Улыбнись мне, Артур Эдинброг - Антонина Крейн

что я очень обаятельный! Это многих бесит.

— С чего бы это? — я вскинула бровь.

— Не могут смириться с тем, как быстро и решительно я увожу их девушек, — ухмыльнулся Борис. — И, пожалуй, фамильяров тоже. — промурлыкал он и хищно ухмыльнулся.

А потом подмигнул:

— Тише, — и погасил зажигалку.

Мне прямо как-то резко поплохело. Мы же заперты в железном псевдобанковском хранилище, да?. А все вокруг заняты войной?.

«Бестолочь», — в который раз за день саму себя припечатала я. На сей раз совсем безнадёжно.

Голос Бориса превратился в шёпот, когда он наклонился ко мне и тихо сказал:

— Не сопротивляйся, и я сделаю так, что Артур потребует приступить к разрыву вашей связи уже сегодня. Не дожидаясь конца июня. Потому что экзамены экзаменами, а он слишком щепетилен для некоторых вещей. Ты будешь свободна. Хочешь?

ПРОВЕРКИ-ПРОВЕРОЧКИ

— … Всего-то и надо… Сама понимаешь, наверное, да?

Под конец голос Бориса расцветился всей палитрой хрипотцы, доступной половозрелым самцам.

Намёк был прозрачен до неприличия. Землянин еще и дополнил его жарким, чуть табачным дыханием с расстояния десяти сантиметров. Чтобы до меня уж наверняка дошло.

Какая мерзость.

«Естественно, не хочу», — содрогнулась я, явственно чувствуя свою беззащитность в этой дурацкой лазаретной ночнушке.

Я приготовилась дать Борису отпор всей силой двухлетнего изучения джиу-джитсу. Конечно, я не в восторге от своего положения «зверюшки» и пока не знаю, чем оно мне грозит, тем более отягчённое дракой с местным финансовым гением, но подобные способы. Нет. Просто нет.

Некоторые вещи — табу для меня. И если Артур щепетилен в этом смысле — что ж, это в плюс Артуру.

— Только посмей меня тронуть, Борис, — громко и жёстко сказала я. — И поверь, последствия тебе не понравятся.

Мой голос, в отличие от пальцев, намертво вцепившихся в подол ночной рубашки, не дрожал, а звучал очень даже убедительно. Это радует.

Темнота ответила задумчивым молчанием.

А потом мне внезапно прилетел тычок по плечу. Я уж решила — да начнется бой не на жизнь, а на честь — как вдруг поняла, что это был дружеский жест.

— Молодец, Вилка! — добродушно и даже торжественно заявил Борис Отченаш, стремительно отодвигаясь. — Тест пройден.

— Извини, что?..

— У меня аллергия на шлюх и жертв. Хотел сразу проверить: есть ли у нас с тобой шанс на дружбу.

— И ты вот ТАК обо мне подумал?!

— Ты тоже ТАК обо мне подумала! — хохотнув, парировал Борис.

Один — один.

Хотя в нормальном мире за такую «проверочку» я бы отправила в бан.

— А свет ты зачем погасил? — возмутилась я.

— Потому что бой с Тварями кончился! — хмыкнул Борис. — Чувствуешь? Пол больше не дрожит. Генераторы сейчас заработают. Так зачем бензин в зажигалке зря тратить! Ты хоть представляешь, с каким трудом я его тут добываю? Приходится кафедре Межпространства бухгалтерию вне очереди вести, чтобы они для меня потихоньку магазины Zippo обносили…

И действительно: не успел Бор договорить, как вокруг нас вдруг вспыхнули лампы.

От неожиданности я зашипела и зажмурилась, а когда открыла глаза вновь, Борис уже живописно раскинулся в позе эдакого расслабленного курортника: полулёжа, закинув руки за голову и разбросав ноги по сторонам.

Кстати, его одежду я разглядела, несмотря на темноту, достаточно точно: бордовая замшевая жилетка, рубаха с завязками, кожаные штаны, на запястьях — браслеты. Всё выдержано в тёплых корично-мускатных тонах. На указательном пальце — толстое бронзовое кольцо. Борис явно и не пытается выглядеть серьёзным дядькой-финансистом. А вот «своим парнем» — старается, да. Стиль бохо в голову ударил, и всё такое. Отрывается клерк на чужбине вне рамок дресс-кода. Детский сад, штаны на лямках.

…Я поняла, что мой внутренний диалог становится злее.

И причина этому была простой:

— Получается, на самом деле ты не знаешь способа освободить меня раньше июня?

Борис тяжело вздохнул.

Хранилище, в котором мы сидели, при свете оказалось абсолютно пустым помещением примерно три на три метра. (Потом мне расскажут, что так выглядят все комнаты Второй Защиты — это что-то вроде местных бомбоубежищ.) Вздох Отченаша запрыгал по стенам, порождая причудливое многосоставное эхо.

— Как разорвать вашу магическую связь, я не знаю. Но! Попробуй вести себя как чокнутая дура, — пожал плечами Бор. — Визжи, верещи, перемажься грязью, кусай его и все такое. Артур, конечно, хладнокровный тип, но и он не железный. Тонкая, в сущности, натура.

Я с сомнением вскинула бровь, Борис развел руками и продолжил:

— Думаю, в этом случае он сам отречётся от тебя и постарается не приближаться! Если бы мне какая-то долбанутая иномирянка ночью попробовала оттяпать большой палец или что похуже, то я бы точно послал экзамены и всё прочее на хрен ради собственного здоровья, — здраво рассудил Бор.

Я скривилась.

— Нет, если что, переспать мы с тобой тоже можем, я же не против! — встрепенулся землянин. — И, думаю, это тоже подействует, особенно если проделать это прямо в спальне Эдинброга. «Я твой дом труба шатал» — кому такое понравится? Но тактику ты сама выбирай.

Не успела я обдумать карьеру Опасной Безуми-цы, как дверь в хранилище со страшным скрипом распахнулась.

На пороге стояли Артур и мастер Говерик, оба слегка потрёпанные, будто присыпанные пеплом.

Ну с ума сойти. Они что, всегда ходят парой?

— Что, снова все выжили? — нарочито развязно зевнул Борис.

— А ты что тут делаешь? — замер Артур, раздув ноздри.

— Чаи гоняю, с фамильярчиком твоим знакомлюсь, — осклабился землянин. — Что это ты такой щедрый — сам мне цыпочку привёл, а? Спасибо за подарок, Эдинброг.

И, подмигнув, финансист послал мне воздушный поцелуй. Звонкий, тот тоже запрыгал по всему помещению^

Артур вдруг побелел.

Кровь отхлынула с его лица, и без того всё ещё бледного после нападения, и, не успел мастер Го-верик ничего сказать своему студенту, как тот рванул вперёд.

Но не к Борису, а ко мне. Артур быстро опустился рядом со мной на корточки, резко втянул носом воздух возле моего уха, а потом спросил, глаза в глаза:

— Он тебя трогал?

— Нет, — опешила я.

— Тебя никто не будет осуждать за это. Просто скажи, он тебя трогал?

— Да нет же! — совсем растерялась я.

На этот раз встречу с глазами Артура Эдинбро-га я пережила весьма достойно, даже не оцепенев от их вселенской красоты. Возможно, этому поспособствовало ещё и то, что взгляд у студента сейчас был просто бешеный. Столько ярости я не видела ещё никогда.

Это же до какой мне стадии безумия надо до-изображаться, чтобы его перещеголять?

— Хорошо, — сказал Ван Хофф Нервный и встал на ноги, снова стремительно превращаясь в