Луна цвета стали - Макс Глебов

— Скажу честно, весь мой опыт противится идее войны на два фронта. Я читаю доводы Нагулина и понимаю, что, вероятно, другого выхода просто нет, но стоит мне отвести взгляд от этих строк, и сомнения возвращ аются. Как СССР сможет такое выдержать?

— Боюсь, Борис Михайлович, вдвоем мы с вами ничего не решим и ответ на ваш вопрос не найдем. Я предлагаю пригласить к обсуждению этого документа товарищей Молотова, Устинова и Зверева. Без оценки приведенных здесь ар гументов наркомами иностранных дел, вооружения и финансов мы точно не обойдемся.

— Расширяя круг лиц, знающих о докладе Нагулина, мы делаем неизбежным вынесение этого вопроса на самый верх, — чуть помедлив, произнес маршал.

— А у вас были какие-то сомнения в том, что этот документ попадет на стол товарища Сталина? — Берия, казалось, был искренне удивлен. — Такую информацию в любом случае нельзя не показать Верховному, даже если мы придем к выводу, что все это чушь, и что нам глубоко безразлична судьба президента Рузвельта и исход войны США с Японией.

* * *

— Вот вы, товарищ Нагулин, говорите, что гражданин Королев не виновен в саботаже разработки ракеты проекта двести двенадцать, — Сталин внимательно посмотрел на меня из-под густых бровей. — А ведь во время боевых испытаний этого изделия при прорыве фронта на реке Волхов ни одна из шести его ракет точно в цель не попала. Ущерб немецким колоннам был нанесен, но это скорее заслуга объемно-детонирующей боевой части, к разработке которой Королев отношения не имел.

— Товарищ Сталин, цели выбирал я, а не Королев. И цели эти были крайне неудобными для крылатых ракет. По большому счету их вообще нельзя было использовать против движущихся вражеских войск, но у меня просто не было других вариантов. Немцев требовалось отвлечь хотя бы на минуту, чтобы бомбардировщики полковника Кудрявцева могли без помех атаковать колонны. И даже в таких невыгодных условиях поставленная перед ракетчиками задача была выполнена. Я считаю, что изделие К-212 показало себя с наилучшей стороны.

— Не все с вами согласны, товарищ Нагулин, но я не буду сейчас об этом спорить. Проект разработки крылатых ракет мы продолжим, однако статус конструктора Королева пока останется неизменным. Пусть он докажет делом, что его ракеты стоят потраченных на них ресурсов, и тогда мы вернемся к этому разговору, тем более что такой шанс и ему, и вам скоро представится, — усмехнулся Сталин.

Я не стал задавать уточняющих вопросов. Это была моя первая встреча со Сталиным в формате один на один, и торопить Верховного главно командующего я не счел возможным, предпочитая терпеливо ждать, когда он сам разовьет свою мысль.

Сталин, не торопясь, протянул руку и пододвинул к себе толстую папку, лежавшую до этого на краю стола. Похоже, Вождь собирался перейти к обсуждению главного вопроса, ради которого я был вызван в его кремлевский кабинет.

— Я внимательно ознакомился с вашим докладом, товарищ Нагулин, и с комментариями других товарищей, которые по долгу службы тоже были введены в курс этого дела. Поверьте мне, специалисты привлекались самой высокой квалификации, но их выводы оказались весьма неоднозначными. Вы основываете свой прогноз на том, что на Гитлера и Рузвельта в ближайшее время будут организованы покушения, имеющие все шансы на успех. Это очень смелое утверждение, товарищ Нагулин. Гитлера уже не раз пытались убить, но ничего из этого не выходило, да и охрана американского президента не зря ест свой хлеб. Это самое слабое место в ваших аналитических построениях. Все последующие события, о которых вы пишете, действительно обоснованы очень хорошо, с чем согласны почти все товарищи, ознакомившиеся с вашим докладом. Однако то, что вы предлагаете требует серьезнейших изменений во внешней политике СССР и в стратегии ведения войны с Германией. Не вам первому пришли в голову опасения по поводу возможного противодействия Англии и США нашему походу в Европу, который, как показывает ход войны, становится практически неизбежным. Тем не менее, нужно отдать вам должное, поскольку именно вы впервые смогли собрать вместе все факты и, подкрепив их расчетами и аналитическими выкладками, аргументированно показать, сколь велика вероятность прямого военного конфликта со странами Запада. Есть мнение, что ваша идея «ленивой войны» достойна внимательнейшего рассмотрения. В сочетании со стратегией сближения с США она действительно может усыпить бдительность наших оппонентов и выбить из их рук очень серьезные аргументы в пользу вступления в войну на стороне Германии.

