Девчуля для братвы - Юлия Удалова

— А сама-то ты как думаешь, малыш? — вместо ответа спросил Вольф, прижавшись губами к моему уху.

— Я думаю, что вам нужно прекратить это, — дрожащим голосом ответила я. — Осталась в вас хотя бы капля жалости… Капля человечности.

Он был близко. Напирал на меня всем весом тела. Подавлял и гипнотизировал своими светло-желтыми глазами.

Глазами, в которых отразилось прошлое.

Три года назад я поклялась себе, что больше никогда в жизни не попадусь этому хищному волку. Тогда мне повезло. Тогда у него не было времени мной заняться, да и момент для него был неподходящий.

На него устроили покушение, но ему, тяжело раненому, удалось спастись. Ему нужно было затаиться, переждать. И соседняя с нашей деревня отлично подходила на роль такого тихого местечка. К сожалению, его планы нарушились. Из-за меня.

И вот теперь злодейка — судьба снова свела нас вместе. Он, судя по всему, разобрался со своими врагами. А я… Моя жизнь разбита. Разломана на тысячу осколков со слишком острыми, окровавленными гранями. Мне кажется, что я иду по ним босиком. А бросил мне их под ноги человек, от которого я меньше всего ожидала.

Вспомнив про Глеба, Олесю, про тест с двумя полосками и то, как без зазрения совести муж отправил меня в самое логово к бандитам, я почувствовала, что теряю последние силы.

Напрасно я говорила волку о человечности. Зря. Напрасно верила, что люди могут быть добрыми и хорошими.

Глеб Рудной оказался монстром, но был не хуже мужчины, который сейчас стоял напротив меня. Который мог отпустить, протянуть руку помощи…

Вместо этого Вольф сказал:

— Ты пойдешь. Без истерик и воплей про полицию, которые, поверь, всех тут только смешат. Другого варианта остаться целой и невредимой у тебя просто нет.

И я склонила голову и пошла за ним.

На улице опомнилась — сумка с моими нехитрыми пожитками осталась в казино.

Окликнула Вольфа, который направлялся к большой хромированной черной машине — настоящему монстру на колесах.

— Там мои вещи остались, — нерешительно проговорила ему в спину, но он не отреагировал. — Послушайте! Сумка с моими личными вещами. Нехорошо, если она останется там…

— Хочешь вернуться в кабинет Лиханова? — все-таки обернулся он. — Уже соскучилась по Жорику и остальным?

— Нет, нет! — замахала руками я. — Просто там, там…

Из всего содержимого сумки жальче всего было старинную матрешку, которую подарила моя тетка Параскева. Это случилось три года назад, как раз, когда я встретила Глеба. Он сделал мне предложение, и я обрела свое счастье.

С тех самых пор расписная девочка с петушком под мышкой стала моим талисманом, с которым я не расставалась.

Хотя, похоже, обманул талисман. Раз с Глебом все разрешилось таким отвратительным и страшным образом. Могла ли подаренная тетей матрешка принести мне несчастье?

Бессовестная! Да как мне в голову такое о тетке Параскеве могло прийти? Несчастье мне принесла моя глупость. Доверчивость. Неумение разбираться в людях. Отличать зерна от плевел.

Иначе бы сразу почувствовала в Глебе Рудном фальшь…

Вольфа я тоже встретила тогда, три года назад.

Если за прошедшее время он и изменился, то только в лучшую сторону. Стал еще красивее. Еще более холеным, уверенным в себе и заматеревшим. Его темные волосы были гладко зачесаны назад, а в глазах разливался янтарь. Привалившись к капоту своей машины-монстра, он сумрачно смотрел, как я неловко ковыляю по обледенелому тротуару. Редкие снежинки кружились в воздухе, оседая на его черном кашемировом пальто нараспашку. Вольф даже не потрудился застегнуть его, только поднял высокий воротник — похоже, что холодно ему не было.

А вот я отчаянно мерзла. Натянула свою вязаную шапку, про которую Глеб всегда говорил, что она клоунская. Может быть, где-то в глубине души я была с ним согласна. Большой козырек, странная форма и горчичный цвет не особо ее красили…

Но то был подарок моей тетки Параскевы, которая самолично эту шапочку вязала. Потому я упорно продолжала ее носить, чем неимоверно злила Глеба.

Оказывается, все это время я машинально комкала ее в руках.

Эта зима выдалась злой — бесснежной и очень ветреной. Нет, две недели назад немножко снега все-таки выпало, но на следующий день случилась оттепель. Снежок растаял и потек. Ну, а на следующий день ударил тридцатиградусный мороз. Город превратился в огромный каток.

Когда я докондыляла, наконец, до машины, Вольф распахнул передо мной дверь переднего сиденья, а сам сел за руль.

И хотя автомобиль был заранее заведен и прогрет, я никак не могла перестать трястись. Сжалась на сиденье, обхватив себя руками и избегая смотреть на водителя.

С ним наедине в маленьком пространстве машины. Куда везет?

Ведь он сказал, что я должна его развлекать.

Развлекать. Что подразумевал под этим словом? Например, я могу почитать ему стихи собственного сочинения. Или поиграть с ним в скраббл.

Вообще-то как собеседница я не очень. Глеб никогда не говорил, что ему со мной скучно, но я видела это по глазам. И по с трудом сдерживаемой зевоте, когда я рассказывала, например, о своей работе. Я всегда усиленно убеждала себя, что мне это кажется.

Выходит, не казалось.

— Если… — подала голос я. — Если вот здесь повернуть, то неподалеку будет хороший магазинчик с настольными играми.

— С настольными играми? — Вольф выгнул бровь. — Ты говоришь мне про настольные игры?

— Ну да… Вы же сказали, что вас надо развлекать, — тихо сказала я. — Я неплохо играю в скраббл и в уно. Можно еще в мафию…

Осеклась. Что я несу? Мафии мне на всю оставшуюся жизнь более чем достаточно!

— Какое совпадение. Я тоже люблю игры на столе, — отрываясь от дороги, говорит он, а на самом донышке волчьих глаз играет усмешка.

— Правда? — обрадовалась я и зачастила. — А знаете, есть еще такая игра «Имаджинариум»? Наверное, слышали… Вот. Мне она больше всего нравится, потому что она позволяет лучше понять внутренний мир человека… Раскрыть его, порой даже так, как сам человек о себе не представляет. Я сама и не знала, что есть такая игра. Это у нас на работе одна девушка принесла. У нас теперь традиция — играть в «Имаджинариум» по пятницам…

Замолкаю.

Он почему-то меня совсем не слушает. Машина стоит на долгом светофоре. Внезапно Вольф кладет руку мне на колено.

Тяжелая мужская кисть с красивыми пальцами и перстнем печаткой на среднем пальце. Лаконичное золотое кольцо без каких-либо украшений и вставок.

Ой, мамочка, что я делаю? Что происходит? Не понимаю!

Предаю мужа. С чужим мужчиной, который бесцеремонно вторгается в мое личное пространство, а Глеб…