Книга вторая. Спецкоманда на завтра - Юрий Артемьев

ему оборвёт.» А сейчас, трудный и тяжёлый, но такой привычный для неё мир был разрушен в одночасье. Что у неё было? Рутинная работа почти без выходных… Дочь, ради которой она готова была отдать всё. И весь остальной мир, на который по большому счёту ей было наплевать… Работа, дом, работа…

Но теперь всё поменялось. Соседи… Она их считала хамами, грубыми и чёрствыми людьми… Но всё-таки людьми… Они оказались нелюдями. Жестокими и безжалостными убийцами.

Мальчик, в которого влюбилась её дочь? Сирота. Ему ещё и четырнадцати нет… А они вместе с братом-близнецом обезоружили двух взрослых вооружённых бандитов в милицейской форме, а одного из них и вовсе убили…

Наташа, милая женщина, с которой они только вчера пили вечером чай на кухне, перед тем, как надо было ехать на работу… А сейчас Наташа мертва… И убили её на глазах дочери…

Как ко всему этому относится? Она не знала. Но предложение Игоря поступить на службу в организацию, про которую никто толком ничего и не знает в стране, она всё равно примет. Потому что, будущее только сейчас стало рисоваться хоть какими-то красками.

* * *

Лёшка спокойно и методично ел. Всё, как рекомендуют диетологи. Тщательно пережёвывая пищу. Казалось, что смерть тёти Наташи совсем на него не повлияла. Но по его глазам я легко читал, что он сейчас мысленно выцеливает всех тех, кто причастен к смерти Натальи.

* * *

Я и в прошлой жизни терял своих друзей… И не только друзей. Когда парню, с которым ты только час назад курил одну сигарету на двоих, сносит полголовы осколком мины, а брызги его крови летят тебе в лицо… Когда ты перевязываешь ногу раненому парнишке девятнадцати лет, а в этот момент его убивает снайпер выстрелом в голову… Ко всему можно привыкнуть… Но к этому привыкнуть нельзя. Ты всё пропускаешь через себя. И эту пулю, попавшую не в тебя, и чужую боль разорванного сердца…

Просто наступает момент, когда отношение к смерти становится рутинным… А любовь к жизни ещё не проснулась настолько, чтобы бросить всё и уехать в глушь сибирских лесов, где из опасности могут быть лишь жалкие заключённые, сбежавшие из лагеря, да какие-то медведи с волками и тиграми.

* * *

Была такая песня в восьмидесятые… Кажется «Весёлые ребята» положили русский текст на зарубежную музыку… Там были слова, очень подходящие под мои сегодняшние ощущения… «Всё напоминает о тебе… А ты нигде…»

Всё в этой квартире напоминало о Наталье. Её полотенце в ванной. Её кухонный фартук… Её комната. в которой всё напоминало о ней…

* * *

Несмотря на все события, произошедшие сегодня утром, усталость бессонной ночи давала себя знать… Мои глаза просто слипались. Ещё немного и я засну прямо за кухонным столом.

Никому ничего не сказав, я ушёл в гостиную… Стол со швейной машинкой был сдвинут в угол к окну. На диване лежали вперемешку куски ткани и сшитые мною ночью вещи. Я сдвинул их в одну сторону и использовал вместо подушки…

Заснул я моментально. Просто вырубился, словно от грамотного удара по голове, нанесённого в правильную точку.

25 июня. 1974 год

Крым. Симферополь.

В Симферополь мы прибыли ближе к полудню. Солнце было в зените и жарило нещадно. Вещей у нас было не так уж и много. У каждого по дорожной сумке и по рюкзаку на спине… Хотя, вру. Анюту хотели отправить с чемоданом. Но я отговорил Елену и отдал для её вещей большой туристический рюкзак. Но при этом пообещал, что таскать она будет только тот джинсовый рюкзачок, что я сшил для неё. А тяжеленного колобка будем нести по очереди мы с Лёшкой. Правда сейчас в роли носильщика выступал Сергей Карпин, наш сопровождающий.

На перроне нас встретил высокий чернявый парень лет под тридцать, не больше. А скорее всего и меньше. Просто в это время и мужчины и женщины выглядели в основном слегка постарше.

* * *

В будущем большинство молодежи лет до тридцати выглядело как юноши, а некоторые женщины при правильном макияже, вообще были похожи на юных девочек. Но с другой стороны школьницы старших классов смотрелись порою, как взрослые совершеннолетние дамы лёгкого поведения. На чём погорело немало поддатых похотливых самцов. Доказать потом в суде было очень сложно, что «дама» выглядела взрослой. После того, как школьницы смывали с лица всю косметику и переодевались в более скромные наряды, смотрелись они уже как невинные овечки нежного возраста…

* * *

Но этому парню и в самом деле было лет двадцать пять — двадцать семь.

Сергей крепко пожал руку встречающему, и представил его нам.

— Искандер Челик. Наш сотрудник и мой хороший друг.

— Ну, зачем так официально. Можно просто Саша.

Он с улыбкой протянул открытую ладонь.

— Лёша! — пожимая протянутую руку, представился мой брат.

— Меня тоже Сашей зовут. — назвался я, и представил свою «будущую невесту» — А это Аня.

— Очень приятно. — ответил Искандер.

Он подхватил из рук Сергея Анин рюкзак, и спросил Карпина:

— Ты сразу назад в Москву?

— Да. Тем же поездом.

— Жаль. Гуля уже стол накрывает. Как узнала, что такой человек из Москвы едет, весь дом в порядок тут же стала приводить.

— Извини, друг! Через пару недель приеду надолго.

— Э… На две недели это разве надолго? Не успеешь даже загореть как следует, только обгоришь.

— Но ты же знаешь, дружище… «Наша служба опасна и трудна…»

— И за это нам не платят ни хрена… — закончил строчку Саша-Искандер.

— Саша! Ты с дуба рухнул, что ли? — потом он повернулся к нам и заговорщически подмигнул: — А вы ничего не слышали!

— Чего мы не слышали? — с наивным выражением на лице тонким голоском спросила Аня.

— Ничего не слышали. — усмехнулся Карпин. — Вот эту банду, Саша, надо доставить в наш лагерь. Хорошие ребята. Уже с боевым опытом. Наиль должен быть в курсе. Васин обещал ему позвонить, когда мы из Москвы уезжали.

— Звонил уже. Звонил… Я тоже в курсе. Наташу жалко. Гуля плакала, когда узнала…

— Передавай привет жене! Я, возможно, с невестой приеду.

— Решился всё-таки? Молодец! Семья — это главное.

— Не с нашей работой…

— Не говори так. Вот у меня сын. Даже если со мной что-то случится, он вырастет и отмстит за меня. А фамилия моя будет и дальше жить на Земле.

— Ладно. Мне уже пора. Паровоз ждать не будет.

— А может, сегодня у нас останешься? А завтра с утра на самолёте?

— Нельзя, Саш. Ты же знаешь…