Пока есть юность - Артем Каренович Галустов

Пока я спустилась, стучать перестали. Стоило мне отойти от двери, как снова начали. Я посмотрела в глазок, но никого не было. Приоткрыла чуть-чуть дверь, снова никого. Но вдруг снизу показалось лицо. Оно завороженно смотрело на меня. Это тот самый мелкий мальчуган, который перебегал улицу. Время не позволяло его расспрашивать на пороге, поэтому я взяла его за капюшон и затащила в дом, пока Борей нас не увидел.

Заперев дверь, я обернулась и снова посмотрела на него. Маленький мальчишка в синем комбинезоне. Шапка вся в снегу и падала на большие чёрные глаза, которые, как бусины, смотрели на меня. Красные пухлые щеки. Маленький детский носик. Он улыбался и на уголках губ появлялись ямочки. Он по-доброму смотрел на меня и молчал, словно глядел на большую картину в галерее.

— Чего тебе, детка? — спросила я у него немного раздраженно, потому что мелкий сопляк мне был совсем сейчас не нужен.

— Зд-здравствуйте. — сказал он.

Я сначала подумала, что он сильно замёрз. Он протянул мне конверт с письмом, который он держал в шерстяных варежках. К ним прилипли комочки снега.

— Что ты мне протягиваешь? — он молчал. — Ну что?

Я взяла письмо. Он всё продолжал на меня смотреть уже с раскрытым ртом. Поднял на меня голову, и шапка уже совсем упала на глаза.

Раскрыв конверт, я вытащила письмо:

«Дорогая Тина, я узнала, что Эрот поселил тебе в деревне у реки Танаис. Пришло время, когда я должна быть со своим супругом. В деревне живет мой маленький сын. Его зовут Рэйнек. Ему всего пять лет. Я буду очень признательна, если ты присмотришь за ним этой зимой. Он очень милый мальчик, тебе понравится. По возвращению можешь просить у меня, что тебе угодно. С любовью, твоя Персефона».

Когда я увидела, что это письмо от Персефоны, то удивленно посмотрела перед собой, но мальчуган уже куда-то пропал, зато ровно в этот момент у камина разбилась ваза. Он испуганно посмотрел на меня. Ботинки он не снял, так и прошёлся ими по ковру, оставляя мокрые следы.

— Куда ты пошёл? — раздраженно крикнула я, подошла к нему, снова взяла за капюшон и повела обратно к двери.

— Это не я. — прорычал он.

— Конечно не ты, это я. А у тебя случайно нет родственников поблизости. У тебя их должно быть много.

— Ты т-тоже род-дствница.

— А вот и нет.

— А вот и д-да. Мама и пап-па сказали мне у ть-тебя пожить. — потом он снова посмотрел на меня, как раньше. — Можно? Н-наши семьи вместе живут в п-подземном ц-ц-царстве.

Я тяжело вздохнула.

— Ладно, твоим родителям я отказать не могу. Надо было же на мою голову…

— Сестренка! — вдруг повеселел он, обнял меня за бёдра и прижался.

Я отцепила его обратно, и он стал раздеваться. Из шапки у него вывалились кудри. Чёрные кольца.

— Ты за ними свои рожки прячешь, что ли?

— А? — вопросительно он посмотрел на меня.

— Да ничего.

Я пошла собирать осколки, а он побежал на диван, что рядом, и включил телевизор. Только и были слышны его болоневые штаны, которые терлись друг об друга. Он сидел, бил ногами об низ кресла и смотрел на меня.

— Что? — повернулась я и спросила.

— Что б-будем де-делать?

— Лично я буду спать, а ты, если будешь мне мешать, пойдёшь к своей бабушке в поле.

— К баб-бушке?

— Ох, детка, ты ещё многого не знаешь. Не завидую я тебе. — я собрала осколки и бросила их в мусорку.

— А ты мне не се-сестра?

— Нет, даже не надейся. Не сестра, не мамочка, не тётенька. И я тебя не няня. И тем более не папочка.

— Мой п-папа Аид.

— Да я знаю, я бы тоже тогда заикалась.

— А?

— Да ничего.

— Я есть хочу.

Мне казалось, что он меня специально не отпускал. Стоило мне пойти к кухонным столам, как он вскочил с кресла и последовал за мной. Только и был слышен шорох штанов. В шкафчике я нашла нераскрытую коробку хлопьев. Я протянула ему её.

— А мо-молоко.

— Без молока. Пока так, детка. Потерпи немного.

Он побежал обратно на диван. Включил громкость в телевизоре на максимум. Вскрыл коробку. Когда открывал пакет, часть хлопьев рассыпалась на пол. Так что пришлось ещё подметать.

— Здесь тебе не царство твоего отца, роль маленького бесёнка выполнять необязательно. И можно сделать телевизор потише? — не знаю почему, но я была очень раздражена.

Он молча подчинился. Зря я на него кричала. С виду он был очень милый, просто я устала, и тело болело так, что нагибаться больно.

Вскоре я пошла спать. Но внизу стоял такой шум, что я не отдохнула. То телевизор вернулся на прежнюю громкость, то он где-то нашёл мяч и стал долбить им об стену. Потом он начал громко хохотать. После прыгать по ступенькам лестницы и заглядывать ко мне, проверять — проснулась я или нет. Я делала вид, что сплю.

Борей всё искал меня и дул в дома. А затем и вовсе произошёл грохот, от которого я вскочила. Было слышно, как входная дверь с размаху открылась и ударилась об стену. Я спрыгнула с кровати и выбежала из своей спальни. По всей гостиной, под потолком, летали Борей и хохочущий мальчишка на его спине. Наконец он его скинул со спины. Рэйнек упал и крикнул от боли. Я испугалась за него и побежала. Не успела я к нему подойти, как Борей преградил мне путь и стал дуть на меня. Я попробовала его снова ударить, но он свалил меня одним махом.

Рэйнек это увидел и накинулся на него. Он стал драться с ветром. В доме резко вырубило свет. Через полумрак я видела, как они дерутся. Мне показалось, что удары мальчишки не проходят насквозь. Рэйнек схватил его за руки, и они начали валить друг друга на землю. Они оба упали. Борей поднялся и убежал из дома. Свет снова включался, а на полу лежал маленький мальчик. Рэйнек неистово смеялся, а потом закашлял.

Его так же продуло, как и меня. Я подняла его наверх, в свою спальню. Стала искать внизу, чем его лечить. Оказалось, что у дома есть подвал с холодильником, там и была вся еда. Я быстро сварила ему суп и заварила чай с мёдом и лимоном. Поднялась наверх с тарелкой. Он уже не спал.

— Это я тебя разбудила, детка?

— Н-нет, я сам. — сказал он и настороженно посмотрел на суп.

— Я тут тебе приготовила. Извини, что целый день голодом морила. Обещаю,