Четвёртая - Екатерина Нагорная

Октльхейне, скольким женихам отказала, сколько договоров нарушила, сколько раз ставила страну на грань войны, но замок так и не покинула. Некоторые считали, что за такую верность старый король мог бы объявить наследницей Байвин. Другие качали головами и говорили, что именно потому он этого и не сделал. Для Байвин более всего были важны Толфред и Октльхейн, только вместе и только так. Сольге была её поражением.

— Что тебе нужно, Байвин? — внезапное дружелюбие сестры, может, и сбило Сольге с толку, но ненадолго.

Байвин зло сверкнула глазами, но лишь на мгновение, и снова ласково улыбнулась:

— К чему нам ссориться, девочка? Впереди непростые времена, Альез близко, и совсем скоро Толфред удалится в свои покои, оставив нас без своей заботы. Ты не думаешь, что мы должны ему помочь? Думаю, тебе больше не нужно тревожить брата государственными делами — пусть отдыхает. Мы с тобой справимся сами. Согласна? С завтрашнего дня все письма, все важные бумаги неси сразу мне. Исполняй свои обязанности как и прежде, но отчитываться теперь ты будешь передо мной. Власть — тяжкое бремя, но Октльхейн нельзя оставлять без присмотра.

Даже так? Очень интересно…

— Альез приходит не первый раз. До сих пор мы справлялись. С чего вдруг такая забота?

— Ты расстраиваешь меня своей… недогадливостью, Сольге! — Байвин начинала терять терпение. — Королевство остается без присмотра, и мы все должны подчиниться необходимости…

— Я подчиняюсь только королю, Байвин. Только королю. Если Толфред прикажет мне отчитываться перед тобой — я это сделаю. А до тех пор все останется как есть.

— Ты пожалеешь… Я тебе устрою, дрянь… — змеиное шипение Байвин догнало Сольге, когда она уже закрывала за собой дверь.

«Не сомневаюсь», — подумала Сольге. Когда вечером её вызвали к королю, первое, что услышал разозлённый очередной ссорой сестёр Толфред, было:

— Мне нужно в Виникрис.

Глава 3

Путешествовать в Виникрис пришлось в свите посланника Петте. Так уж повелось, что на время прихода Альез каждый правитель отзывал своих посланников из других государств. Может быть, чтобы избежать вербовки шпионов с любой из сторон, хотя что мешает подкупить нужного человека в любое другое время, может быть, у предков были ещё какие-то резоны… Так уж случается, что причины, породившие некоторые традиции, со временем стираются из памяти людей, а сами традиции остаются. И задумываться — почему всё именно так, а не иначе — да кому оно надо? Вот и кочевали туда-сюда, несмотря на потраченное время, деньги и нервы. Одно хорошо, что нечасто.

Караван посольских повозок двигался почти без остановок, размеренно, но что-то неуловимо тревожное витало в воздухе. Сёстры приближались слишком быстро, и этот лиловый свет… Нет-нет, но то и дело вспыхивал какой-нибудь нервный разговор, заканчивающийся то ожиданием чуда, то страхом перед неизвестностью. Только Янкеля, казалось, ничего не волновало. Он забился в угол повозки с небольшой книжкой в руках и углубился в чтение, с редкими перерывами на сон, еду и другие потребности.

Сольге пребывала в дурном расположении духа. Если бы не та встреча с Байвин, ей и в голову бы не пришло отправляться в это путешествие, как бы ни настаивал Янкель. Но в этот раз сестрица превзошла саму себя. Что она наговорила Толфреду, Сольге не знала, но это привело короля в ярость. Такую, что на слова Сольге о Виникрисе он рявкнул:

— Да хоть в Чьиф! Только чтоб я тебя не видел.

Впрочем, Толфред тут же осёкся и обессиленно обмяк в кресле. Сольге подошла, села у ног и обняла его колени:

— Прости меня, мой король, — сказала она тихо, — я не знаю, что поставила мне в вину Байвин в этот раз, но прости. Я обещала с ней не ссориться, но, видимо, не получилось.

Толфред слабо провёл рукой по её волосам:

— Ладно, девочка, поезжай в Виникрис и найди то, что ты ищешь. Жду твоего отчёта. И, ради Сестёр, не болтайся по дорогам в одиночку. Твой мальчишка тебя не защитит. Туда поедешь с Пете, обратно — с Морсеном. Ступай.

Сольге на прощание поцеловала короля в лоб, обняла, прижалась на мгновение. Он задержал её:

— И Сольге. Насчёт Чьифа. Ты же понимаешь, что я вспылил? Не вздумай туда сунуться, иначе, если ты вообще вернёшься, я велю тебя высечь и запру в Старом архиве до конца жизни. Ты поняла?

— Я поняла, мой король, — рассмеялась Сольге. — Я всё поняла.

У дверей тосковала любимая наложница короля — Ийрим. Сольге оттащила её в сторону, чтобы не услышал король:

— Что Байвин наплела про меня? Говори! Я знаю, что ты слышала!

— Я… Я не знаю… Я не…

— Ийрим, ну!

— Она сказала, что попросила тебя помочь ей с учётом запасов. Что желающих укрыться в городе в этот раз больше, и ей нужны помощники. Что она умоляла тебя забыть старые ссоры и подумать о благе Октльхейна, а ты сказала, что у тебя есть дела поважнее, чем разбираться с толпой дармоедов…

— Только это? Ты уверена?

Ийрим испуганно кивнула. Байвин она боялась до онемения, но та не замечала её, словно букашку. А вот Сольге всегда была где-то поблизости. Больше видела, больше знала, а главное — многое могла сделать. Самой Ийрим. Ох, не зря Сольге зовут за глаза королевской шавкой: вцепится — не отделаешься. С ней лучше быть честной.

Это происшествие и испортило настроение Сольге на все время путешествия.

«Интересно, — размышляла она, — Байвин, конечно же, нажаловалась. Но почему она скрыла истинную причину ссоры?» Это тревожило, а ещё Сольге беспокоило то, что она сама не рассказала королю правды. Может быть, всё же, стоило?

***

Винни XLIII, правитель и благодетель Виникриса, в отличие от Толфреда, не удалялся в свои покои на время прихода Альез — мало ли что могло случиться в его отсутствие. Его Благословейшество, так следовало обращаться к правителю Виникриса, был недоверчив и подозрителен настолько же, насколько и скуп. То и дело в какой-нибудь части замка раздавался скрип колёс и тяжёлое дыхание слуг, толкавших роскошную кровать господина, переделанную в коляску. «Хозяин может быть только один!» — важно заявлял Винни XLIII на любые просьбы поберечь себя и свои драгоценные силы. А уж приём важных гостей — ведь визит такого важного гостя, как королевский архивариус и личный секретарь короля Октльхейна в одном лице, не назовёшь незначительным — так и вовсе нельзя было доверить никому, кроме себя самого.

Пока Его Благословейшество приторно-певучим, утомлённым визитом Сестёр голосом пытался вытянуть из Сольге какие-нибудь таинственные или даже пикантные подробности