Гремучий Коктейль 3 - Харитон Байконурович Мамбурин

время на осмысление новых жизненных реалий. И всё это под утробно-чавкающие звуки чудовища, обожающего грызть мою обувь.

Утихомирить Константина оказалось непростой задачей, в основном потому, что источник уже неплохо пропитавшего комнату вкусного запаха был уворован мелкой негодяйкой, а сам вьюнош бледный и яростный оказался довольно голоден. Однако, несколько вытянутых из другой сумки пряников, привезенных мной из Москвы, оказались достаточной заменой свежей, но уже не доступной сдобе, так что в итоге через пять минут мы уже сидели за его рабочим столом, употребляя сладкое под чай. Под счастливые звуки продолжающего кушать бульдога, конечно же.

— Ну чего, как съездил? — ехидно спросил меня друг, чье настроение при каждом взгляде на Курва определенно ползло вверх. По причине скорого расставания, конечно же.

— Так себе, — протянул я, — Немножко поубивали людей с Красовским… эй, не плюйся чаем!

— Прости, мне тут послышалось что-то…, — прокряхтел вытирающий рот полотенцем блондин.

— Не знаю, что тебе послышалось, но повторю, — вздохнул я, — В общем, немножко постреляли с Красовским, позанимались магией, потом я отлично отдохнул в одном прекрасном московском клубе, поговорил с императором, пришлось еще немного пострелять и побродить, затем побывал в гостях у Терновых, ну а потом приехал обратно. Как-то так.

— Угу. «Поговорил с императором». Прелестно, — промычал потомок Истинного графа, — Что еще наврешь, хамло иностранное? Ты только это, аккуратнее ври, а то я всё-таки русский дворянин, так что это самое…

— Ага, — капнул ядом в ответ я, — Вот прямо с поезда к тебе прилетел на крыльях у любви и как давай врать!

— Не ну а чо? — не сдавался Азов, — Прямо такой с порога, мол, я там с его Императорским Величеством, божьей милостью сувереном земли Русской, Петром Третьим… «поговорил». Поговорили они!

— Лааадно, Его Величество изволил дать мне аудиенцию, так тебя устроит? — хрюкнул я, топя нос в кружке с чаем.

— Не устроит! С какого лешего меня это должно устроить?! — выкрикнул белобрысый аристократ, — Ты… ты хер с горы, Дайхард Кейн! Я помню, как ты на козырьке сидел, когда абитуриентов принимали! Из твоей одежи тряпку половую сочинить стыдно было б! И что ты с тех пор сделал?! Учился?! Я тоже учился! И всё! Так что нехрен тут брехать! Есть кому, вон, псине твоей! А я хочу, чтобы не было!

— Ты чего такой нервный? — удивился я, — Случилось чего? До тебя что, домогаться начали?

— Всё было нормально, пока ты не появился! И я не узнал, что оказался в очередной раз предан своей эйной! — надулся Азов, — Собака — раз! Пиата — два! И ты еще сидишь тут, жрешь гостинец, что сам приволок, и врешь, что императора видел!

— Дважды, — уточнил я, догрызая пряник.

— Угу, на личной аудиенции, — нашёл в себе еще токсинов Костя.

— На личной, — покивал я, вспоминая, как было дело, — Обе личные были. Личнее некуда.

— Да-да. А затем он пожаловал тебе, хрену иноземному да безродному, боярское звание, облобызал троекратно, да дочь боярскую в замуж выдал, — съехидствовал блондин-полукровка.

Я подавился. Азов спал с лица. Воцарилась тишина, в которой было слышно лишь утробное хрипение Курва и мой собственный кашель. Блондин, внезапно что-то понявший, выцвел до синевы и таращил глаза.

— Ну… почти угадал, — откашлялся я, — Вот прямо почти.

— Ч-что? — выдавил мелкий блондин, — Не лобызнули? Ой какая жалость.

— Да не, — гадко ухмыльнулся я, — Лобызнули. Когда во князья возводят, на присяге император лобызать изволит, положено та…

— Какие. Князья? — на Азова-младшего было страшно смотреть. Он так-то парень весьма эмоциональный, довести его милое (и плевое) дело, а уж после такого…

— Вестимо какие. Владетельные, — добил я друга до косоглазости и спёртого в зобу дыхания.

Всё. Готов. Относительно миниатюрный блондин сейчас представлял из себя статую самому себе на пике мук от многодневного запора. Вселенское непонимание не только надежно исказило черты морды лица моего товарища, но и переклинило извилины, причем, явно, наглухо.

— Ладно уж, не буду тебя мучить, — ухмыльнулся уже сделавший своё грязное дело я, — Слушай нормальную версию моего княжения.

Истинный аристократ очень быстро пришёл в себя, а в его глазах вместе с пониманием загорелась нехилая доля ехидства. Едко и мстительно заметив, что это не меня сделали князем, а подарили вместе с титулом Терновым, Константин удосужился удара по наглой морде нашаренной мной подушкой, но злорадства не убавил. Закончив изгаляться, он вскользь поинтересовался причинами моей хромоты, завистливо покивал, а затем… принялся выгонять меня. Ну или не меня, а сыто облизывающегося Курва, который, судя по всему, изрядно достал сына графа. Прямо до колик.

Еще бы он не достал. Держу пари, что у Константина туалеты дома больше, чем все эти апартаменты, а тут хрипящая, ворчащая и прожорливая скотина, которую еще и на местном газоне не выгуляешь, так как насрёт так, что куча выше травы будет…

— Идём, дружище, — обратился я к собаке, — Нас здесь не любят.

Бульдог, отряхнувшись (помотав своей толстой шкурой туда-сюда), подошёл ко мне, а затем, плотно прижав морду к закрытой штаниной икре, тягуче фыркнул. Нагнувшись, я погладил навязанного мне пса по широченной спине, на что тот, к моему вящему удивлению, завилял обрубком своего хвоста. Ты смотри, соскучился. И, что характерно, на обутую обувь не покушается!

Не успели мы с псом покинуть кампус, как нас нагнал сам Азов, бурча, что некие недогадливые князья в гости приходят без бутылки, которой хорошо бы отпраздновать избавление от сопящей, рычащей и пердящей твари, поэтому увы и ах, блондину придётся напрягаться и доставать нужное для празднования самому. Тем более что неверная, лживая и прожорливая служанка явно скоро не появится, ибо некто вопиюще непрозорливый накупил слишком много сдобы, которую мелкая сволочь жрать будет как минимум до завтра. И сожрёт, что характерно. Но это ничего, потому как благородному сыну великого графа ничего так не хочется, как побыть в тишине и пьяным. Помыслить, так сказать.

Шутливо перебраниваясь и подтрунивая друг на другом, мы прошли половину расстояния до ворот академии, как неожиданно…

— Опа…, — озадаченно проговорил я, наблюдая очень необычное зрелище.

— А, — вяло откликнулся Костя, останавливая тоже, — Хотел тебе рассказать, но потом.

Вполне себе живая и бодрая баронесса Ария фон Аркендорф шла к женскому общежитию во всей своей огненноволосой красе. Это уже было достаточно удивительным событием, так как эту девушку, которую я списал со счетов, давно должен был угробить её собственный даймон, но совсем не её продолжающаяся жизнедеятельность заставила меня застыть соляным столбом.

Она шла не одна!

Гордо вышагивающую улыбающуюся красавицу (!) окружало человек восемь студентов! Обоего пола! Они крутились возле неё,