Глубже - Робин Йорк

Мы садимся. Я напрягаюсь.

— Просто скажи мне, хорошо?

— Я слышала, они ссорились из-за тебя.

Черт, черт, черт.

— Кто тебе это сказал?

— Кое-кто из их класса. У них макро вместе.

— У Нейта и Уэста?

— Да, и Сьерра, ты ее знаешь? Она сказала, что после урока Нейт пошутил как-то случайно, а Уэст на него накинулся и это вылилось в спор о тебе.

— Что они сказали?

У меня в животе камень, плотный и горячий. Я потягиваю колу, закрывая глаза от чувства обреченности, опускающегося на мои плечи.

— Не уверена, — тон Бриджит осторожный. — Сьерра уловила не все, только твое имя.

Я нажимаю на курицу вилкой, но даже не могу заставить себя разрезать ее. Когда я положу ее в рот, она будет на вкус как пепел. Сгоревшие останки той жизни, которая была у меня раньше.

Люди говорят обо мне. Не в лицо, а за спиной. Постоянно. Я взяла с Бриджит обещание рассказывать мне все, что она слышит, потому что я должна знать. Только так я могу быть уверена, что они забывают, как я хочу.

Во мне нет ничего особенного — обычная девушка из колледжа. Я должна быть в состоянии раствориться на заднем плане, если не буду высовываться. Надеюсь, что через год об этом почти никто не вспомнит. Какая Кэролайн?

Это не совсем то, что я планировала. Я думала, что смогу стать президентом студенческого совета на младших курсах, максимум на старших. Но я могу отказаться от этих амбиций, если понадобится. Я лучше буду безымянной, чем известной.

— Сьерра сказала, что это было довольно романтично, — продолжает Бриджит. — Он защищал твою честь.

Это такая абсурдная идея — что у меня есть честь. Что Уэст будет ее защищать.

Я едва знаю его. Я разговаривала с ним всего один раз.

Мы с Уэстом не друзья.

И последние несколько недель единственные люди, которые заботятся о моей чести — это Бриджит и я. Никто из моих старых друзей не может посмотреть мне в глаза. Мы с Нейтом пришли как единое целое и когда им пришлось выбирать сторону, я думаю, его сторона выглядела более веселой.

— Я бы никогда не сделал ничего подобного, — сказал Нейт с невозмутимым лицом, когда я столкнулась с ним в этой самой столовой перед кучей друзей. — Как ты могла подумать, что я мог бы?

А потом, после того как я распалялась, а он еще несколько минут отнекивался, он сказал: — Думаю, некоторые девушки просто так сильно хотят внимания, что готовы на все, чтобы его получить.

Я смотрю в окно на лужайку, не в силах прожевать и проглотить мысль о том, что Уэст Левитт защищает мою честь. Я вообще не в состоянии это переварить.

В прошлом году, когда я пришла в себя после обморока у машины Уэста, первое, что я услышала, был сердитый мужской голос в коридоре. Кричал мой отец, в чем не было ничего нового. Он судья, поэтому большую часть своего профессионального времени он проводит спокойно и рационально, но вне работы он — единственный родитель трех маленьких дочерей и у него есть склонность кричать, когда он чувствует угрозу. А это бывает часто.

Вы просто должны знать, как с ним обращаться. Моя старшая сестра, Жанель, подлизывается. Элисон обычно плачет. Я привожу ему аргументированные доводы, обращаясь к логике, пока он не успокоится.

Папа, должно быть, был в конце коридора у лестницы, потому что я не могла разобрать, что он говорит. Время от времени в его тираду врывался более низкий и спокойный голос.

Голос Уэста.

Я разобралась во всем этом только позже. В то время моя голова казалась огромной и туманной, и я спросила девушку, склонившуюся надо мной:

— Кто ты?

— Я Бриджит, — ответила она. — Ты в порядке? Ты упала в обморок. Этот симпатичный парень отнес тебя вверх по лестнице, и я не знаю, что он сказал твоему отцу, но твой отец в ярости, и он всегда такой страшный? Потому что, если так, то я рада, что ты здесь — тебе будет намного приятнее, и еще…

Она продолжала, пока дверь не распахнулась, и в комнату не вошел мой отец, краснолицый и потный подмышками его поло для гольфа. Он сел рядом со мной на кровать, настолько явно взволнованный, что от его головы могли бы подниматься струйки дыма.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — это была ложь.

— Я собираюсь попросить тебя переехать в одно из женских общежитий.

Я резко села.

— Что? Почему?

— Тот мальчик там — он не очень хорошо на тебя повлияет. Ты не должна жить рядом с таким мальцом.

— Таким? Что он сделал?

Ну. Это был неправильный вопрос. В течение следующих нескольких минут я узнала, насколько тревожно для отца оставить свою младшую дочь всего на несколько минут, а затем вновь обнаружить ее лежащей на земле под неизвестным парнем. Особенно, когда твоя дочь оказывается без сознания.

Все это усугублялось, по словам моего отца, наркотической атрибутикой на заднем сиденье машины панка. Под этим, я думаю, он подразумевал аквариум, лампы и мешок с грязью, а не «Динти Мур». Хотя, кто знает? Я была совершенно не в своей тарелке. Услышав слова наркотические атрибуты, я представила себе короткие отрезки толстой резины, пакетики с героином, шприцы.

Мой отец все еще читал лекцию, когда появился Нейт и все усугубил. Папа три года старался сделать так, чтобы мы с Нейтом никогда не оставались наедине возле горизонтальной поверхности, и вот теперь Нейт вошел в мою спальню без стука.

Мой отец покраснел еще больше.

Я быстро представила Бриджит Нейту, Нейта — Бриджит, и Бриджит — моему отцу. Я много улыбалась, стараясь казаться здоровее, чем я себя чувствовала, потому что это был первый этап того, что окажется трудной кампанией по обеспечению того, что, когда мой отец уедет — через три дня вместо одного, потому что кампания была чертовски долгой и упорной — я все еще буду в этом общежитии, в этой комнате, с Бриджит.

Я победила, но Уэст был необходимой жертвой. Мой отец не уходил, пока я не согласилась, что не буду иметь ничего общего «с этим мальчиком».

Смешно было даже подумать, что я могла бы иметь с ним что-то общее. Оказалось, что папа был прав насчет наркотиков.

Дверь Уэста и Кришны всегда была закрыта, шторы задернуты. У них был постоянный поток гостей, они включали громкую музыку и раздражали меня