Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова

выпила. А когда упала замертво, — Генриетта промокнула глаза салфеткой, — официанта и след простыл!

Граф Сиверс сжал руку жены и дал ей воды.

— Ольга Михайловна, вам нечего добавить? — Пётр Васильевич откашлялся в некотором смущении.

— Нет, — покачала головой Радецкая. — Я уверена, что ошибки быть не могло. Бокал специально предложили графине… Погодите, единственное, что я могу дополнить… До концерта нас тоже обслуживало несколько официантов, но того самого вроде не было. Понимаете, он был невысокого роста. Лицо я не разглядела. С чего бы мне его разглядывать. Но сейчас вспоминаю, что у меня мелькнула мысль: «Надо же, какой низенький официант». Он терялся среди остальных. Наверное, поэтому его лицо сложно было запомнить.

Фёдор быстро отметил в своем блокноте рост возможного убийцы. Ранее эта примета не всплывала: про официанта вообще ничего не помнили.

— Отлично! — потер руки Курекин. — Хоть что-то! Ольга Михайловна, а что с поэтическим собранием? Вы туда ходили без подруги и без мужа.

— Ох, им не нравится поэзия. Пришлось идти одной. Я иногда пишу стихи и являюсь членом общества «Орден туманной музы».

— Я не хотел отпускать Оленьку, но она настояла, — отозвался Герман Игнатьевич. — Туда же пошел граф Сиверс. Он обещал сопровождать мою жену.

— Тоже стихи пишите? — спросил Пётр Васильевич графа.

— Есть грешок, — сознался тот. — Но основной целью было поговорить с графом Золотиловым.

— На тему? — заинтересовался следователь.

— На тему убийств. К тому времени убили всего двоих. Тем не менее, я хотел узнать у графа его мнение. Является ли совпадением то, что оба убитых были членами нашего общества. К сожалению, я не успел с ним перекинуться и парой фраз. Выступали поэты, все активно общались друг с другом. Думал, чуть позже поговорим. Обычно после поэтического собрания некоторые мужчины переходили в Английский клуб. Там всегда можно найти место для спокойной беседы. Потому я и пошел к вам, Пётр Васильевич. Третье убийство произошло прямо на моих глазах. И кого убили? Человека, с которым я хотел обсудить, не совпадение ли это… Так трагически я убедился, что не совпадение.

— Странно, ведь граф мог и не подойти к окну. Рискованно было убийце делать на это ставку, — пробормотал следователь.

— Шанс был велик. На собраниях этого общества всегда много курят. И дамы тоже. Зимой другое дело. Но пока тепло, окна нараспашку. Согласен с вами — гарантии никакой не существовало, что граф Золотилов займет удобное для выстрела положение у окна. Сложно сказать, чем руководствовался убийца…

— Никто графа не подзывал к окну? Вспомните, пожалуйста. Он действительно случайно там оказался? — настаивал Курекин.

— Постойте, — Ольга Михайловна закатила глаза к потолку, — а ведь верно… Нет, никто не подзывал. То есть, не совсем подзывал… Простите, путанно говорю… За окном, помните, Ефим Карлович, кто-то назвал графа по имени. Ему еще показалось, что его позвали. Он подумал, знакомый вышел из Английского клуба и заметил его.

— Слушайте, правда! — воскликнул граф Сиверс. — Именно тогда он пошел к окну, посмотреть. Но подумал, что ослышался. И тут прогремел выстрел!

— И никто не заметил, кто стоял за окном?

— Нет. Ведь с Золотиловым никто рядом не стоял. Услышав выстрел, все сначала подбежали к нему. И только потом начали смотреть, кто стрелял…

— А стрелявшего и след простыл, — продолжил фразу следователь. — Убийца стоял в кустах, метрах в двадцати от окна. Естественно сразу убежал. Кстати, Федя, попробуй проверить, какого роста был стрелявший. Примерно хотя бы прикинуть надо. Не наш ли это официантишка.

За столом установилась тишина, нарушаемая только звоном приборов и бокалов.

— Герман Игнатьевич, вы ведь посетили три собрания, — откашлялся Курекин.

— Совершенно верно, Пётр Васильевич. На том самом, где закололи барона фон Гольштейна, мы были вместе с Афанасием Никифоровичем. Он меня взял за компанию. Сам-то я играть в карты не люблю, но Афанасий Никифорович уверил, что проиграться там невозможно, так как в определенный момент игру заканчивают. Про момент убийства ничего добавить не могу. Действительно, комната была погружена во мрак. Чем-то похоже на попытку заколоть дорогую Генриетту два года назад, если помните.

— Конечно, помню. Тогда мы с вами и познакомились. Тоже спиритический сеанс. Запретить бы их, — вздохнул следователь.

— Тут случилось похожее. Только убийцы не было среди гостей.

— Да, мы точно определили, откуда он пришел и куда скрылся.

— Мы бы и хотели, но увидеть в любом случае ничего не смогли бы, — вступил в беседу Каперс-Чуховской, — так как сидели спиной к той стене, откуда появился убивец. У сидевших напротив был шанс что-то заметить, но все так были поглощены картами, которые выкидывала на стол гадалка, что тоже ничего не увидели. Да и сначала бросились к убитому. За это время можно до границы российской добежать.

— Это верно, — вздохнул следователь. — Беда большинства таких дел. Возможные свидетели кидаются к убитому, а преступник, воспользовавшись паникой, спокойно исчезает… Что ж, продолжим, Герман Игнатьевич.

— На собрание «Общества рыцарей винной пробки» меня позвал граф Сиверс. Ефим Карлович хотел, чтобы мы с ним внимательно следили за происходящим. Мало ли, опять убьют.

— И убили, — мрачно произнес Курекин. — Подобные экзерсисы лучше без полиции не совершать.

— Полностью с вами согласен, — кивнул Герман Игнатьевич. — Так вот, там вообще нельзя было отследить, кто подавал закуски и вина. В тот день в ресторане «Эрмитаж» собралось много народу. К нам постоянно заходили разные официанты. Мы особо к ним не приглядывались. Бегали они шустро. Кто-то вполне мог подать рюмку с отравой князю Бабичеву, а в суете поди вспомни, кто. Вот Оленька упомянула, что на суаре во время концерта среди официантов был один низенького роста. Но я вообще не скажу про официантов ни слова. Такая стояла суета.

— Уж понял… А что с банями? Туда вас как занесло, простите за выражение.

— О, вот в баню мы пошли с господином Бобрыкиным. Севастьян Андреевич лучше расскажет. Я, честно говоря, после массажей уснул. Он меня потом разбудил, и мы ушли. Но, боюсь, граф де Мирнетюр еще оставался там, когда мы уходили.

— Так и было, — кивнул Бобрыкин, дожевывая, — я с ним практически не знаком, поэтому будить не стал. Да, кстати, не был я уверен, что граф спит. Сплошной пар! А Герман Игнатьевич, простите, аж похрапывал. Тут сомненья не оставалось. Потом я узнал, что среди собравшейся компании были масонцы. Они вели меж собой тайные разговоры, подсаживаясь друг к другу на топчаны. А мы-то наивно с Германом Игнатьевичем попарились, массажи приняли и все дела.

— К сожалению, почти ничего нового. Но спасибо, господа, тем не менее, — к великой печали Фёдора Курекин явно