Вдова-шпионка. Как работа в ЦРУ привела меня из джунглей Лаоса в московскую тюрьму - Марта Петерсон

Джон хорошо отзывался о двух офицерах внешней разведки — Роджере и Джеке. Он говорил, что они знают свое дело, и я полагала, что они получают хорошую информацию от своих агентов. Печальной славой во внешней разведке пользовался Скользкий Джерри, которого не зря прозвали так. Однажды он передал мне фотоснимок, который я должна была подшить в дело. Предполагалось, что на снимке место, где он встретился с важным тайным агентом. На самом деле это была фотография деревянного каноэ, стоящего на песчаном берегу непонятной реки. Стрелки на снимке указывали вправо от каноэ, за границы кадра. Джерри сказал мне, что этими стрелками было обозначено место встречи, но я видела, что оно даже не попало в кадр. Я понимала, что все это обман. С таким же успехом можно было поставить на борту каноэ крестик, чтобы отметить место, где хорошо клюет.

Я чувствовала напряжение между офицерами ВО и ВР: первые полагали, что именно они занимаются вещами, для которых всех нас направили в Паксе, а вторые знали, что собираемые сведения имеют чрезвычайную важность не только для проведения военизированных операций в Паксе, но и для понимания, что вообще происходит в Лаосе и всем регионе.

Офицеры ВО, включая Джона, Дика, Леона, Билла, Боба и Тома, руководили нерегулярными лаосскими войсками. Эти подразделения забрасывались в джунгли, чтобы преграждать войскам ВНА путь в Южный Вьетнам. Офицеры ВО также отправляли на разведку небольшие отряды, называемые дорожными патрулями, и получали от них информацию о перемещении подразделений ВНА и боевой техники по тропе Хо Ши Мина в Южный Вьетнам. Кроме того, офицеры ВО занимались подготовкой соединений нерегулярной лаосской армии и дорожных патрулей. В целом лаосские войска считались не слишком дисциплинированными и надежными.

31 июля 1971 года

Запущена масштабная операция против Саравана. Разведчики Камсинга “зафиксировали” вертолетную площадку, которую обслуживали восемь человек с одной рацией, одним пистолетом 45-го калибра и одним арбалетом. Когда первый вертолет сел в 500 метрах южнее аэродрома Саравана, старший группы разведчиков спросил Камсинга, сколько перебрасывается войск. Когда Камсинг ответил, что отправлено 1200 солдат, разведчик немного помолчал, а затем сказал: “Надеюсь, их будет достаточно”. Старший группы разведчиков знал, что лаосцы часто снимают форму, бросают оружие и убегают в джунгли, вместо того чтобы вступать в бой.

Дорожные патрули, работавшие вдоль тропы Хо Ши Мина, по рации сообщали о движении вражеских войск и боевой техники на юг. На основе этой информации разрабатывались планы высадки батальонов нерегулярных лаосских войск. Время от времени дорожные патрули возвращались в Паксе, чтобы получить новые указания и пополнить запасы.

Я проработала у Мака четыре месяца, после чего меня перевели на второй этаж работать с офицерами ВР. Поскольку я была на базе на правах супруги сотрудника управления, никому не было дела до моего высшего образования и опыта работы: мне приходилось печатать что попросят и приходить на помощь всякому, кто нуждался в моих навыках. Два раза в неделю я становилась королевой корреспонденции, оборачивала конверты в два слоя коричневой бумаги из знакомого рулона и заклеивала все уголки клейкой лентой, чтобы документы не помялись в пути. Курьеры вручную доставляли закрытые и опечатанные пакеты с этими письмами во Вьентьян.

Кроме того, я работала делопроизводителем, то есть стояла в иерархии ниже всех. По утрам в субботу Джойс вручала мне стопку телеграмм сантиметров тридцать высотой. В ней были все телеграммы, пришедшие за неделю. Я либо подшивала их в архив, либо уничтожала. Идя на поводу у человеческой натуры и плохо понимая неочевидную важность многих посланий, уничтожала я телеграмм больше, чем отправляла в архив. Однажды ко мне в кабинет зашел Дик.

— Поможешь мне найти вот эту телеграмму? — спросил он.

Само собой, я согласилась ему помочь. При этом я все думала: “Вдруг я ее уничтожила?” Я посмотрела во всех папках, но так ее и не нашла. Каким-то образом мне удалось убедить Дика, что я ее еще не подшила. Он пожал плечами и сказал мне спасибо.

Я могла разумно объяснить свою страсть к уничтожению лишних телеграмм. В штабе разрешалось хранить лишь определенное количество бумаг, чтобы в случае эвакуации мы успели избавиться от документов в соответствии с руководством по их уничтожению. Таким образом, мои действия были не лишены смысла. Когда штаб закрылся, все документы были уничтожены. Любопытно, что в 1978 году, при захвате американского посольства в Тегеране, офицеры ЦРУ уничтожили все телеграммы, но иранцы сумели восстановить их по кусочкам. После этого ЦРУ улучшило шредеры, которые отныне стали не просто резать бумагу на тонкие полоски, а измельчать на кусочки, чтобы ситуация не повторилась. В 1971–1972 годах в Паксе стоял такой же шредер, как в Тегеране.

Постепенно я познакомилась со всеми работниками штаба. Одних я старалась избегать, с другими общалась с удовольствием. К последним относился наш специалист по отчетности Билли. На стене его огромного кабинета с высоким потолком и световыми окнами висела шестиметровая карта окрестностей Паксе, или Четвертого военного округа (ВО IV). На ней цветными булавками обозначалось присутствие и перемещение вражеских и дружественных войск. Билли где-то раздобыл высокую приставную лестницу на колесиках — точь-в-точь как в библиотеках. Время от времени он просил меня переместить булавки на карте, называя точные шестизначные координаты для каждой. Почему-то именно это позволяло мне почувствовать, что рядом идет война: размещая некоторые булавки, я понимала, что в этих местах были замечены части ВНА, отдельные солдаты или вражеская техника. Я также видела, где располагались наши лаосские войска, и лучше понимала, чем занимается Джон.

Основной задачей Билли был сбор рапортов офицеров ВР и написание исчерпывающих отчетов о ходе войны. Он отправлял эти отчеты по телеграфу и курьерской почтой во Вьентьян, где их подшивали в итоговые отчеты и отправляли в штаб-квартиру ЦРУ в Вирджинии.

Билли поручил мне собирать сырые сведения, получаемые от дорожных патрулей, и перепечатывать их на карточки размером восемь на тринадцать сантиметров, включая дату и время сообщения и шестизначные координаты. Сначала я добросовестно печатала эти карточки, но со временем мне это наскучило. Я подумала: “Он читает карточки каждый день”, — и стала включать в подборку фальшивые карточки, чтобы он мог посмеяться.

Например, в сообщении говорилось, что на таких-то координатах была замечена группа легковооруженных солдат ВНА. Я печатала: “Группа легкомысленных солдат ВНА была замечена” на конкретных координатах. К другому сообщению я добавила: “Отряд солдат ВНА был замечен верхом на слоне”. Мои развлекательные фальшивки становились все глупее и длиннее. Прошло несколько недель. Я решила, что Билли читает их и выкидывает, ничего мне не говоря, чтобы не портить веселье.

Как выяснилось, он не читал их, а сразу отправлял в архив. Само собой, я не записывала даты забавных сообщений, а потому не могла без труда разыскать их среди сотен карточек. Когда я призналась Билли в своей шалости, он не стал изымать фальшивки из архива. К счастью, все карточки были уничтожены, когда война в Лаосе закончилась и все документы отправились в шредер.