Южное лето (Читать на Севере) - Михаил Жванецкий

Я хуже скажу: мы спим во дворе.

Не только ночами.

Ещё на это смотреть сверху!

Вообще кому приятно, если на него смотрят сверху вниз…

Наш город построен так, что всё на уровне земли.

Чуть богаче – чуть повыше.

На веранде.

Мы будем защищаться…

Купим большие зеркала…

Направим в окна.

Посмотришь свысока – ослепнешь.

Это наш ответ снизу.

* * *

Вниманию туристов!

Четвёртая и пятая группы – изберите главного и идите отсюда к чёртовой матери!

* * *

Мой друг Аркадий очень умён.

Пришла девушка чинить слуховой аппарат для бабушки.

Девушка была очаровательной.

Мой друг был виртуозом.

Он починил аппарат специально на два дня.

В четверг к шести мы ждали её снова.

Он ремонтировал.

Я говорил.

После третьего свидания мы пошли в ресторан.

* * *

– Алло! Марк Абрамович! Зайдёт Гриша, дайте ему в морду! Хорошо? Заранее благодарен.

* * *

Вежливость в Одессе: сосед вошёл без стука и передал раскрытую телеграмму, которую взял у почтальона во дворе.

* * *

– Дядя Миша, вы ещё растёте или уже стареете?

* * *

Кто-то ловит рыбу, кто-то ловит дичь, кто-то ищет грибы.

Этот ищет деньги – и находит дичь, грибы и рыбу.

– Ух, жара! Градусов тридцать пять.

– А ветерок есть? Я спрашиваю, есть ветерок?

– Ветерок?.. Пожалуй, есть…

– И прохладный?

– Кто?

– Ветерок прохладный, так ведь?

– Да. Ветерок, пожалуй… Прохладный… Пожалуй…

– Что значит, пожалуй? Прохладный или нет?

– Да… Прохладный, пожалуй.

– В общем, холодный ветерок?

– Да, вроде бы холодный ветерок.

– Довольно сильный?

– Ну…

– Что – ну?.. Довольно сильный?

– Да, сильный.

– Холодит?

– Да… Вроде… Холодит…

– В общем, прохладно.

– Да, прохладно…

– Подмораживает чуть.

– Малость, да. Подмерзает.

– Ледок-то уже есть?

– Да. Лёд есть.

– Холодно?

– Холодно.

– И ветер?

– И ветер!

– Завывает?

– Воет!

– Кошмар.

– Да.

– Нельзя на улицу выйти.

– Ну, если тепло одеться.

– Всё равно невозможно.

– Да.

– Замерзают все.

– Да.

– Птицы падают.

– Ужас!

– У тебя щёки побелели.

– Да ты что?.. Я побежал.

– Куда?

– На улицу. Согреться. Там плюс тридцать пять.

– Туп, но внушаем. Оставь взнос в партию.

В Одессе зубные протезы ставят под наркозом.

Народ просыпается чёрт-те в чём.

Один выскочил в золотых зубах.

Оперный певец.

Ему теперь его репертуар буквально не по зубам.

Что петь?

Ни классику.

Ни современность.

Только в Среднюю Азию.

Так там оперы нет.

И снять нельзя.

Еле от наркоза вылечился.

Теперь на вокзале носильщиком сверкает.

Живёт лучше, чем в театре.

Толкает и поёт…

Спрос огромный.

Улыбка под лунный свет попала.

К цыганам прибился.

В таборе поёт.

Танцы освоил…

Отсидел.

Вернулся.

Золото полюбил.

Уважают.

* * *

В Одессе полно кафе.

– Так что, все сыты?

– Нет.

– Странно…

– Да…

* * *

Мой друг в Одессе пришёл домой в шесть утра.

Тихонечко стал раздеваться.

Но жена-то проснулась:

– Аркадий, ты что, только что пришёл?!!

– Ты с ума сошла, я иду за молоком для ребёнка.

Оделся и ушёл.

В Одессе в старое время, то есть в советское время, мы что-то у кого-то отмечали за праздничным столом.

Компания – человек десять.

Часть сидела на кушетке.

А за их спиной пара спала под покрывалом.

Были на пляже.

Выпили.

И спали мертвецки.

И вдруг в разгар веселья они зашевелились.

И очень бурно.

И очень громко.

Со стонами и криками.

С воплями:

– Тебе хорошо?

– Мне хорошо!

Или они нас не видели.

Или они думали, что мы думаем, что мы их не видим.

Чёрт-те что!!!

За спиной.

Вместо того чтоб заглушить их, все замолчали.

А они – яростно и тяжело дыша…

Мы, которые сидели на кушетке, не могли удержать рюмку.

Меня била в спину чья-то нога или голова.

Ужас! Стон! Стыд!

Мы, как нас учили, не замечали.

Но как ты не заметишь ногу на своём плече?

Кто-то перекошенно процедил:

– Вот такая любовь!

Под крики:

– Не так! Нет, так! Левее! Вот так! – мы выскочили с рюмками.

Я думаю, какое это было противное и старое советское время.

Кто сейчас на это обратит внимание!

Я уже тогда понял – это гости из будущего.