Икона по воле случая - Айрис Апфель

МОЙ БИЗНЕС ПО ДИЗАЙНУ ИНТЕРЬЕРОВ процветал. Я направлялась к новой клиентке в Бруклин, но вышла не на той остановке, да к тому же неожиданно попала под ливень.

Лихорадочно пытаясь разобраться, куда же мне идти, я вдруг увидела сцену, похожую на мираж: витрина магазина, с витражным задником, на фоне которого демонстрировался комплект одежды от неподражаемого Нормана Норелла. А рядом красовался манекен, одетый в блистательный наряд от Полины Трижер. Я обомлела.

Промокшая до нитки, взволнованная, я зашла в магазин – похожую на пещеру комнату, уставленную вешалками с одеждой, между которыми сновали с десяток женщин разной степени раздетости, а их мужья пытались уговорить их поскорее закруглиться.

Тут я поняла, что забрела в Loehmann’s – легендарный дисконт-магазин. Я изучила ассортимент, меня ничего не зацепило, и я задумалась, чем же этот магазин заслужил такую популярность. Когда я уже собралась уходить, мне на помощь пришла другая покупательница. Она сообщила, что я оказалась в отделе с вещами нижней ценовой категории, но если я выйду через заднюю дверь и поднимусь на один лестничный пролет, то попаду в «черную комнату» – тот самый центр притяжения модников. Так я оказалась в сокровищнице Аладдина: передо мной в головокружительном разнообразии предстали вещи от прославленных дизайнеров – шикарные и по невообразимо низким ценам. Я буквально пожирала их глазами, но у меня не было ни времени, ни денег. Я поблагодарила Бога за находку и пообещала себе сюда вернуться.

И вскоре стала постоянной посетительницей. Каждый раз по дороге в Бруклин я заходила в Loehmann’s и подбирала себе несколько новых вещичек.

Иногда сама миссис Ломанн садилась на высокий стул и наблюдала за происходящим в торговом зале. Эта миниатюрная дама всегда собирала волосы в пучок, застегивала пуговицы блузки до самого верха, носила длинную юбку на кулиске и высокие ботинки на пуговицах. И при ней всегда была сумочка, набитая наличными, вырученными от продажи предметов одежды на Седьмой авеню. Она напоминала мне персонажей картин Тулуз-Лотрека.

Когда я приходила в магазин, она часто за мной наблюдала. И однажды подозвала к себе.

– Я следила за вами, юная леди, – сказала она. – Вы, конечно, не красавица, но у вас есть кое-что поважнее – СТИЛЬ!

Я тогда не поняла, что она хотела этим сказать. Но в дальнейшем эта фраза оказалась почти пророческой.

ЛЮДИ ЧАСТО СПРАШИВАЮТ, откуда у меня такая страсть к тканям. Долгое время я не могла найти ответ. Но однажды вспомнила случай из детства, который пролил свет на многое.

Я была единственным ребенком в семье и долгое время даже оставалась единственной внучкой для всех моих бабушек и дедушек. Поэтому на семейных праздниках и встречах, кроме меня, детей обычно не было. Мы жили в Куинсе, и периодически родители брали меня с собой к дедушке и бабушке в Бруклин, где собирались мои многочисленные тетушки и дядюшки. Первые 10–15 минут все меня ласкали, тискали за щечки и задавали вопросы. Но потом взрослым это надоедало и они переключались на напитки и игру в карты, а я оставалась в одиночестве.

Бабушка понимала, что нужно меня чем-то развлекать. Она много занималась благотворительностью и работала с бедными и больными, была одной из основательниц госпиталя и дома престарелых. Ее четыре дочери постоянно шили что-то для благотворительных проектов.

Однажды, когда я была еще совсем маленькой, бабушка отвела меня в подсобку, где стояли два большущих шкафа, и сказала:

– Садись на пол. Сейчас я тебя кое-чем порадую.

Я послушалась и села. Она открыла шкаф и вытащила несколько огромных доверху набитых белых мешков. Она открыла один, потом второй, и у меня глаза разбежались от изобилия лоскутков всевозможных цветов, размеров, форм и узоров.

Бабушка сказала:

– Посиди здесь и поиграй с ними. Делай что хочешь. Если будешь хорошо себя вести, я разрешу тебе забрать шесть любых кусочков.

Я копошилась в обрезках, словно зачарованная. С тех пор каждый раз, когда я навещала бабушку, она давала мне поиграть с тканями. Я сидела на полу и подбирала разные сочетания. Если комбинация каких-то уже сшитых вместе тканей мне не нравилась, я ее «исправляла». Отчетливо помню, как страдала, когда для создания новых сочетаний приходилось разрушать старые. Я помешалась на текстурах, цветах и узорах и могла провести за этой игрой весь вечер. Время всегда пролетало слишком быстро, и я грустила, когда нужно было уходить. Оглядываясь назад, я точно могу сказать, что эта игра позволила отточить навык комбинирования и пробудила во мне интерес к тканям.

СКОЛЬКО СЕБЯ ПОМНЮ, я любила джаз. Когда училась в старшей школе, двое моих одноклассников подрабатывали в рекламной компании, которая спонсировала радиопрограмму на NBC под названием «Потанцуем?» (Let’s Dance, выходила в 1930-х). Важную роль в программе играла группа Бенни Гудмена, и от него самого все балдели. Мои одноклассники заработали кучу денег, когда схитрили и продали билеты, которые должны были разослать спонсорам и их друзьям. Билеты у них раскупили моментально – всем до жути хотелось послушать Бенни Гудмена. Собралась целая компания подростков из старшей школы Уильяма Каллена Брайанта, Лонг-Айленд-Сити. Мы отплясывали в проходах в своих модных двухцветных туфлях. Было ужасно весело.

После школы, когда я перевелась из Нью-Йоркского университета в Висконсинский в Мэдисоне, я вдруг обнаружила, что мне не хватает нескольких баллов для перезачета дисциплин после перевода, чтобы успешно выпуститься.

Я снова и снова перечитывала список предметов, пытаясь найти хоть что-то, что меня заинтересовало бы и что я еще не проходила. Короче говоря, я выбрала курс под названием «Музейное дело».

И первым же заданием стал поиск профессора. Выполнить его было нелегко. Здание, где должен был проходить курс, находилось в другой части университетского городка, и никаких занятий там больше не проводилось. Когда я, наконец, отыскала нужный кабинет и постучалась, невысокий пожилой джентльмен удивленно пригласил меня войти. Он спросил, что мне было нужно; оказалось, я была первой студенткой, которой пришло в голову записаться на его курс за последние восемь лет! Он уже и не надеялся, что кого-то из студентов заинтересует музейное дело, так что тихо ждал выхода на пенсию. Когда я спросила, о чем же его курс, он ответил: о том, о чем я сама захочу. И вскоре поделился своей мечтой: создать музей самобытной американской культуры.