этом вся суть сыскного дела, от этого сразу кровь закипает!

Жена Светлана не раз говорила, что адреналин, как наркотик, вызывает в организме устойчивое привыкание и зависимость. Но вот только где ж им подзарядиться, если уже год сидишь на посту начальника отдела безопасности медклиники «Возрождение», а вокруг лес, сосны, тишина и покой – он тут всем пациентам прописан. Обстановка расслабляющая, никаких стрессов.