Обретение - Анастасия Ильинична Эльберг

— Я не воин. И не твой.

Нави улыбнулась и откинулась на спинку кресла, сложив руки на животе.

— Сначала — Безликие, потом — храм богини сладострастия, потом — дочь торговца Валида, а потом — тьма. Какая она, твоя бездна, Эрфиан?

— Я пришел сюда не для того, чтобы вести с тобой задушевные разговоры. У меня есть просьба.

— Что тебе нужно от вампирши Нави, которая так жестоко с тобой обошлась?

— Я долго шел, мне нужна постель. И еда.

— Твой визит меня удивил и обрадовал. В последнее время мне одиноко. Я прикажу накрыть на стол.

— Нет. Скоро рассвет, а ты выглядишь усталой. Я просплю до вечера. А на закате мы поужинаем.

Вампирша смотрела на него, запустив пальцы в волосы.

— Ты выглядишь сломленным, мальчик.

— Я уже сказал, что не собираюсь вести задушевные разговоры.

— Ты выглядишь озлобленным и отчаявшимся. Тебе больно.

Эрфиан кивнул.

— А еще от тебя пахнет смертью, — закончила вампирша. — Кого ты убил?

— Вампира. Когда-то он был моим другом. Давно… будучи человеком с печатью Лилит.

Губы Нави тронула высокомерная улыбка.

— Тьма, — сказала она. — Теперь понимаешь, мальчик. Зло живет внутри каждого смертного с печатью.

— Что же, я помог ему избавиться от тьмы.

— И что ты при этом почувствовал?

— Ничего.

Вампирша приподняла бровь.

— Ты стал черствым, Эрфиан.

— Я повзрослел.

— Ты боишься.

— Мне нечего бояться.

— Ты боишься оставить прошлое и начать жить заново.

Эрфиан поднялся.

— Буду рад, если ты покажешь мне мою спальню.

— Ты забыл дорогу в свою спальню? Это печально. Пойдем, я провожу тебя.

В отличие от остальных комнат замка, спальня осталась прежней. На мгновение Эрфиану показалось, что время повернулось вспять, и на самом деле ничего не было, ни Безликих, ни жрецов сладострастия, ни Гриаллы, и он вышел на прогулку, а теперь вернулся. На невысоком столике возле окна стояла плошка, в которой плавали цветы.

— Здесь кто-то живет? — полюбопытствовал Эрфиан.

— Нет, — покачала головой вампирша.

— Это ты принесла цветы?

— Да. Их запах напоминает о тебе. На душе становится тепло.

— Подумать только, ты еще не забыла это слово.

— «Тепло»?

— «Душа».

Нави стояла у Эрфиана за спиной, он не видел ее лица, но чувствовал, что она улыбается. На этот раз, не высокомерно, а печально. Она не лжет, действительно вспоминает о нем? Тоскует? Но какое это имеет значение…

Эрфиан подошел к кровати и, сняв с плеча сумку, бросил ее на пол. Вампирша не двигалась с места.

— Нави, — позвал он.

— Принести тебе фруктов?

— Нет.

— Теплое одеяло? Нынче с моря дуют холодные ветра.

— Нет.

Вампирша приблизилась, остановившись у него за спиной.

— Останься. Пожалуйста.

Нави молчала. Эрфиан повернулся к ней.

— Мне одиноко. Я не могу спать, а если засыпаю, то вижу кошмарные сны. Может, мне нужно встать перед тобой на колени? Умолять о том, чтобы ты меня пожалела?!

Вампирша улыбалась. Еще мгновение назад Эрфиан ощущал себя мешком, из которого вытрясли все, оставив только пустоту, а теперь гнев, тоска, жалость, боль, странная легкость и мучительное желание окатили его горячей волной. Сопротивляться этой волне было невозможно, да и не хотелось. Он подхватил Нави на руки — она оказалась легкой, как перышко — уложил на подушки и впился поцелуем в ее губы, поднимая подол платья.

— Постой, Эрфиан, не надо так, — запротестовала она, пытаясь отвернуться.

— Отчего же? Или твое тело мне лжет? Я вижу, что тебе нравится.

Бедра вампирши обвили его талию, она выгнула спину, откинула голову назад и застонала. А после Эрфиан испытал то, чего не испытывал еще никогда. Женщина, которую он сейчас прижимал к себе, женщина, кожа которой пылала под его пальцами, женщина, которую когда-то он считал воплощением зла, не просто стала его частью. Они превратились во что-то единое, сходящееся до мельчайших трещинок, совершенное, как первозданное творение богов.

Ногти Нави впились в плечи Эрфиана, она приподнялась, потянулась к его шее, и, когда ее клыки прокусили кожу, он ощутил первобытный, пугающе острый восторг. Вампирша, не отрываясь, толкнула его, переворачивая на спину, села сверху и тихо зарычала, упершись сжатыми в кулаки руками в подушку. Эрфиан смутно осознавал, что на этот раз ей не хватило пары глотков, что она пьет слишком много, но эта мысль не пугала его, а делала ощущения еще острее.

Пусть пьет. Сейчас он одновременно ненавидел ее, любил и боготворил. Пусть выпьет его целиком — лишь бы это продолжалось как можно дольше.

Наконец Нави отстранилась, прижавшись влажным лбом к его плечу. Эрфиан прикоснулся к ее шее.

— Боги, что это было? — шепотом спросил он. — Экстаз, о котором говорят жрицы сладострастия?

— Хочешь называть это экстазом, мальчик — пусть будет экстаз.

Пальцы вампирши перебирали волосы Эрфиана. Почти невесомая тяжесть ее тела успокаивала, и он уже успел задремать, когда почувствовал, что Нави поднимает голову, пробегает пальцами по следу укуса на шее и нежно прикасается к коже языком.

— Я говорила, не надо так.

— Что? — сонно переспросил Эрфиан.

Нави снова села прямо, потянулась, расправляя спину, наклонилась к нему и поцеловала. Прикосновение ее губ было похоже на глоток тонкого изысканного вина. Эрфиан обнял ее за бедра, но вампирша убрала его руки — как тогда, давно, в ту самую ночь.

— Надо вот так.

* * *

Служанка принесла два кувшина, с травяным отваром и вином, большое блюдо с фруктами и удалилась, плотно закрыв ставни.

— Я не пью вина, — сказал Эрфиан.

— Что же, тогда будет отвар. И, пожалуйста, угощайся фруктами.

Нави лежала на животе поверх одеяла и ела сочный персик.

— Ты стал другим, — молвила она задумчиво. — Ты другой на вкус.

— Тебе это нравится?

— Очень. И, похоже, ты поднабрался опыта… Ох уж эти жрицы сладострастия. Они шалуньи. Как тебя к ним занесло?

— Случайно. — Эрфиан помолчал. — Ты так и не сказала мне, что это было.

Вампирша улыбнулась и бросила косточку от персика на блюдо.

— Что ты почувствовал?

— На один короткий миг боги лишили меня разума, и я понял, как счастливы бывают безумцы. Я хотел, чтобы ты убила меня. На мгновение, но я об этом подумал.

Нави отправила в