📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаИстории про любовь - Эдвард Радзинский

Истории про любовь - Эдвард Радзинский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 23
Перейти на страницу:

Мы зашли в бар «Охотник».

Она сняла пальто, пахнущее покорностью,

выпустила из-под беретки золотые волосы

и в темноте опять стала собою.

«Мне попалась замечательная парализованная бабуля,

ее родственники от меня в восторге.

На днях у бабули начала двигаться нога.

Ты, конечно, не веришь, но у меня – особые пальцы,

оказалось, я могу лечить!

Опять не веришь?

Нога задвигалась от моего массажа,

и сегодня в честь этого события

и наступающего Нового года

я решила чуточку приукрасить мою бабулю —

все-таки она женщина…

Я наложила румяна на ее лицо

(они были у медсестры в столике)

и надушила французскими духами

(тоже были в столике).

И бабуля благодарно мне улыбалась,

когда я прощалась с ней до Нового года…»

Глаза горели – она была прежняя,

потому что она не могла быть другой.

А я сидел, представляя,

что происходит сейчас в палате,

как родственники уже узрели размалеванную старуху

и медсестра уже обнаружила,

куда пошли ее румяна

и драгоценные французские духи…

Мне легко это было представить,

потому что я такой же, как все.

Как все мы, Женя…

Теперь, после ее смерти,

я часто встречаюсь с нею.

Куда чаще, чем при ее жизни…

Вчера я сидел на пляже в Коктебеле.

Было солнечное утро.

Она вышла из моря в прилипшем бикини

и с грозной копной волос – Медуза Горгона!

И женщины испуганно врастали в лежаки —

такой беспощадной была ее красота.

А пляжный мальчик сказал мне:

«В прошлом году здесь была клевая девка

со смешной фамилией – Пряхина.

Мне недавно рассказали, что она вышла замуж

за мексиканца, представляешь?

Уехала в Мексику и руководит театром в джунглях…

Что ты так смотришь?

Это рассказала ее безумная подруга!

Всей нашей честной гоп-компании рассказала,

какой замечательный театр в джунглях

основала Зинка Пряхина…»

И я вспомнил,

как однажды поведал ей поразившую меня историю:

в Мексике, в непроходимых джунглях,

какой-то подвижник основал театр

имени Станиславского,

чтобы там, вдали от суеты,

строить Храм Искусства.

Ну конечно!

Конечно!

Вот он, конец стихотворения!

Долгожданный конец стихотворения, Женя!

Кстати, в эту концовку

можно вписать и гриновский корабль,

стоявший на набережной Коктебеля

(о, как она его любила!),

эту дощатую лодку с выцветшими тряпками

и надписью «Алые паруса».

На ней вечно играют орущие дети

и фотографируются вместе с родителями

на палубе, пропахшей детской мочой.

Вот этот ее любимый корабль

однажды подплыл к Коктебельскому пляжу.

С корабля сошел юный капитан

с медальным латиноамериканским профилем.

Он обнял нашу прекрасную героиню,

выходившую из пены вод,

и увез основывать театр

имени Станиславского

в непроходимые джунгли Мексики,

или Никарагуа,

или…

Короче, туда, где требуется

служительница в Храме Искусства!

А с берега вослед кораблю

бросали охапки сирени

благодарные жители Феодосии,

и море цвело, как бульвар

в ночь ее крымского триумфа…

Клянусь, ей понравился бы этот конец!

О, переложи, переложи, переложи его в рифмы, Женя!

И тогда мы забудем,

мы все наконец забудем

ковер, на котором она лежала…

…Ковер, на котором она лежала…

Ковер, на котором она лежала…

Лицо

Актер Б.:

– Вы не хотите выпить со мной кофе? Недавно один старый актер сказал мне: «Вы не хотите выпить со мной кофе? А то мне буквально не с кем выпить кофе – все сверстники умерли»… Нет, я не думаю, что я стар, не беспокойтесь. Дело идет лишь к шестидесяти, как до этого шло лишь к пятидесяти… Значит, вы хотите, чтобы я рассказал о Мещерякове? Теперь всем интересно о Мещерякове… Я преподавал в театральном училище вместе с режиссером К., точнее, «с тем самым режиссером К.», как принято было тогда говорить. Мещерякова мы с тем самым режиссером К. впервые увидели на приемных экзаменах. Представьте себе: восемнадцать лет, античный профиль, кудреглав, конечно, рост, фигура и т. д. и т. п., короче: Василий Буслаев, былинный добрый молодец. Мы, как никто, склонны к эпидемиям. Нам бы только чем-нибудь заразиться. Тогда все приболели итальянским кино – неореализм, поправдашние лица, поправдашний быт… А тут является красавец, Василий Буслаев, былинный добрый молодец… Да, это я уже говорил. Повторяюсь. Легкий склероз. Знаете, когда Эйзенштейн умер, у него не было никаких признаков склероза – только сердце разорвано в клочки инфарктами. Кажется, я удостоюсь и того и другого… О чем мы говорили? О лице – о прекрасном лице этого Мещерякова. И о том, что я подумал тогда… Да, я подумал – какой прелестный «сюжетец для небольшого рассказа»! Живет в городишке, в каком-нибудь Мордоплюйске, красавец: голос, темперамент, восторги самодеятельности, посылают его в Москву за славой в театр. Одновременно существует некий гадкий утенок, худой, невысокий, хрипатый, короче, некрасивый. Мечтает втайне о сцене, но боится – куда с таким рылом в калашный ряд! И все-таки решается… Я говорю об Осьмеркине. Да, он был с того же курса – прекрасный был курс. И вот оба они поступают в театральное. И тут-то выясняется парадокс: оказывается, все прелести и аполлонистое лицо Мещерякова отнюдь не подарок судьбы, но более того – ее наказание. Сюжет, сюжет! Можно сделать довольно страшную комедию… Послушайте, напишите! И с какой-нибудь ролькой для меня. Небольшой, но милой ролькой. На большую я уже не претендую, не хватит памяти. Напишите, родной, уверяю – не раскаетесь. Я ведь тоже, говорят, оч-чень неплохой артист. Вот умру, вывесят на моем доме на стене мемориальную доску, как умывальник, а вы будете проходить мимо и терзаться: «Не написал я ему рольку, злодей!»… Да, о чем мы? О Мещерякове. Помню, на каком-то курсе принес режиссер К. нашим студиозусам отрывок из пьесы – подготовить самостоятельно. Как же называлась эта пьеса? Не вспомню! И не надо… Короче, это была современная пьеса о любви. Содержание: некий молодой парнишка знакомится с девицей и уводит ее к себе домой. Ну, естественно, на роль героя – уводить девицу – вызвался наш Буслай Аполлоныч Мещеряков. Тогда режиссер К. попросил подготовить ту же роль Осьмеркина. Потом оба они показали свои достижения. И вот тогда-то режиссер К., кажется, в первый раз сказал Мещерякову о его лице… Черт возьми, мне было сорок лет. Замечательно! Что он ему сказал? Какое это имеет значение… Его – нет, как нет и тех сорока лет! Жуткая профессия… Так привыкаешь к репликам… Ни словечка в простоте…

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 23
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?