Жажда смерти - Кирилл Шелестов

— Вот ты, Володя, кому-нибудь доверяешь? — обратился Лисецкий к Храповицкому, ища в нем поддержки.

— Партнерам своим доверяю, — осторожно возразил Храповицкий. — Друзьям.

— А вот это напрасно! — поучительно заметил губернатор, нисколько не смущаясь нашим присутствием. — Друзья-то тебя как раз и предадут! А нож в спину всадят именно партнеры. Кто же еще? Разве посторонние люди могут причинить нам вред? Не-ет! — протянул он с нажимом. — Никак не могут. Да мы к себе и не подпустим чужих-то. Цезарь вон не глупее нас с тобой был. А зарезали его те, кому он верил. Сколько в истории таких примеров! Запомни Володя, опасаться надо только своих. Кого мы любим.

И сделав это отнюдь не лестное для присутствующих замечание, он обвел всех нас торжествующих взглядом. Не думаю, чтобы в эту минуту кто-то чувствовал себя комфортно, не считая, разумеется, его самого. Вася, уперев локти в колени, сидел наклонясь вперед и сдавленно покашливая. Виктор делал вид, что разглядывает рыбок в огромном аквариуме, но на его изрытых оспинами щеках проступили красные пятна. Я уже хотел было сказать колкость, но Виктор меня опередил.

— Николаше вы, стало быть, тоже не доверяете? — саркастически осведомился он. — Наследнику вашему? Роднее его у вас, наверное, никого нет.

Это был тот редкий случай, когда я испытывал к Виктору симпатию.

Губернатор не обиделся. Прищурившись, он ласково посмотрел на толстенького Николашу и помолчал. Николаша тоже попытался выдавить из себя улыбку, но у него не получилось: он нервничал в ожидании ответа отца.

— Николаша у меня хороший, — снисходительно проговорил, наконец, Лисецкий. — Но тюфячок. Да ведь, Николаша? Правильно я говорю?

— Никакой я не тюфячок! — обиженно отозвался Николаша.

— Тюфячок, — засмеялся Лисецкий. — Тебя любой обманет. Да только обманывать будут тебя, а целить в меня. А значит, если я своему Николаше доверять начну, то буду очень легкой добычей. Согласен, Володя?

Храповицкий поморщился, пожал плечами, но заставить себя согласиться с мнением губернатора так и не сумел. В обидном отзыве Лисецкого о собственном отпрыске содержалась еще и скрытая шпилька. Он давал нам понять, что с назначением Николаши управляющим нашим банком не стоит рассчитывать на получение дополнительных рычагов влияния на него, губернатора. И что все попытки воздействия на него через сына будут пресекаться.

Наше молчание становилось тягостным. Вдруг глаза Лисецкого лукаво блеснули. Его посетила какая-то новая идея.

— А знаете, кому я здесь верю больше других? — начал он с хитрым видом. — Не догадываетесь?

Никто из нас даже не стал пробовать, чуя очередной подвох. Лисецкий выдержал эффектную паузу и ткнул пальцем в Плохиша.

— Вот ему! — заявил губернатор. — Вот кто меня не продаст!

Плохиш от неожиданности даже присел и вытаращил глаза. Одним своим словом губернатор возносил его над всеми нами. Пораженные, мы переглянулись. Я заметил, что Храповицкого перекосило.

— Не продашь меня? — требовательно обратился Лисецкий к Плохишу.

Не вставая с кресла, он протянул руку и, ухватив Плохиша за рубашку, подтащил к себе. Покорно подавшись вниз, Плохиш неуклюже склонился над губернатором.

— Нет! — выдохнул Плохиш и замотал головой. — Даже не сомневайтесь!

Губернатор захохотал, запрокинув голову, и легонько оттолкнул Плохиша.

— Попался! — в восторге закричал он, хлопая себе по коленке. — Аж надулся от счастья! «Не сомневайтесь!» — передразнил он. — Да продашь, продашь! Все продадут, и ты продашь! Просто такую цену, как я, тебе никто никогда не предложит! Вот почему тебе верить можно!

Вмиг оплеванный Плохиш отшатнулся с открытым ртом. Никто из нас даже не улыбнулся. В голубых глазах Пономаря, обращенных к Лисецкому, читалось полное недоумение. Прежде он завидовал нашей дружбе с губернатором, и, похоже, лишь в эту минуту до него стало доходить, что близость к первому человеку имеет свою унизительную цену.

Лицо Храповицкого на мгновенье исказила брезгливая гримаса. Но тут же вновь исчезла. Он не позволял себе проявлять эмоции в присутствии старших по званию. Он считал это недопустимым.

— А правда ли, Егор Яковлевич, что к нам в ноябре собирается приехать президент? — спросил он как ни в чем не бывало.

Лисецкий с важностью пожевал губами, прежде чем ответить.

— Ну, пока в графике Бориса Николаевича такой визит стоит, — чуть свысока принялся объяснять Лисецкий. Он, похоже, почувствовал, что перегнул палку, и сам был рад перевести разговор. — Автозавод ведь в ноябре празднует свой юбилей. Крупнейшее предприятие в стране, как ни крути. Шестьдесят процентов от общего числа автомобилей в России выпускается в нашей области. Иной вопрос, допустит ли администрация президента, чтобы он сюда приехал?

— А почему они могут быть против? — удивился Пономарь.

— А они меня боятся, — как само собой разумеющееся, пояснил Лисецкий. — Стараются держать Дедушку на расстоянии от меня.

Сейчас, когда он говорил о президенте, называя его за глаза «Дедушкой», как то было принято в кремлевских кругах, в его речи появилась какая-то особая недоговоренность. Он давал понять, что, будучи посвященным в большую политику, не может открывать нам, профанам, всего, что знает.

— Боятся вашего влияния на президента? — вежливо уточнил Храповицкий, поддерживая эту игру.

— И не только этого, — многозначительно ответил Лисецкий и загадочно покачал бровями. — Они меня вообще боятся.

— Они опасаются, что Ельцин назначит папу президентом! — не удержавшись, выпалил Николаша сокровенную тайну.

Следующие три реплики прозвучали практически одновременно.

— Не понял?! — крякнул Виктор.

— Куда назначит? — вскинул голову доселе понурый Вася.

— Президентом чего? — забыв про недавнюю обиду, заинтересовался практичный Плохиш.

— Президентом Российской Федерации, — несколько раздраженно отозвался Лисецкий. — Чего же еще!

Пораженные, мы как по команде уставились на него. Он не шутил. У Пономаря отвалилась челюсть. Виктор тихонько присвистнул. Я задержал дыхание. В первый раз за десять лет мне захотелось выпить.

— Что вы так смотрите? — взвился губернатор. — У вас что, есть иная кандидатура?!

Никакой иной кандидатуры на пост президента России у нас не имелось. Не считая, конечно, Плохиша. Которого, помнится, с утра мы уже назначили на другую должность.

Храповицкий поперхнулся и состроил понимающее лицо.

— Ясно, — протянул он. — Значит, Ельцин собирается в отставку? Вот это поворот! Кто бы мог подумать! Здоровье у него ни к черту, но все же...

— При чем тут отставка! — покраснев от злости, выкрикнул губернатор. Наша недогадливость выводила его из себя. — Я о выборах говорю! В будущем году! Я собираюсь идти на выборы!