Маскарад - Мелисса де ла Круз

Сидевшая за столиком дежурной пожилая женщина — голова еебыла повязана черным шарфом — подняла голову и с любопытством взглянула наШайлер.

— Posso li aiuto? Могу ли я чем-нибудь помочь?

Шайлер была сбита с толку. Здесь не было и следа присутствиятой белокурой женщины. Но как она могла спрятаться так быстро? Ведь Шайлер преследовалаее буквально по пятам! Но в помещении она не увидела ни шкафов, ни дверей.

— Ci era una donna qui, si?[3] — спросилаШайлер.

Как хорошо, что в Дачезне изучают вместо одного дваиностранных языка и что Оливер настоял, чтобы Шайлер выбрала итальянский,заявив, что тогда им легче будет делать заказ в ресторанах Марио Батали.

Пожилая дама нахмурилась.

— Una donna? — Она покачала головой. Разговор пошелпо-итальянски. — Здесь нет никого, кроме меня. Никто не входил, кроме вас.

— Вы уверены? — нетерпеливо произнесла Шайлер.

Она еще продолжала беседовать с хозяйкой заведения, когдаподоспел Оливер. Он подкатил к зданию на быстроходном катере, решив, что водноетакси больше годится для его целей, чем гондола, приводимая в движение однимчеловеком.

— Ну что, нашла ее? — спросил юноша.

— Она только что была здесь, клянусь! Но эта дама говорит,что никто сюда не входил.

— Никакой женщины, — повторила пожилая дама, покачавголовой. — Здесь живет только профессор.

— Профессор? — переспросила Шайлер, насторожившись.

Согласно Хранилищу истории, архиву, в котором хранилисьсведения о всех знаниях и тайнах Голубой крови, ее дедушка был профессоромлингвистики.

— А где он?

— Он отбыл несколько месяцев назад.

— А когда вернется?

— Через два дня, или два месяца, или два года — этого никтоне знает. Может, завтра, а может, никогда. — Хозяйка вздохнула. — С профессоромникогда ничего не известно. Но мне не на что жаловаться, он всегда платит посчетам вовремя.

— А можно... можно нам взглянуть на его комнату? — спросилаШайлер.

Хозяйка гостиницы пожала плечами и указала на лестницу.

С лихорадочно бьющимся сердцем Шайлер поднялась наверх,Оливер следовал за ней по пятам.

— Погоди, — произнес Оливер, когда они подошли к небольшойдеревянной двери посреди лестничной площадки. Он подергал дверную ручку. —Заперто. — Он попробовал еще раз. — Нет, никак.

— Ч-черт! — ругнулась Шайлер. — Точно никак?

Она отодвинула Оливера, повернула ручку, и дверь со щелчкомоткрылась.

— Как ты это сделала? — удивился Оливер.

— Да ничего я не делала.

— Она совершенно точно была заперта, — сказал Оливер.

Шайлер пожала плечами и осторожно отворила дверь. Их взоруоткрылась аккуратная, скромно обставленная комната: односпальная кровать,старый письменный стол и книжные полки до самого потолка.

Шайлер взяла книгу с одной из полок пониже. «Смерть и жизньв колонии Плимут», Лоуренс Уинслоу ван Ален. Девушка открыла книгу. На первойстранице красовалась надпись: «Моей дорогой Корделии».

— Так и есть! — прошептала Шайлер. — Он здесь.

Девушка просмотрела еще несколько книг. На корешках многихстояли инициалы автора — Л. У. ван Ален.

— Ну, прямо сейчас его здесь нет, — произнесла возникшая вдверях хозяйка гостиницы. Шайлер с Оливером подпрыгнули от неожиданности. — Нобиеннале заканчивается сегодня, а профессор никогда ее не пропускает.

Биеннале, проходившая раз в два года в Венеции выставкапроизведений искусства, была одним из самых влиятельных и внушительныхмероприятий в мире искусства и архитектуры. Весь город на несколько месяцев оказывалсянаводнен интернациональным сборищем деятелей искусства и торговцев, туристами истудентами, стремящимися принять участие в историческом фестивале искусств. НоШайлер с Оливером пропустили это мероприятие, потратив время на бесплодныепоиски ее дедушки.

— Раз закрытие сегодня, — сказала Шайлер, — нам надопоторопиться.

Хозяйка гостиницы кивнула и вышла из комнаты.

Шайлер снова подумала о той женщине, до ужаса похожей на еемать. Может, это мать привела ее к дедушке? Может, она каким-то образом помогаетдочери? Вдруг это только ее дух?

Они поспешно спустились вниз. Хозяйка гостиницы сидела застоликом и перебирала какие-то бумаги.

— Спасибо, что помогли нам, — произнесла Шайлер,поклонившись пожилой женщине.

— Что-что? Простите? Posso li aiuto?[4] —неприветливо отозвалась та.

— Ну, с профессором и с биеннале. Мы сейчас пойдем ипопытаемся отыскать его там.

— Профессор? Нет-нет. Никакого профессора... — Пожилаяженщина перекрестилась и покачала головой.

Шайлер нахмурилась.

— Никакого профессора? Как ты думаешь, что она имеет в виду?— спросила она у Оливера.

— Он уехал... два года назад, — запинаясь, произнеслахозяйка гостиницы по-английски. — Больше здесь не живет.

— Но вы же только что сказали... — удивилась Шайлер. — Мы свами только что разговаривали — там, наверху. Мы видели его комнату.

— Я вас первый раз в жизни вижу. Его комната заперта, —отозвалась хозяйка гостиницы, упорно продолжая изъясняться на своем нескольковысокопарном английском, хотя ясно было, что Шайлер бегло говоритпо-итальянски.

— Eravamo giusti qui! — возразила Шайлер. — Мы только чтобыли здесь!

Хозяйка гостиницы со злостью качнула головой и что-топробормотала себе под нос.

— Как-то она странно изменилась, — прошептала ШайлерОливеру, когда они вышли из гостиницы.

— Да, принялась чудить, — отозвался Оливер.

Шайлер обернулась, взглянула еще раз на разозлившуюсястаруху и заметила у той на подбородке бородавку с несколькими торчащими из неередкими волосками. А ведь у пожилой женщины, что говорила с ними раньше,никакой бородавки не было — в этом Шайлер была уверена твердо.

Мими, выйдя с занятий по французскому, взглянула навибрирующий мобильник.

Я есть в списке?

Очередная CMC. Семнадцатая за сегодня. Ну что бы им всем неуспокоиться?

Каким-то образом весть о том, что сногсшибательная Мими Форссобирается устроить отдельную вечеринку после бала Четырех сотен, менее чем засутки облетела всю молодежную элиту вампиров Нью-Йорка. Конечно, Мими самарассказала об этом Пайпер Крэндалл, главной сплетнице школы, а уж Пайперпозаботилась, чтобы новость немедленно стала достоянием общественности. Местовечеринки держится в тайне. Устраивают все двойняшки Форс. Но никто до самоговечера праздника не будет знать, приглашен ли он. Это же просто пытка какая-то!