Врата судьбы - Агата Кристи

«Заснул, верно, где-нибудь», – подумала она, переходя изодной комнаты в другую. Она обрадовалась, увидев голову, торчащую из зловещейямы на лестничной площадке.

– Здесь я закончил, мэм, теперь можно не беспокоиться. Все впорядке, – сообщил ей электрик, заверив, что на следующее утро начнет работатьв другой части дома.

– Очень надеюсь, что вы действительно появитесь, – сказалаТаппенс и добавила: – Вы случайно не знаете, где мистер Бересфорд?

– Вы имеете в виду вашего мужа? Он, мне кажется, наверху.Там что-то упало. Да, и что-то довольно тяжелое. Скорее всего, книги.

– Книги! – воскликнула Таппенс. – Ну, знаете!

Электрик удалился в свой подземный мир под проходом, аТаппенс отправилась на чердак, превращенный в еще одну библиотеку, специальнодля детских книг.

Томми сидел на верхней ступеньке невысокой лестницы. Вокругнего на полу лежало несколько книг, тогда как на полках зияли пустые места.

– Вот ты где, – сказала Таппенс, – а еще уверял, что тебевсе это неинтересно. Сидишь себе и почитываешь. Все мне тут разорил, а я-тостаралась аккуратно расставить эти книги.

– Прости меня, пожалуйста, – сказал Томми. – Просто мнезахотелось кое-что посмотреть.

– Тебе не попались еще какие-нибудь книги с подчеркнутымисловами?

– Нет. Ничего такого не попадалось.

– Вот досада! – огорчилась Таппенс.

– Это, верно, была работа Александра, мастера АлександраПаркинсона.

– Верно, – сказала Таппенс. – Один из Паркинсонов. Из этихмногочисленных Паркинсонов.

– Он представляется мне довольно ленивым мальчишкой, хотя,конечно, ему пришлось как следует потрудиться, чтобы подчеркнуть все эти слова.Однако здесь больше нет никакой информации о Джорданах, – сказал Томми.

– Я спрашивала старого Айзека. Он многих знает в этих краяхи уверяет, что не помнит никаких Джорданов.

– Что ты собираешься делать с бронзовой лампой, котораястоит возле входной двери?

– Хочу отправить ее на распродажу «Белый слон»[3].

– Почему это?

– Знаешь, она меня всегда раздражала. Мы ведь купили еегде-то за границей, верно?

– Да, не могу понять, зачем мы ее купили, должно быть,просто сошли с ума. Тебе она никогда не нравилась, ты говорила, что ненавидишьее. Ну что же, я согласен: ее нужно продать. Она к тому же страшно тяжелая.

– А вот мисс Сандерс ужасно обрадовалась, когда я сказала,что лампу можно забрать, и уже готова была тащить ее на себе, но я сказала, чтопривезу ее на машине. Мы как раз сегодня должны все туда отвезти.

– Я сам отвезу, если хочешь.

– Нет, я сама, а еще лучше, если мы сделаем это вместе.

– Отлично, – сказал Томми. – Поеду с тобой в качествегрузчика.

– Думаю, там кто-нибудь найдется, чтобы таскать тяжелыевещи, – сказала Таппенс.

– Может, найдется, а может, и нет. Не хватай, а тоиспачкаешься.

– Ну ладно, – согласилась Таппенс.

– Ты ведь не просто так решила поехать, у тебя есть на топричина, разве не так? – спросил Томми.

– Ну, мне просто захотелось поболтать немного с людьми.

– Никогда не знаешь, что у тебя на уме, Таппенс, но, судя потому, как у тебя блестят глаза, я вижу, ты определенно что-то затеяла.

– Только раньше выведи Ганнибала погулять. Я не могу взятьего с собой на эту распродажу. Не хочется потом разнимать собачьи драки.

– Ладно. Пойдем гулять, Ганнибал?

Ганнибал, по своему обыкновению, отреагировал немедленно.Ошибиться в его реакциях – положительных или отрицательных – было невозможно.Он вилял хвостом, изгибался всем телом, поднимал то одну, то другую лапу, терсяо ноги Томми.

«Правильно, – говорил, очевидно, он, – для того ты исуществуешь, мой верный раб. Мы с тобой отлично прогуляемся по улице. Надеюсь,там будет что понюхать».

– Пошли, – сказал Томми. – Веди меня, только не выбегай надорогу, как ты это сделал в прошлый раз. Чуть было не угодил под этот ужасныйконтейнеровоз.

Ганнибал посмотрел на хозяина с явным укором, словно говоря:«Я всегда был хорошей собакой. Всегда слушался и делал то, что мне велят».Сколь бы фальшивым ни было это заявление, оно частенько обманывало даже тех,кто находился с Ганнибалом в самом тесном контакте.

Томми отнес бронзовую лампу в машину, ворча по поводу еетяжести. Таппенс уехала на машине. Убедившись в том, что машина завернула заугол, он прикрепил поводок к ошейнику собаки и вывел ее на улицу. Свернув впереулок, ведущий к церкви, он отцепил поводок, поскольку там не было почтиникакого движения. Ганнибал по достоинству оценил это благо и принялсястарательно обнюхивать и обследовать каждый пучок травы, пробивавшийся в щелимежду стеной и примыкающим к ней вплотную тротуаром. Если попробовать выразитьсловами то, что он в эти минуты испытывал, то, скорее всего, получилось быследующее: «Великолепно! Такой густой запах! Большая, должно быть, собака.Верно, тот самый мерзкий эльзасец. – Глухой рык. – Терпеть не могу эльзасцев.Если увижу того, кто меня однажды цапнул, непременно вздую, и как следует. Ах!Превосходно! Великолепно! Такая прелестная маленькая сука. Да, оч-чень хотелосьбы с ней встретиться. Интересно, где она живет? Может, где-нибудь поблизости.Думаю, ее выводят из этого дома. Не зайти ли?»

– Ко мне, Ганнибал, нельзя заходить во двор, – позвал собакуТомми. – Это не твой дом, зачем же туда соваться?

Ганнибал сделал вид, что не слышит.

– Ганнибал!

Пес с удвоенной скоростью бросился к черному ходу, ведущемув кухню.

– Ганнибал! – крикнул Томми. – Ты меня слышишь?

«Слышу ли я тебя, хозяин? – мысленно отозвался Ганнибал. –Разве ты меня звал? О да, конечно».

До его ушей донесся громкий лай из-за закрытой двери кухни.Пес бросился назад, к спасительным ногам хозяина, и несколько шагов послушноследовал за ним.

– Хороший мальчик, – похвалил его Томми.

«Я и есть хороший мальчик, разве не так? – отозвалсяГаннибал. – Как только потребуется моя помощь, нужно будет тебя защитить, я туткак тут, рядом с тобой».