Пройдоха - Эрл Стенли Гарднер

– Она твоя подруга, и ты против нее выступать не хочешь.Спорить об этом – пустая трата времени. Скажи мне о другом.

– О чем другом?

– О том, что тебя беспокоит.

– Мне кажется, у нее есть деньги, которые принадлежатМоргану.

– Откуда?

– Они были предназначены для взяток. Мне кажется, что былибанковские вклады в сейфах на ее имя, а может быть, она взяла себе вымышленноеимя? Морган давал ей деньги, чтобы она клала их в банк. Деньги шли на подкупы.В общем, точно не знаю. Во всяком случае, Сандра эти деньги отдавать несобирается.

– Как я понимаю, когда она играет в покер, то все взяткизаграбастывает себе?

– Разве ее можно винить?

– Пока не знаю.

– Знаешь, Дональд, я боюсь.

– Чего?

– Всего.

– И Моргана Беркса тоже?

– Да, и его тоже.

– А Сандра его боится?

– Нет. Это меня как раз и настораживает. Почему она небоится его?

– А ты читала ее заявление о разводе?

– Да.

– Заметила, что она хочет заграбастать все, что можно? Истраховку, и алименты, и гонорар на оплату адвокатов, и общую собственность, ивсе другое.

– Это адвокатские штучки. Ведь адвокаты всегда так делают.

– Это Сандра тебе так сказала?

– Да.

– А что ты хочешь от меня?

– Ты прав насчет Сандры. Она все доводит до конца. Онавсегда была такой. Помню, как-то вечером один из ее приятелей не хотел уходитьи стал хулиганить. Сандра решила стукнуть его клюшкой от гольфа. И сделала быэто.

– А почему не сделала?

– Я вмешалась.

– А что было с приятелем?

– Испугался. Я уговорила его уйти. Мы его плохо знали.

– Ладно, продолжай.

– Понимаешь, я думаю, Сандра что-то скрывает. Мне кажется,она хочет облапошить Моргана, но каким образом – не знаю. Я хочу, чтобы тывыяснил это и смог бы убедить ее быть более благоразумной.

– И это все?

– Да.

– А ты? Тебе ничего не нужно?

Она оценивающе взглянула на меня, медленно покачала головойи сказала:

– Нет.

Я допил кофе.

– Валяй, валяй, – сказал я ей. – Все думают, что я маленькийребеночек, которого нельзя выпускать вечером на темную улицу. Ты прекраснознаешь: если бы я сказал, что работаю сыщиком два или три года, ты бы выложиламне все как на духу. А пока ты думаешь, что мне нельзя доверять.

Она хотела что-то сказать, но раздумала.

– Ну, давай плати по счету, и пойдем встречаться с братцемСандры. Узнаем, что у него на душе.

– А ты никому не скажешь, что я тебе тут наговорила?

– Ты мне ничего и не рассказывала. Кстати, как его зовут?

– Томс.

– А имя?

– Никогда не слышала. Б.Л. Томс – так он расписывается. АСандра всегда называет его Блеейти, по первым буквам. Как овца блеет.

Я подозвал хозяйку, чтобы расплатиться, и сказал:

– Ну, пошли поговорим с Блеейти.

Был ли у Альмы ключ от квартиры, не знаю. Во всяком случае,стоя в коридоре, она большим пальцем перчатки нажала на звонок. Молодухе,которая открыла нам дверь, было лет двадцать семь – двадцать восемь. Ее платьеподчеркивало узкую талию и пышные формы. Черные волосы, большие выразительныетемные глаза, скуластое лицо, ярко-красные полные губы. Она смотрела на меняизучающе, как на коня, купленного на ярмарке.

– Сандра, – сказала Альма, – это Дональд Лэм. Он работает всыскном бюро Берты Кул. Он собирается найти Моргана и вручить ему повестку. Атеперь расскажи об аварии.

Сандра Беркс смотрела на меня удивленно.

– Не похожи вы на сыщика, – сказала она, подавая руку. Онане просто подала мне руку, а вручила ее, как будто отдавала часть себя.

Сжимая ее руку, я промолвил:

– Я стараюсь выглядеть агнцем.

– Как я рада, что вы пришли, мистер Лэм. – Она нервнозасмеялась. – Очень нужно найти Моргана как можно скорее. Думаю, вы понимаете,почему это важно. Входите.

Я отодвинулся, чтобы пропустить Альму. Комната, куда мывошли, была большая; темные деревянные балки на потолке, тяжелые драпри наокнах, толстые, мягкие ковры на полу, несколько кресел со столиками, на которыхлежали пачки сигарет и стояли пепельницы. Короче говоря, это была уютная комнатас налетом чувственности.

– Арчи здесь, – сказала Сандра. – Мне повезло. Ты, кажется,знакома с ним, Альма?

– Арчи? – переспросила Альма.

– Да, Арчи Холоман; ну знаешь, доктор Холоман. Он заканчивалмедицинский колледж, когда я вышла замуж. Работает в больнице и по правилам недолжен заниматься частной практикой. Но тут все дело в Блеейти.

По тому, как Альма улыбнулась и кивнула, я понял, что Арчией незнаком и что Сандра шутя могла представлять близких ей мужчин с легкостьюфокусника, вынимающего из своей шляпы кролика.

– Садитесь, пожалуйста, – предложила мне Сандра. – Пойдуузнаю, может ли Блеейти говорить. Это было ужасно! Автомобиль выехал из-за углаи стукнул мою машину прежде, чем я смогла хоть что-то сообразить. Блеейтиуверяет меня, что все было подстроено. Машина тут же скрылась. Я успелауцепиться за руль, а Блеейти вылетел через лобовое стекло. Врач говорит, что унего разбит нос. Этого я не знала, когда звонила тебе, Альма. Садитесь же,мистер Лэм. Найдите удобное кресло, расслабьтесь, закурите, а я тем временемпоговорю с Альмой.

Я плюхнулся в кресло, вытянул ноги, закурил и начал пускатькольца вверх. Ведь Берте Кул платили двадцать долларов в день за моевремяпрепровождение, и у меня был полный желудок.

Из спальни доносились различные звуки: глубокий мужскойголос, треск разрываемого лейкопластыря, низкий монотонный голос Сандры,изредка прерываемый вопросами Альмы. Вскоре они вернулись, и Сандра сказала:

– Мне хотелось бы, чтобы вы поговорили с моим братом. Япритушил сигарету и последовал за подругами в спальню. Молодой человек стреугольным лицом, широким лбом и слабым подбородком профессиональнымидвижениями бинтовал мужчину, лежавшего на постели. Тот иногда негромко ругался.На его носу возвышалась постройка из шин, бинтов и лейкопластыря. Черные волосыс пробором посередине висели по обеим сторонам покатистого лба. На макушке ужеопределилась лысина. Из-за лейкопластыря казалось, что его глаза смотрят на мирчерез грубую белую паутину. Глядя на лицо, можно было подумать, что у неготяжелое тело. И точно: живот под жилетом выдавался вперед. А руки былималенькие, зато пальцы длинные и узкие. Он, очевидно, был старше сестры напять-шесть лет.