Бердолька Чарли и Гертруды Богранд - Д. Мицкис

– Я её уже где-то видел, – сказал Чарли. – Ту женщину.

– Не вижу её. Лучше посмотри вниз. Псы стараются. Прыгают туда-сюда, а ты…

– Ой, – перебил Чарли. – Кажется, она меня заметила.

– Смотри вниз.

Гертруда опешила – на арену вышли гимнасты и тут же начали подбрасывать друг друга как пустые бочки. Они цеплялись за длинные тросы и кружились вокруг блестящего шара.

Послышался лай – Дьякон решил забраться в шатёр.

– Мне сегодня снова приснилась бабушка, – сказал Чарли ни с того ни с сего. – И я опять не запомнил, как она выглядела. Сказала, что соскучилась. И что ждёт нас. Обещала приготовить к нашему возвращению блинчики с грушевым джемом, но со вкусом яблок. Это вещий сон?

Гертруда не ответила – в шатёр влетели несколько воронов. Они кружили под куполом. Ребята аплодировали: все считали, что и это – часть шоу.

Снова прогремел взрыв салюта. Арену залил ослепительный свет. Появились несколько артистов. Но Гертруда всего этого не замечала – наконец и она смогла рассмотреть «знакомую незнакомку». Ту, на которую до этого указывал Чарли. Несомненно, это была она – «ночная женщина в чёрном хитоне». Сейчас эта женщина стояла под самым куполом и, кажется, плакала.

– Я её вижу, – сказала Гертруда.

– А тепе-е-е-е-е-ерь!!! – взревел неожиданно появившийся на арене директор цирка мистер Хоботс. – То, чего все так долго ждали! Дамы и господа, мистеры и миссис! Легендарный! Фееричный! Зрелищный! И жела-а-а-а-а-анный! Смертельный номер! Встречайте! Тру-у-у-упёрд Вели-и-и-иколепный!

По залу разлетелись аплодисменты. Миссис Пингва Перей махала передником. А настоятельница Иугия даже встала. На арену вышел усатый полнощёкий мужчина в зелёном трико. Он поднял левую руку, приветствуя собравшихся.

Чарли больше не смотрел наверх:

– Хм, она ушла.

– Вот и прекрасно. Смотри шоу.

Гертруда похлопала вместе со всеми: на арену вывезли огромную пушку. Её освещали десятки огней.

Барабанная дробь.

– А тепе-е-е-е-ерь! – снова взревел директор цирка мистер Хоботс. – Впервые! Зрелище! На счёт «три»!

Трупёрд Великолепный торжественно поднялся по ступенькам на пушку и под громогласные аплодисменты забрался внутрь неё.

– Один! – кричали все.

– Два!

– ТРИ-И-И!!!

Прогремел взрыв. И Трупёрд Великолепный вылетел из пушки. Но что-то пошло не так. Охи и ахи разлетелись по залу, и Гертруда закрыла глаза. Аплодисментов не было. Где-то послышался возглас:

– На помощь!

Кто-то кричал, кто-то выбежал из шатра. Мистер Агнус Гробб приказал всем немедленно покинуть цирк. Гертруда не понимала, что произошло.

Потоком зрителей её и Чарли буквально вытолкали. Только на выходе краем глаза Гертруда увидела лежащего, неестественно раскинув руки, Трупёрда Великолепного. И склонившуюся над ним женщину в чёрном хитоне.

Где-то высоко кричал ворон.

Ребята остались возле цирка ждать распоряжения от мистера Агнуса Гробба. Девочки обсуждали произошедшее. Кто-то кричал. Чарли разговаривал с невидимым другом Рупертом (тот его, видимо, успокаивал). Из шатра вышла радостная Иугия.

– Она не понимает, что произошло, – надевая передник, сказала повариха Пингва Перей. К ней подошёл мистер Агнус Гробб и со злостью выпалил:

– Они их нашли!

Мистер Гробб приказал всем разойтись. А затем закричал на Чарли и Гертруду:

– А вы – за мной!!!

– Но что мы сделали? – протестовала Гертруда.

– Наказание не отменяется! – кричал мистер Гробб. – Вы начнёте отбывать его немедленно!

Он потащил Чарли и Гертруду через главный вход в монастырь – и сразу на кухню Пингвы Перей, где находилась лестница на чердак. За ними наблюдали вороны, пёс Дьякон и странные туристы – гуляющие у монастыря люди в чёрных и белых хитонах.

Глаза мистера Гробба налились кровью. Он толкнул Чарли и Гертруду к лестнице на чердак:

– Поднимайтесь!

Те не сопротивлялись. И через минуту за ними громко захлопнулась дверь. Послышался щелчок замка.

Гертруда протянула Чарли шоколадку, которую спрятала здесь во время предыдущего наказания:

– Рассердился на пустом месте! – сказала она, добавив слово, от которого настоятельница Иугия сошла бы с ума. – Злой на Оливера, а виноваты – мы.

– А мистер Трупёрд? Он… – Чарли замолчал, не решаясь продолжить вопрос.

– Не знаю.

– А та женщина над ним? Как думаешь, это…

Гертруда ничего не думала. Она угощала чердачных мышей – Ливу и Сливу – двумя кусочками шоколада. Чарли продолжил:

– Мне кажется, бабушка нас ищет.

В монастыре было запрещено говорить о родителях. Мистер Гробб всегда шипел: «Не хочу даже слышать о тех, кому не нужны родные дети». Чарли и Гертруда своих родителей не помнили. Не знали, живы ли они.

Дьякон жалобно завывал. Кто-то ходил по кухне.

– Мы справимся! Чуки-чу, – сказала Гертруда, подбадривая Чарли. Она легла на мешки с кукурузой. – Чу-у-уки!

Откуда-то сверху послышалось чьё-то пение.

* * *

Каждый день Чарли и Гертруда будто вспоминали другую жизнь. Жизнь без монастыря. С любящими родителями и верными друзьями. Жизнь, где каждый был счастлив.

К сожалению, Чарли и Гертруда пока не вспомнили, что здесь они не просто так.

Мысли. Глупые и странные мысли.

Побег Оливера Бинга с каждым днём превращал мистера Агнуса Гробба в злого и невыносимого старика. Он сердился, вопил, краснел, следил за всеми – пытался разгадать несуществующий заговор. Ему казалось, что готовится новый побег; он хотел найти сообщников Оливера.

А ведь даже воспитанники монастыря не понимали, как отсюда можно сбежать.

Наказания сыпались одно за другим. Чарли и Гертруда даже сбились со счёта, не помнили, за что их уже наказывали. В последний раз Гертруда пыталась объяснить, что не могла украсть овощи поварихи Пинвы Перей (так как находилась на чердаке). Но её всё равно наказали – «за пособничество и подстрекательство».

Глупые и странные мысли.

Весь последний месяц Чарли и Гертруда провели на чердаке. Миссис Перей постоянно находилась на кухне, поэтому сбегать удавалось не часто. А мистер Агнус Гробб так вдохновился наказаниями, что по всему монастырю открыл десятки «комнат для воспитания». Как правило, они не пустовали.