Сталин сделал небольшую паузу, перелистнув несколько документов в папке.

— Все товарищи, читавшие ваш доклад, сходятся в том, что он подготовлен на очень высоком уровне, но для принятия столь важного решения одного этого недостаточно. Если постулат о близкой смерти Гитлера окажется ошибочным, следование вашему плану приведет СССР к катастрофе или, как минимум, повлечет огромные и совершенно неоправданные потери в людях и материальных ресурсах.

Верховный главнокомандующий вновь замолчал, и теперь его взгляд явно требовал от меня какой-то реакции.

— Нигде в моем докладе не сказано, что решение требуется принимать прямо сейчас, — я постарался ответить как можно нейтральнее. — Скорее, наоборот. Спешка в данном случае исключительно вредна. С момента прорыва блокады Ленинграда прошло полтора месяца, а наша армия все еще не готова к стратегическим наступательным операциям, и вряд ли будет готова к ним раньше, чем к началу весны. Соответственно, выход наших войск к госгранице СССР на всем ее протяжении даже при самом лучшем раскладе состоится не раньше конца текущего или даже середины следующего года, а до этого момента ни Англия, ни США не будут видеть серьезного повода для беспокойства, особенно если мы осуществим предусмотренные в моем докладе мероприятия, призванные создать у западных держав впечатление, что Советский Союз освобождает свою территорию из последних сил и не в состоянии совершить быстрый бросок на запад.

— Я помню это ваше предложение, — кивнул Сталин, задумчиво взглянув на карту, — Смоленск, Киев, Минск, Прибалтика, Одесса… У нас еще много работы, товарищ Нагулин, тут вы правы. Если справимся с ней до конца года, это действительно будет большим успехом. Хорошо. Считайте, что Ставка вашу точку зрения услышала и отнеслась к ней более чем серьезно, но решение по вашему докладу мы примем несколько позже, когда ситуация станет более определенной. А сейчас у меня есть для вас более конкретное дело, не терпящее отлагательства.

Вождь остро взглянул мне в глаза, и я не стал его разочаровывать.

— Я готов, товарищ Сталин, приказывайте.

— В операции по прорыву блокады Ленинграда вы, товарищ Нагулин, показали себя грамотным командиром, способным организовать прорыв обороны противника и обеспечить беспрепятственный ввод в него ударной армии. Конечно, Волховский и Ленинградский фронты достигли не всего, что было запланировано, но это все равно очень большая победа. Ваш успех было отмечен Ставкой, и теперь настало время его повторить в иных условиях и в несколько больших масштабах. Вы правы, к по- настоящему крупному наступлению мы не готовы, но у нас есть еще один осажденный врагом город. Важный город, который нельзя отдавать немцам ни при каких обстоятельствах. Ставка дает вам три дня на завершение текущих дел в Москве. Мы знаем, что вы курируете работу по созданию нового турбореактивного двигателя для нашей авиации, и эта работа ни в коем случае не должна остановиться с вашим отъездом. Но только три дня! А потом вы вылетаете на Крымский фронт в качестве представителя Ставки [2]. Севастополь необходимо деблокировать, а генерал-лейтенант Козлов так и не смог развить первоначальный успех Керченско-Феодоссийского десанта. Манштейн переигрывает его по всем направлениям, и эту ситуацию надо в корне менять. При необходимости вы можете отстранить Козлова от командования фронтом — соответствующие полномочия у вас будут, а вот делать это или нет, вы будете решать уже на месте.