Аспекты - Джон М. Форд

– миледи Лумивеста? Из Западного Края?

– Я рада, что меня здесь кто-то знает.

– Ну что вы, не обижайте Лейву, – сказал Варис, застегивая сорочку. – Она вас хорошо помнит.

– Миледи коронесса приезжала сюда в десятый день Копья, как раз после средненя. Тогда она тоже останавливалась в триста девятнадцатом номере, а на завтрак, как и сегодня, спросила яичницу с солониной, – сказала Лейва с улыбкой записной кокетки.

– Ну вот, коронесса Третьего Этажа вас не забыла, – сказал Варис. – Если не ошибаюсь, вы приехали лично подать петицию. Она внесена в повестку дня седьмым пунктом.

– Большое спасибо, но я приехала с той же петицией, которую вы уже пять раз оставили без внимания, – холодно произнесла Лумивеста.

Теперь Варис окончательно все вспомнил.

– Лумивеста, дочь палиона Чесдони, коронесса Великого Разбойничьего Кряжа. Вам досаждают бандиты.

От неожиданности она запнулась:

– А… ага.

Действительно, западинский выговор, подумал Варис.

– А вы… – снова начала она.

– Варис, корон Корвариса, – с легким поклоном представился он, застегивая манжеты и пытаясь оценить положение.

Лумивеста унаследовала свои владения три года назад. Ассамблея пять раз отклоняла ее прошение о помощи. Сегодня результат будет тот же. А Варису еще предстояло разобраться с пятым пунктом повестки дня.

– Раз уж вам известны обстоятельства моего дела, что вы собираетесь предпринять? – спросила Лумивеста, без излишней резкости.

Возможно, с пятым пунктом уже разобрались – поставили на рельсы, как выразился бы Винтерхольм. Что ж, к полудню будет ясно.

– Если мы сейчас начнем это обсуждать, то в Ассамблею я приду полураздетым. С вашего позволения, давайте поговорим за обедом?

– Да, конечно, – ответила она.

– Что ж, встретимся в обеденный перерыв. Доброго вам утра, коронесса.

– И вам… корон.

Варис захлопнул дверь и начал повязывать галстух. Едва он успел застегнуть жилет и надеть синий фрак, раздался первый звонок.

Разумеется, Варис пришел вовремя и, оглядев зал, с удовлетворением отметил, что Лумивеста тоже не опоздала.

В палате лордов было четыреста мест, расположенных восемью рядами, полукругом перед помостом спикера и креслом председателя. Балкон галереи у дальней стены предназначался для посетителей; в обоих ее концах стояли два пристава в красных мундирах с серебряными галунами. В руках они держали булавы, и не было пока случая, чтобы это церемониальное оружие пускали в ход по прямому назначению, а не как жезл регулировщика. К счастью, в свое время парламентарии не приняли предложения верховного судьи заменить булавы на ружья.

Две газовые люстры лишь слегка закоптили стены из светлого мрамора с золотистыми прожилками; резные дубовые кресла украшала отделка из кованого железа; по стенам были развешаны старинные геральдические стяги тех восхитительных времен, когда палионы на боевых скакунах разбивали друг другу головы ради доблести и славы; тут же красовался государственный флаг, на котором серебро Западногорья теперь соседствовало с синевой Грандоречья. Лишь через двадцать лет после отречения короля от престола королевский штандарт перенесли из палаты лордов в Национальную галерею, куда, как хорошо знал Варис, многие приходили повздыхать над бедным изгнанником.

Часы пробили девять. Парламентский капеллан вознес молитву Богине во всех ее аспектах, испросив ее благословить Ассамблею, и председатель палаты лордов – в этом году его обязанности исполнял Пользен, один из лордов чародейских, – объявил заседание открытым. После этого Извор, главный лорд-парламентарий, зачитал повестку дня.

Зал заседаний был наполовину полон. Прекрасная явка, подумал Варис. По списку в палате лордов двести семьдесят восемь мест отводилось представителям коронатов – лордам светским, восемьдесят – лордам чародейским и тридцать шесть – лордам духовным. Обычно на заседаниях присутствовало около трети от общего числа лордов. И по большей части это были не лорды. Коронам и чародеям разрешалось посылать своих представителей, уполномоченных вести дебаты и голосовать. Многие лорды пользовались этим разрешением, но даже их представители не всегда являлись на заседания.

Кворум, необходимый и достаточный для голосования, со временем мало-помалу сокращался и сейчас составлял семьдесят коронов и двадцать чародеев, а представителей духовенства и вовсе не требовалось. Вдобавок такое число голосов считалось необходимым лишь для принятия решений, имеющих обязательную силу. Помнится, два года назад, как раз после зимних парламентских каникул, на открытие заседания пришли только Извор, Варис, тогдашний председатель, шесть коронов, два чародея и священнослужитель. По некотором размышлении было решено продолжить работу.

На следующее утро, когда кворум все-таки собрался, выяснилось, что пятьдесят три пункта повестки уже прошли стадию обсуждения и по ним надлежало голосовать. После этого посещаемость улучшилась – ненамного, но приемлемо.

Варис прикинул, что сейчас в зале чуть больше двухсот пятидесяти человек, из них всего двенадцать лорды духовенства; два дня назад проходили выборы главы церкви, и не все священнослужители успели вернуться из четырех образариев. Варис был хорошо знаком с новоизбранным чаробразом и знал, что увидится с ним через два дня, у Странжа.

Чародеи или их представители явились почти все, отсутствовало не больше десятка. Видимо, все знали о пятом пункте повестки дня. Что ж…

Варис отыскал взглядом корона Баклера. Его присутствие означало только одно. В галерее посетителей, за спиной одного из приставов, сидел Каббельс, верховный судья республики Лескория, в кроваво-красном мундире с серебряной лентой через плечо. Рядом с ним стоял еще один пристав, на всякий случай. Каббельсу было чуть за сорок; лицо его еще не утратило своеобразного, словно бы ястребиного, очарования, хотя этот ястреб явно ел больше мышей, чем полезно для его фигуры.

Согласно на редкость четко изложенной статье лескорийской конституции, верховному судье запрещалось обращаться к парламенту или вносить на рассмотрение свои инициативы. Поскольку Каббельс этого сделать не мог, его предложения продвигал Баклер. Именно от него поступило прошение снабдить приставов ружьями, ведь приставы удостоились особого упоминания в конституции (статья двенадцать, раздел три), а вот у армии не было конституционного мандата на существование. К тому же представителям городских властей и торговцев в палате общин это предложение очень понравилось.

Сегодня Каббельс улыбался. И Баклер тоже. Улыбка Баклера выглядела жутковато. А в зале присутствовали семь восьмых от числа лордов чародейских, имеющих право голоса.

Может, пятый пункт повестки дня и поставлен на рельсы, но поезда иногда сходят с путей. Варис украдкой посмотрел на Извора, который, как обычно, прекрасно владел собой, хотя наверняка оценил обстановку, заметив и Баклера, и чародеев, и Каббельса в галерее посетителей.

Один из лордов духовенства огласил первый пункт повестки дня – прошение об официальном признании заслуг ушедшего на покой чаробраза капеллы Скороби, одного из четырех главных священнослужителей страны. Именно его преемника избирали в тёмнень. Прений не было. Предложение немедленно поддержали и приняли единогласно. Курьер отправился в палату общин,