Коснись зари - Челли Кицмиллер

Как только он пересек Буш-стрит, его мысли вернулись к мисс Хеллер Пейтон. Он никогда не встречал ни одной столь совершенной женщины — огонь и лед одновременно. Вся она — от элегантной обуви до немного нелепой маленькой шляпки с перьями — представляла собой воплощение пуританского жеманства, однако ее ирландский акцент так и не покорился ханжеству благородных людей голубой крови, которым она подражала.

Повернув на Калифорния-стрит, Хоакин уже через несколько минут оказался перед своим отелем. Он был уверен, что Лино все еще ждет его.

Щелчок ключа в замке вывел Лино Торала из дремотного состояния. Он повернулся к двери, разум и тело его немедленно напряглись. Инстинктивно пальцы потянулись к вырезанной из слоновой кости рукоятке длинного охотничьего ножа, спрятанного в искусно выделанном кожаном чехле. В ловких руках Лино это лезвие было столь же эффективным оружием, как и пистолет, а иногда и еще более грозным, так как действовало бесшумно.

Скрипнули давно не смазанные петли; дверь медленно открылась.

Лино вгляделся в темноту прихожей. Никого. Он замер и прислушался — его интересовал любой звук: щелчок курка, шелест одежды, дыхание… Внезапно его ноздри ощутили цветочный аромат. Гардении — он узнал их. Но откуда? Кто это мог быть? Его ум напряженно заработал, пытаясь найти связь…

Что-то темное, напоминающее странную птицу, влетело в комнату и приземлилось у его ног.

Улыбнувшись, Лино нагнулся, чтобы поднять с пола шляпу, а когда снова распрямился, увидел массивную фигуру человека, прислонившегося к дверному косяку.

— Ты стал внимательным, амиго. — Вспыхнувшая спичка осветила смуглое лицо. Говоривший коснулся язычком пламени кончика своей сигары и глубоко затянулся.

— Вовсе нет; у меня все под контролем. Кстати, прекрасный аромат. — Лино поднялся со стула и подошел к другу.

— Вот как? — Хоакин протянул Лино руку.

— Это гардения, не правда ли? Любимые духи Елены.

Скулы Хоакина напряглись; спичка, догорев, обожгла пальцы, и он выронил ее.

— Прости, но, кажется, это я стал невнимательным. — Хоакин вынул ключ, закрыл дверь и, вставив ключ изнутри, повернул его.

Лино не спеша убрал нож.

— Пожалуй, я бы тоже не смог сразу сосредоточиться после вечера, проведенного с Еленой Вальдес! — Он хлопнул друга по плечу и искренне рассмеялся, но Хоакин не поддержал его, и на лице Лино появилось удивление. — Разве ты не счастлив?

— Да, но у меня неспокойно на душе. — Хоакин снял жакет и бросил его на стул, а затем коротко пересказал события последних часов.

Лино нахмурился.

— Не обижайся, но, по-моему, ты делаешь ошибку. Ты — всего лишь человек. Это люди сделали из тебя легенду…

— Так, значит, я легенда?

— Ну да, знаменитый Хоакин Мурьета. Впрочем, я пришел сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать твою смерть. Думаю, тебе будет интересно узнать, что Лютер Мейджер на свободе. Более того, он здесь, в Сан-Франциско.

Хоакин не был готов услышать столь неожиданную новость.

— Так он сбежал?

— Не знаю, но я сам видел его в баре. Сначала я был неуверен, что это действительно Мейджер; он был чисто выбрит и одет в дорогую одежду. Я подошел к нему так близко, как только смог, надеясь, что он меня узнает.

— И он… узнал?

— Нет. Он даже не взглянул на меня. — Лино потянулся и затушил все еще дымившуюся сигару Хоакина. — Это совсем не тот Мейджер, которого мы знали. Этот тип стал деловым человеком, и одного взгляда на него достаточна, чтобы понять — очень богат. Я следил за ним до того, как он вошел в дом, расположенный в Китайском квартале, а затем, немного подождав, постучал в дверь и хотел пройти следом, но мне было отказано. Я толком не понял, что говорил китаец, и в конце концов мне пришлось уйти, но будь я проклят, если смогу вспомнить этот дом. Зато мне удалось узнать, что некоторые из подобных домов имеют специальные списки, в которые записываются белые курильщики опиума.

Хоакин сел на край кровати, опустил голову и задумался.

После стольких лет Мейджер наконец-то вышел из тюрьмы; но тогда почему ему не сообщили об этом? Выходит, он зря платит за то, чтобы его держали в курсе относительно действий этого человека.

Прошло довольно много времени, прежде чем Хоакин поднял голову и в упор посмотрел на Лино.

— Первым делом я хотел бы послать телеграмму и выяснить, каким образом он освободился, а затем мы пойдем в Китайский квартал и найдем этот дом.

Лино кивнул.

— Я думал об этом. Но сначала я хочу кое-что показать тебе. — Он взял с тумбочки два небольших листа бумаги и протянул их Хоакину. — Сравни, как Мейджер выглядел семнадцать лет назад и как он выглядит сейчас.

Когда Хоакин смотрел на изображения Лютера Мейдже-ра, в его глазах нетрудно было заметить неприкрытую ненависть.

— Где ты их достал?

— Я изучал много полезных вещей в Восточной юридической школе, в которую ты меня послал, но только одна из них мне действительно пригодилась — умение рисовать.

Хоакин хмыкнул.

— Что ж, будем считать, что ты не напрасно потратил время.

— Как бы то ни было, сегодня в полдень мы идем в Китайский квартал, а там посмотрим.

Лино Торал был терпеливым человеком. Не в первый раз ему приходилось ждать Хоакина и, надо полагать, не в последний. Послание, переданное ему клерком, оказалось кратким: «Ушел искать осведомленного человека. Вернусь в полдень».

Лино взглянул на карманные золотые часы, они показывали четверть первого. Странно, подумал он, Хоакин ничего не сказал вчера о том, что нашел нужного человека. Впрочем, ничего странного, поправил он себя: его друг редко делился с кем-нибудь своими мыслями.

Он поерзал на кожаном стуле, стоявшем в холле, ближе к выходу из гостиницы, откуда ему было удобно наблюдать за людьми.

Неплохо бы спросить Хоакина, почему он выбирал именно эту гостиницу всякий раз, посещая Сан-Франциско. По правде говоря, Лино и сам ценил имевшиеся здесь преимущества и с удовольствием пользовался гостиничной библиотекой, а заодно наслаждался почти домашней кухней в ее ресторане. Музей гостиницы с экспозицией чучел птиц, заспиртованных рептилий и индийских сувениров тоже очень нравился ему. Однако, к его большому сожалению, там не продавали спиртного. В свои тридцать четыре Лино был не настолько стар, чтобы не обращать внимания на симпатичное личико или упустить возможность составить компанию молоденькой женщине, и даже, пожалуй, не уступал в этом Хоакину. Так какого черта эти монастырские строгости?

Монастырь? Матерь Божья! Наконец-то ему все стало ясно. И как он не догадался раньше? Конечно же, Хоакин выбрал эту гостиницу потому, что все еще относился к нему как к набожному монаху, коим он был шесть лет назад.