Тот, кто назначен судьбой - Татьяна Алюшина

И поэтому кого принимать тут в гостях, а кого нет, решает только он. А министерской бумажкой, которой студенты трясли, он предложил воспользоваться с другой, более прикладной, скажем так, целью. Степанида расхохоталась от души: так понравилась ей эта спокойная отповедь сильного человека и вытянувшиеся рожи ее подчиненных. А Василий Трофимович улыбнулся ей в ответ и предложил остаться проживать у него, «встать на постой», как он тогда выразился.

Парни было дернулись, что-то там нехорошее заподозрив, он их остудил строго так, до потрохов, а Степанида с благодарностью приняла приглашение.

Дело в том, что она знала об этом человеке нечто, что было известно сильно-сильно ограниченному количеству людей, и абсолютно Славину доверяла. Для чего имелся очень, ну очень веский довод. Поверьте.

Главное, что сейчас эти вот знания о Славине давали ей стопудовую уверенность, что ни в какую ловушку, так прекрасно, как бандитам кажется, расставленную, он не попадет! Витя Тюрин, замечательный, героический парень, смог его предупредить! А уж как обыграть этих уродов и мальчишек выручить, Василий Трофимович придумает!

Обязательно! В этом Степанида была теперь уверена абсолютно!

А ей надо спешить!! Не просто спешить, нестись со всей быстротой, на которую она способна!! И она все торопила и торопила мысленно бандитов, подгонявших, в свою очередь, навьюченных поклажей, как тягловые ослики, парней впереди себя, длинной цепью удаляясь в глубь лесного массива, обходя каменную гряду слева.

Когда фигура последнего бандита скрылась между деревьями, Степанида закрыла глаза и заставила себя спокойно досчитать до пятидесяти.

– Пятьдесят! – вслух закончила она счет и начала торопливо слезать с дерева.

Обдирая руки и не замечая этого, она съехала по стволу, спрыгнула, прислушалась к своему телу: удачно – ноги не отбила и не подвернула. Постояла несколько секунд, прислушиваясь к звукам леса, и рванула вперед. Вытащила из расщелины свой рюкзак, стряхнула от листьев и хвои, убрала в него камеру, надела, застегнула на животе и груди фиксирующие ремни, немного попрыгала – нормально сидит: не гремит, не елозит, по спине не бьет.

«Все, все!! – подгоняла она себя! – Быстрее, быстрее!»

И побежала к реке.

Тимофей затянул завязки и застегнул свой стильный, навороченный кожаный рюкзак зашибись какой известной марки и стоимости соответственно. Все эти понты шмуточные и пафосные про крутые марки одежды и атрибуты богатой жизни всегда вызывали в нем только снисходительный сарказм, но справедливости ради надо отметить, что на самом деле качественные вещи – это комфортно, в частности рюкзак удобный, в самый раз для таких вот скорых сборов и поездок. Тимофей переставил рюкзак на нижнюю полку и вышел из купе в коридор.

Это все Катька. Она обожала покупать ему дорогие фирменные вещи и всякий раз воспитывала, когда он начинал отнекиваться и ворчать по этому поводу:

– И нечего выступать! Ты себе все равно ничего не покупаешь, тебя ни в какой магазин не затащишь, ты магазины вообще не воспринимаешь, для тебя это всего лишь декоративный фон города! Кто-то же должен вещи приобретать, не в портках же дырявых тебе ходить! К тому же я на твои денежки покупаю, чтобы ты не бухтел тут лишний раз!

Ну, вообще-то его такое положение дел вполне устраивало: магазины он и на самом деле своим появлением не баловал и шопинг как таковой не воспринимал в принципе, да и не имел на него времени и возможностей. Катька же знала назубок все его размеры, вкусы и пристрастия и даже капризы в одежде, а с недавних пор к ней присоединилась и Сонька. И тащили они ему шмотье всякое из разных заграниц, да и московские бутики вниманием не обделяли.

– На фига мне столько барахла?! – негодовал Тимофей. – Мне его никогда не выносить! – и призывал: – Девки, остановитесь, я ведь не тусовочный парнишка и не бомондный бонвиван.

– Ничего! – встревала Сонька со своим «пятаком» воспитательным. – Еще никому приличный прикид не мешал. А тебе, дядь Тим, и подавно, ты ведь у нас молодой, холостой, тебе барышень кадрить требуется, тем паче что ты себе все больше временных и дорогих подбираешь, а они девушки капризные, в первую очередь оценивают по одежке, часам, обуви и кошельку!

Да уж! Где-то она, конечно, права насчет девушек – именно так: временных, упакованных, из богатой тусовки, но при этом любящих денежки до своего совершенно облегченного поведения за сильно тяжелые суммы, в основном в виде ресторанов и подарков в процессе ухаживания, хотя многие не гнушаются и деньгами брать при всей своей навороченной виповской недоступности. Кстати о часах: Сонькин любимый папаша тоже в жизни Тимофея отметился, вручив на день рождения нечто охренительно настоящее, дорогущее и швейцарское.

– Ты офигел, что ли, Кирилл? – прибалдел Тимофей, рассматривая подарок. – Я, конечно, не самый крутой ценитель, но сколько это стоит, знаю.

– Наплевать! – отмахнулся Бойцов. – Давно задумал что-нибудь стоящее тебе преподнести. – Обнялись, похлопали по спинам друг друга, и Кирилл, отстранившись, пошутил: – К тому же ты Соньку в клубешники сопровождаешь, должен марку держать ее загадочного богатого кавалера, чтобы не приставали к дитю идиоты.

Сопровождает, это да, только случается такое совсем не часто – в его короткие, всегда незапланированные отпуска и редкое свободное время.

Да, только почему-то Тимофей стал все чаще и чаще сбегать от любимой семьи. Вот такие непонятные дела.

Как и в этот раз. И всю дорогу – самолетом, потом вот поездом – он думал, почему так. Что тащит его куда-то? Что тревожное, непонятное в душе толкает его на эти разъезды в отпусках, и без того коротких, ненормированных, из которых его, как правило, умудряются отзывать раньше времени?

Ведь эти люди – его семья. Единственная и бесконечно любимая. Это его родные, самые близкие – все, ну, Катька это понятно, но и Кирилл, и Макс с Сонькой, и малыши, и Валентина. И он так редко их видит, скучает по ним и при любой возможности старается приехать хоть на пару деньков. И тем не менее вот уже который раз за последние два года Тимофей ловит себя на том, что, пробыв с близкими несколько дней, начинает маяться непонятно чем, переживать какой-то внутренний раздрай, чувствуя неясное беспокойство, и находит повод куда-нибудь уехать – путешествовать по стране, навестить друзей да и просто на море поплавать-позагорать, девушек-красавиц поснимать.

Что это? Может, как его там кличут по-научному, кризис среднего возраста?

А вот хрен знает. Тимофей решил не анализировать до поры, ну несет и несет его из дома от родных какая-то нелегкая – переболеет! Помается, и устаканится все, лучше махнуть рукой на данные трепыхания и плыть по течению.

Вот и в этот раз сорвался через пару дней отпуска, проведенных в кругу семьи, и отправился через всю страну на Дальний Восток, аж в тайгу, туда, где тигры известные проживают. Не в сам Уссурийский заповедник, но рядом, в еще более непролазные места.

Правда, на этот раз повод приехать сюда имелся веский. Более чем! Даже не повод, а дело глубоко святое – его командиру исполнялся полтинник. Юбилей.