Поцелуй скорпиона - Анна Михалева

* * *

Лера сидела на диване, поджав ноги под себя. Вокруг нее лежали листы исписанной бумаги. Она смотрела на них, то на одну, то на другую, покусывая зубами кончик карандаша. За окном басом залаяла собака. Девушка поморщилась: «Чертов дог!» — и снова попыталась сосредоточиться.

Но лай не прекращался. Она закрыла уши ладонями, уперлась взглядом в синие каракули, но они расплывались, смешиваясь и теряя заключенный в себе смысл. Наконец она сдалась, признав, что дело тут не в проклятом доге. Просто ей страшно. До этого момента она как-то не сознавала, что делает. Все катилось само собой. А теперь, когда началась решающая стадия, в голову полезли сомнения. А что, если пойдет не так? Что, если все сорвется? Целый год она не задумывалась над тем, как выпутается, если все полетит к чертям. Главное, что ближе становилась цель, к которой она шла. А теперь… Можно ли сказать, что все уже пошло не так? Помешает ли охота за Гришиными деньгами осуществлению основного замысла? Пока не похоже. В конце концов, Гриша и его идиотское решение сбежать за границу с деньгами Бодрова — просто детская задачка. Она точно знает, где недоумок Вульф припрятал похищенное. Так что получить эти полмиллиона — дело техники. И страшно ей было вовсе не от помех основному делу. Что с ней будет потом, когда все закончится? В чем она найдет смысл жизни? Девушка откинула карандаш в сторону и, поднявшись, застыла, обхватив плечи руками. «И как я дожила до этого?!» — спросила она себя, грустным взором обводя замечательно обставленную комнату. Впрочем, ни шикарная мебель, выполненная итальянскими мастерами «под старину», ни прочие тонкости интерьера не вызывали в ней тоску по утраченному прошлому. Сейчас ей припомнился самый первый разговор с Бодровым.

— Почему бы тебе не увлечься чем-нибудь более безопасным? — спросил он тогда.

— Мне скучно, — заявила она и гордо вскинула голову.

Он рассмеялся, а когда пришел в себя, строго проговорил:

— Женщина должна вязать! Иди и не мешайся под ногами.

Лера мрачно усмехнулась. Знала бы она, чем закончатся ее игры, какой невыносимой окажется ее жизнь, до краев заполненная самыми удивительными приключениями. Что ни говори, а теперь-то она не может пожаловаться на скуку.

А началось все с безобидного эпизода. Однажды утром она поднялась с кровати, подошла к зеркалу и, взглянув на себя, в ужасе замерла. Ее еще недавно плоский животик теперь стал мягким, как кисель, и угрожающе навис над резинкой трусиков. Да и все тело утратило былую упругость. Лера ощупала себя с ног до головы и отошла от зеркала страшно расстроенная. От завтрака пришлось отказаться, от обеда тоже. Когда дело дошло до ужина, она ощутила слабость в теле и жуткую боль в области желудка. Поняв, что похудеть с помощью диеты ей не удастся, она обратила свое внимание на физические тренировки. Благо рядом с домом открылся спортивный клуб — с виду весьма приличный. Туда-то она и отправилась. Так она впервые очутилась в логове Бодрова. Охранник у дверей, обитых с двух сторон железом, махнул рукой в конец коридора и вяло посоветовал:

— Спроси Костю.

Лера заглянула в зал и сразу увидела его. Даже сейчас, после всего, что произошло, она не могла выкинуть из памяти то первое свое впечатление. Ей показалось, что он спустился с Олимпа в бренный мир, чтобы слегка размять мускулы. Он сидел на полу, раскинув согнутые в коленях ноги, и с видимой неохотой поднимал одной рукой увесистую гантель. В тот момент Леру словно прижало к стене. Неведомая сила сдавила грудь, и она подумала: «Наверное, такое случается, когда понимаешь, что это навсегда!» Ему было лет тридцать с виду, но скорее всего он казался чуть старше своего возраста. Он был высок в меру, строен, но не худощав, его тело дышало внутренней силой. Черные волнистые волосы были забраны на затылке в хвост, слегка выпирающие скулы оттеняла небрежная щетина. В нем все было слегка не по правилам, и это придавало ему особый шарм. Слегка растянутая майка, слегка утомленный взгляд, слегка согнутые ноги, слегка склоненная набок голова. В тот момент, когда Лера пожирала его глазами, понимая, что окончательно влюбилась, он повернулся и сверкнул белозубой улыбкой в ее направлении. Она робко ответила ему тем же и скромно потупила взор.

— Хотите мужиков штабелями укладывать? — услыхала она и задрожала всем телом. Она боялась посмотреть на произнесшего эту фразу, потому что чувствовала — это он, хотя понять не могла, как ему удалось добраться до нее в одно мгновение. От него исходил терпкий запах мужского тела, смешанный с легкой свежестью одеколона.

— Просто хотелось бы подкачаться, — тихо пролепетала Лера, жадно вдыхая раздувшимися ноздрями.

Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. Ноги у нее подкосились. Она вцепилась пальцами в стену. Он улыбнулся, блеснув черными жгучими, словно у цыгана, глазами:

— Именно это я и предполагал. Если ваши мышцы слегка подкачать, у ваших ног непременно образуется свалка из особей мужского пола. Хотя, наверное, вам и так не привыкать.

— Нет… — смущенно выдавила она из себя и хотела было опять опустить голову, но он удержал ее за подбородок. Лера покраснела и тихо закончила: — Мне посоветовали обратиться к Косте.

— А-а… — рассмеялся парень. — Тогда вы как раз по адресу. Я — Костя.

На следующее утро она проснулась в его объятиях…

Лера подошла к окну. Огромный пятнистый дог с красными глазами, которого хозяйка, видимо, для смеха называла Крошкой Ру, носился по двору. Впереди него гарцевала пушистая пуделиха и активно мотала куцым хвостом, зажатым между задними лапами. Ей было страшно. Позади Крошки семенила его пухлая хозяйка, пискливо уговаривая любимца идти уже домой кушать «Чаппи». Замыкала процессию владелица пуделихи. Та молчала и только изредка постанывала, точь-в-точь как ее собачка. Лера резко задернула шторы, оставшись стоять лицом к окну. Скажи ей кто-нибудь тогда, что три года спустя больше всего на свете она пожелает отыскать и пристрелить Костю, она бы не поверила. Впрочем, так случается довольно часто. Откуда же знать, что произойдет через три года, если можно только догадываться о том, что произойдет в следующее мгновение. Девушка зажмурилась, но мысли кружились в голове, проясняясь отчетливыми и поэтому слишком мучительными картинками. Так было каждый день весь последний год. Каждый день ее истязали одни и те же видения. И если бы ей могли дать рецепт, каким образом избавиться от них, она не задумываясь выложила бы за него любую сумму.

А тогда к ней пришла первая в ее жизни настоящая зрелая любовь. Она была в этом уверена. Ей было 24, ему — 27. Костя казался ей героем, сошедшим с американского экрана пятидесятых. Он зажимал сигарету «Мальборо» в уголке рта, цедил циничные фразы сквозь зубы, закидывал ногу на ногу, когда садился, держал бокал с вином, обхватывая его пальцами, сложенными «чашечкой», и пил черный кофе без сахара большими глотками. Он мог поднять ее на одной руке, мог лихо перескочить высокий бордюр, не задев его пятками, мог развернуть машину на полной скорости, так чтобы ее занесло на встречную полосу, и даже не поморщиться при этом! Иногда она закрывала глаза, представляя, что они не в маленькой квартирке, а на ранчо, где-нибудь в Техасе. Иногда ей казалось, что Костя — это почти Клин Иствуд или Керк Дуглас, только более красивый и желанный. Лера называла его «ковбой». Он обращался к ней ласково — «недотепа». Она страшно боялась его потерять, мучаясь мыслями, что он поиграет с ней, как с прочими девушками, и в скором времени забудет. Она отчаянно боролась за каждую минуту, проведенную вместе, потому что эта минута казалась ей последней. Она знала, что, если он уйдет, жизнь закончится. Лера долго и упорно работала над своим образом, тем, который казался ей привлекательным в глазах Кости. По ее мнению, составленному под действием лихорадочного страха, она должна была все время поражать возлюбленного совершенно новыми и непредсказуемыми выходками. Ее поведение стало эксцентричным, часто она нарочно делала и говорила то, чего окружающие не могли от нее ожидать. Она долго тренировалась у зеркала, как взглянуть, как сунуть руку в карман, как пройти, что сказать, чтобы поразить наверняка. Все это она, разумеется, делала только затем, чтобы очередной раз удивить своего любимого, чтобы запасть в его сердце хотя бы частичкой своего существа. Она перестала быть собой. Она боялась показать ему свою привязанность, боялась продемонстрировать излишнюю холодность. Однажды, когда он очередной раз покинул ее в утренних сумерках, она оглядела себя в большом зеркале и удивилась, спросив вслух незнакомку, улыбающуюся ей из «Зазеркалья»: «Неужели ты Лера? Валерия Хворостовская?» Ей молчаливо ответил надменный, слегка прохладный взгляд серо-зеленых очей. «А, — махнула рукой девушка, — черт с тобой! Кем бы ты теперь ни была, главное, что он рядом!» Позже она забросила институт и моталась в спортклуб по пять раз за день. В конце концов Лера добилась того, что все инструкторы, охранники и даже массажист Леша, которого считали гомосексуалистом, признались ей в пылкой любви. Все, кроме Кости. Их отношения по-прежнему оставались нестабильными. В сущности, нельзя было сказать, что они были парой. Он то приходил к ней, то пропадал на целую неделю. И тогда она не могла отыскать его даже в клубе. Он испарялся, пробуждая в ней отчаянный страх, что на этот раз он исчез насовсем. Потом он так же неожиданно появлялся. Врывался в квартиру с букетом благоухающих роз, с шампанским и подарками, тащил в бар или ресторан, оставался на ночь, а утром уходил не прощаясь. И Лера не знала, вернется ли он вечером.