Будь моей навсегда - Френсин Паскаль

Впрочем, Элизабет не была совсем уж неподготовлена кнепогоде. В ее сумочке был припрятан кремовый шарф, который она торопливоповязала вокруг шеи. А потом, крепко обхватив руками тело, она проворно пошлачерез автостоянку к своему красному «фиату».

Стоянка уже почти опустела, и Элизабет был виден лишь ещеодин автомобиль — старенький, потрепанный фургончик серого цвета,припаркованный рядом с ее машиной. Поскольку Элизабет торопилась, она лишьмельком взглянула на него. Прежде чем отправиться домой и приготовиться кзваному вечеру, который ей предстояло сегодня посетить, она еще должна былапритормозить у дома Макса Делона, чтобы быстренько провести с ним урок. Корочеговоря, она уже опаздывала.

«Джессика меня просто убьет», — подумала Элизабет, вставляяключ в замок дверцы машины. Она же твердо обещала сестре подвезти ее на этотвечер и знала, что Джессика мечтает попасть туда как можно скорее.

Она было уже собралась позвонить Джессике и сказать, чтобыта добиралась до места как-нибудь иначе, но в самый последний моментпередумала. Идти пешком обратно в больницу было неблизко, а она замерзла. Да итратить попусту время уже было некогда.

Едва забравшись в машину, Элизабет подула на ладони, чтобысогреть их, а потом уж и завести двигатель. Она вставила ключ в зажигание и...все вокруг нее поблекло и исчезло. С этого момента в памяти Элизабет всестерлось. Она пыталась открыть глаза, но что-то мешало ей видеть. Элизабетнеистово затрясла головой, словно пытаясь стряхнуть эту темную тучу, которая,похоже, обволакивала ее. И все-таки ей не удавалось сосредоточиться ни на чем.Она попыталась поднести руку к глазам, но не смогла. Именно тогда к ней ипришло ужасное осознание: руки были связаны у нее за спиной, завязаны были иглаза. Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы избавиться от паники,грозившей охватить ее. Голова немного прояснилась. Элизабет заставила себясохранять спокойствие и разобраться в ситуации.

«Где я?» — думала она, подавляя охватившее ее ощущениеужаса. Воздух был влажным и прохладным, но все же не таким жгуче-холодным, какснаружи. Пахло застарелым сигаретным дымом, смешанным с каким-то пикантнымароматом, но Элизабет не распознала, каким именно. Поверхность под нейпокачивалась, ощущение было таким, что она движется в какой-то машине.

И внезапно ее память метнулась назад — темный силуэткакого-то крупного мужчины. Она попыталась закричать, но, прежде чем ей удалосьэто сделать, мужчина чем-то зажал ей рот и поволок Элизабет из ее автомобиля втот серый фургончик.

Теперь она довольно отчетливо видела образ этогопотрепанного фургончика. Так... фургончик, мужчина, он везет ее куда-то. Нокуда же? Туда, где он ее убьет? Или сотворит с ней такой невыразимый, такоймучительный ужас, о котором даже и подумать-то страшно?

Она больше не могла сдерживаться. Теперь, когда Элизабетосознала, что ее судьба находится в руках какого-то незнакомца с неизвестныминамерениями, ее охватила паника. Она оказалась в ловушке и вообще не понимала,что это за ситуация. Элизабет попыталась закричать, но через кляп, заткнувшийей рот, звук ее голоса вряд ли был громче, чем при полоскании рта водой.

К счастью, она снова потеряла сознание.

Макс Делон внимательно разглядывал страницу так долго, чтотекст расплывался в массу черного шрифта, в котором нельзя было различить ни слов,ни букв. У него не было ни малейшего представления о том, что он читал. Хотякнига была напечатана на английском языке — это была трагедия Шекспира «Отелло»— и название-то Макс понял, она вполне могла бы быть и на другом языке.

— «Сэр, он слишком опрометчив, внезапен в раздражении своем,того гляди, свой жезл на вас обрушит», — снова прочитал Макс эти слова и всмятении покачал головой. Никто из известных ему людей не говорил подобнымобразом. Он чувствовал, что со стороны мистера Коллинза было ужаснонесправедливо рассчитывать, что он сможет понять значение этого бреда, неговоря уже о том, чего ради этому Яго вообще понадобилось не­сти все это.

«Ох, лучше бы уж Лиз поскорее добралась сюда», — подумал он,посильнее протирая глаза, должно быть, уже в сотый раз за сегодняшний вечер. Онукрадкой бросил очередной взгляд на электронные часы, водруженные на егостереодинамике. Семь часов. Он мог дать голову на отсечение, что Элизабетобещала ему приехать в самом начале седьмого. С другой стороны, он, конечно,мог ее неправильно расслышать. И тогда это стало бы отнюдь не первым случаем,когда его подводил слух.

Макс сидел на диване в цокольном этаже, который был оформленкак радиостудия в миниатюре. Он поводил глазами слева направо, с тоскойтаращась на двенадцатиструнную электрогитару «Телекастер», прислоненную кстереодинамику. Ему так хотелось поиграть, что у него ныло все тело, но он неосмеливался и приближаться к любимому инструменту. Меньше всего ему были нужныновые неприятности.

Дела и без этого обстояли достаточно плохо. Помимопостоянных претензий по поводу его длинных волос, захламленной комнаты и«отношения к жизни», отец Макса нашел еще один повод придраться к нему — еголюбовь к музыке. Так что теперь неприятностей у Макса было больше, чем когда-либопрежде за все его шестнадцать с половиной лет.

Началось это совсем с ерунды пару лет назад, когда Макс иГай Чесни принялись собираться каждое субботнее утро, чтобы подурачиться: Максна гитаре, а Гай на синтезаторе. Мало-помалу эти шуточки растянулись навоскресенье, а потом — и на будние дни, и вскоре к ним подключились еще и ДанСкотт, бас-гитарист, Эмили Майер, барабанщица, и Дана Ларсон, которая моглабезостановочно гнать мелодию лучше любой другой певицы в школе Ласковой Долины.Их ансамбль, «Друиды», становился все круче и круче, и в течение некотороговремени они даже играли на вечерах в клубах, не говоря уже о рядовых вечеринкахи танцах в школе, куда их нанимали постоянно.

Каким-то образом Максу удавалось довольно ловко совмещатьигру в ансамбле с учебой... точнее говоря, вот до этого времени. Учебные курсыстали потруднее, а нагрузка — потяжелее. Но ни один предмет не был для неготаким мучительным, как английский язык у мистера Коллинза. В течение всегосеместра Максу не удавалось справиться ни с одним заданием, особенно с этимШекспиром. Он перестал слушать эти лекции давным-давно и смирился с тем, что, стреском провалив на экзамене этот курс, вынужден будет наверстывать егозанятиями в летней школе.

Все это было на руку Максу. Школа была всего лишь местом,где он впустую проводил время в перерывах между поздними встречами ивыступлениями с «Друидами». Во время занятий он никогда не говорил много, развечто сочинял оправдания, почему не выполнил домашнюю работу. Почти все егопреподаватели делали ему массу предупреждений, награждали его сердитыми исвирепыми взглядами, но все это Максу было нетрудно игнорировать.

Но вот не считаться с мистером Коллинзом он никак не мог.Преподаватель английского не довольствовался простыми предупреждениями, нет, онпошел дальше и, вступив в контакт с родителями Макса, сообщил им, что если ихсын не возьмется за дело всерьез, то на экзаменах ему предстоит полный провал.И решающим-де будет то, как он справится с «Отелло».