Все продается - Майкл Ридпат

Замигала одна из лампочек. Звонил Кэш.

– Послушайте, в вашем «Де Джонге» собрались одни везунчики, – начал он. – Вчера я подарил вам самую роскошную сделку. Сегодня я вытаскиваю вас из помойной ямы.

– И что это за помойная яма? – слегка забеспокоившись, спросил я.

На мой взгляд, мы вовсе не были ни в какой помойной яме. Я быстро пролистал в памяти все наши пакеты ценных бумаг, пытаясь догадаться, что Кэш имеет в виду.

– Я нашел покупателя на все ваши «Джипсам», – с ноткой триумфа в голосе объяснил Кэш. – Я буду предлагать все ваши облигации по курсу восемьдесят.

– Подожди, – сказал я.

Сначала я даже не понял, о чем он говорит. Потом, порывшись в бумагах на своем столе, я откопал один из почти забытых портфелей наших клиентов. Там среди пакетов странных старых облигаций я обнаружил «Джипсам компани оф Америка, 9%, 1995». Облигации были куплены три года назад; тогда курс их покупки был равен девяноста шести.

Прикрыв телефонную трубку рукой, я откинулся на спинку кресла и крикнул:

– Эй, Джефф!

Джефф отозвался не сразу. Его всегда немного раздражало, если его отрывали от компьютера.

– Да? – сказал наконец он.

– Тебе что-нибудь известно о «Джипсам оф Америка»? Похоже, три года назад мы купили их на полмиллиона долларов.

Джефф на минуту задумался.

– Да, кажется, я знаю, что ты имеешь в виду. Не лучшее из приобретений Хамилтона. Думаю, он купил их почти по номиналу. Потом у компании были крупные неприятности, и в последний раз ее облигации продавали по курсу около шестидесяти.

– Мне предлагают продать их по восемьдесят, – сказал я.

– Продавай.

Теперь настала моя очередь задуматься. Если Кэш вдруг предлагает купить у нас по восемьдесят облигации, которые только что шли в лучшем случае по шестьдесят, значит, ему известно что-то, чего не знаю я.

– Есть ли что-то такое, что я должен знать о «Джипсам»? – спросил я Кэша.

– Нет, ничего, клянусь. Во всяком случае мне ничего не известно. Дело в том, что весь прошлый год Хамилтон скулил, умоляя меня найти хорошего покупателя на этот пакет. Вот я в конце концов и нашел. Он будет доволен, когда узнает.

Это был старый прием. Сейлсмены часто прибегают к нему, пытаясь обмануть молодого менеджера, когда босса нет на месте. Достаточно намекнуть, что сделал бы босс в аналогичной ситуации, и убедишь новичка, что гораздо менее рискованно вступить в сделку, чем упустить ее. В первые два месяца моей работы в «Де Джонге» я сам раза два попадался на такую приманку. Хамилтон прочел мне лекцию о том, что я должен всегда доверять собственным суждениям и собственному чутью и никогда не принимать на веру то, что говорят другие.

– Гм-м-м, – сказал я. – Мне нужно подумать. Я тебе перезвоню.

– Ладно, но не позже сегодняшнего вечера. Завтра покупатель может исчезнуть, – предупредил Кэш.

– Хорошо. Я позвоню после обеда, – сказал я и повесил трубку. Мне нужно было разузнать побольше об этой «Джипсам компани оф Америка». Я встал и прошел в соседнюю с операционной комнатой библиотеку.

Наверно, маленькая комнатка без окон не заслуживала такого громкого названия. К тому же там практически не было книг. Все стены комнатушки были заставлены стеллажами с папками, а в центре ее помещался компьютер, связанный с множеством информационных баз данных. Работавшего неполный рабочий день библиотекаря Алисона на месте не было, но я и сам умел находить нужную информацию. Через двадцать минут у меня в руках уже был проспект наших облигаций «Джипсам» и копии сообщений биржевых брокеров компании. Кроме того, я получил распечатки компьютерных данных о финансовых операциях компании и сообщения прессы за последние пять лет.

Я вернулся на свое рабочее место с охапкой бумаг.

Дебби оторвалась от «Таймс»:

– У нас не так уж холодно. Не обязательно разжигать костер.

– Я просто хочу поближе познакомиться с этой компанией, – объяснил я.

– В этом весь Пол, – не унималась Дебби. – Любой другой на твоем месте полистал бы последний выпуск «Вэльюлайн», а потом продал бы акции.

Я улыбнулся. Скорее всего, Дебби была права. Но в то время – и Дебби это отлично знала – я не успокоился бы до тех пор, пока не просмотрел бы отчеты о всех финансовых операциях компании за последние пять лет и не прочел бы все комментарии в прессе.

Следующие три часа я просидел над бумагами, прервавшись лишь однажды на четверть часа, чтобы сбегать за сэндвичами в магазинчик напротив.

Постепенно в моей голове стало складываться более или менее определенное представление о таинственной компании, которая за два последних года из посредственной превратилась в убыточную. В этом была повинна не только сама компания. Темпы жилищного строительства снизились, упал и спрос на ее основную продукцию – сухую штукатурку. Свой вклад в разорение компании внес председатель ее правления и владелец тридцати процентов акций Нат Моррисон. Он взял крупные займы и на эти деньги построил фабрики, которые теперь работали в половину мощности. Кроме того, он одного за другим выгнал нескольких исполнительных директоров под предлогом разногласий в политике, проводимой компанией. По мере того как доходы «Джипсам» превращались в убытки, курс ее акций и облигаций уверенно падал. На рынке ценных бумаг поговаривали, что компания, скорее всего, окончательно обанкротится.

«Джипсам» получила несколько пробных предложений от крупных корпораций, которые рассчитывали дешево купить ее современные фабрики, очевидно, в надежде, что спад в строительстве в конце концов сменится ростом. Но Нат Моррисон не хотел отказываться от кресла председателя правления, а ни один здравомыслящий покупатель не хотел тратить деньги на компанию, которую возглавляет Нат Моррисон. Поскольку без согласия Моррисона продать заводы компании было невозможно, все оставалось на своих местах, а положение «Джипсам» продолжало ухудшаться.

Затем, перелистывая сообщения в прессе, я наткнулся на заметку примерно месячной давности, озаглавленную «Король сухой штукатурки погиб при падении вертолета». Возможно, назвав Ната Моррисона «королем сухой штукатурки», газета несколько преувеличила его заслуги, но речь шла именно о нем. Он погиб, направляясь на одну из фабрик на своем вертолете. Я внимательно прочел сообщения нескольких последующих дней. Не удивительно, что после гибели Моррисона цена акций компании выросла на десять процентов. Очевидно, он оставил свои деньги в доверительном фонде, а доверенными лицами были его сын, удачливый чикагский адвокат, не имевший ни малейшего желания заниматься производством сухой штукатурки, и президент местного банка.

Я встал из-за своего обшарпанного стола и подошел к окну. Из нашего офиса открывался изумительный вид на Лондон. Я смотрел на серебристую ленту Темзы, которая упрямо пробивалась среди черно-серых громад Сити, более степенно текла мимо собора святого Павла и зданий парламента к приземистым коробкам электростанции Баттерси. Почему Кэш предлагает так много? В чьих руках окажутся в конце концов акции? И почему?