Эпидемия. Настоящая и страшная история распространения вируса Эбола - Ричард Престон

Диагноз

Дэвид Сильверстайн живет в Найроби, но у него есть дом недалеко от Вашингтона, округ Колумбия. Не так давно одним летним днем, когда он приезжал в Соединенные Штаты по делам, я встретился с ним в кафе в торговом центре недалеко от его дома. Мы сели за маленький столик, и он рассказал мне о делах Моне и Мусоке. Сильверстайн – худощавый невысокий мужчина лет сорока с небольшим, в очках и с усами, с живым, быстрым взглядом. Хотя он американец, в его речи слышится легкий акцент суахили. В тот день, когда мы встретились, он был одет в джинсовую куртку и синие джинсы, покрыт загаром и выглядел подтянутым и расслабленным. Он пилот и летает на собственном самолете. У него самая большая частная медицинская практика в Восточной Африке, и благодаря этому он широко известен в Найроби. Он личный врач Дэниела арап Мои, президента Кении, он путешествует с президентом, когда тот выезжает за границу. Он лечит всех важных людей в Восточной Африке: коррумпированных политиков, актеров и актрис, заболевших на сафари, испорченную англо-африканскую знать. Он в качестве личного врача сопровождал в путешествии постаревшую Диану, леди Деламер, следя за ее кровяным давлением и сердцебиением (она хотела по-прежнему заниматься любимым спортом – глубоководной рыбалкой у побережья Кении, несмотря на больное сердце), и он также был врачом Берил Мархэм. Мархэм, автор книги «Запад с ночью», мемуаров о годах, проведенных ею в качестве авиатора в Восточной Африке, часто зависала в аэроклубе Найроби, где заработала репутацию буйной драчливой пьяницы («К тому времени, когда я познакомился с ней, она была уже порядком заспиртованной старушенцией».) Его пациент доктор Мусоке сам стал знаменитостью, попав в анналы болезней. «Я лечил доктора Мусоке с помощью поддерживающей терапии, – сказал мне Сильверстайн. – Это все, что я мог сделать. Я давал ему пищу, и я пытался снизить его температуру, когда она поднималась. По большей части я заботился о нем без какого-либо плана».

Однажды в два часа ночи в доме Сильверстайна в Найроби зазвонил телефон. Звонил американский исследователь из Кении, который сообщил, что южноафриканцы обнаружили в крови Мусоке нечто очень странное: «У него положительный результат на марбургский вирус. Это действительно серьезно. Мы мало что знаем о Марбурге».

Сильверстайн никогда не слышал о вирусе Марбург. «После этого звонка я никак не мог заснуть, – сказал он мне. – У меня было что-то вроде сна наяву, когда я гадал, что такое Марбург». Он лежал в постели, думая о страданиях своего друга и коллеги доктора Мусоке, в ужасе от вируса, который перемещался среди персонала больницы. Он все время слышал голос, говоривший: «Мы мало знаем о Марбурге». Не в силах заснуть, он наконец оделся и поехал в больницу, приехав в свой офис еще до рассвета. Он достал медицинский учебник и нашел в нем вирус Марбург.

Запись была короткой. Марбург – африканский организм, но носит немецкое название. Вирусы получают имена по месту их первого обнаружения. Марбург – старинный город в Центральной Германии, окруженный лесами и лугами, где в зеленых долинах гнездятся фабрики. Именно там в 1967 году на фабрике под названием «Берингверке», производившей вакцины из клеток почек африканских зеленых мартышек, произошла вспышка вируса. «Берингверке» регулярно импортировал обезьян из Уганды. Вирус попал в Германию, спрятавшись где-то в серии воздушных перевозок мартышек общим числом 500 или 600 животных. Носителями вируса были всего лишь двое или трое животных. Вероятно, у них даже не было заметных признаков болезни. Во всяком случае, вскоре после того как они прибыли на завод Беринга, среди них начал распространяться вирус, и некоторые из них разрушились и истекли кровью. Вскоре после этого марбургский вирус сменил вид носителя и внезапно перекинулся на людей, населявших город. Вот пример амплификации вируса.

Первым человеком, заразившимся марбургским вирусом, был Клаус Ф., служащий фабрики вакцин «Берингверке», который кормил обезьян и чистил их клетки. Он контактировал с вирусом 8 августа 1967 года и через две недели скончался. О марбургском вирусе известно так мало, что о нем была издана только одна книга – сборник статей, представленных на симпозиуме по вирусам, состоявшемся в Марбургском университете в 1970 году. Из книги мы узнаем, что:

Ухаживающий за обезьянами Хайнрих П. вернулся из отпуска 13 августа 1967 года и занимался уничтожением обезьян с 14 по 23 августа. Первые симптомы появились 28 августа. Лаборантка Рената Л. разбила стерилизованную пробирку, в которой содержался зараженный материал, и заболела 4 сентября 1967 года.

И так далее. Примерно на седьмой день после контакта с вирусом у жертв появлялась головная боль, а затем состояние резко ухудшалось, сопровождаясь сильной лихорадкой, свертыванием крови и смертельным шоком. Несколько дней в Марбурге врачи думали, что начался конец света. В итоге заразился 31 человек; семеро умерли в лужах крови. Уровень смертности от вируса Марбург оказался примерно один к четырем, что говорит о нем как о чрезвычайно смертоносном агенте: даже в лучших современных больницах, где пациенты подключены к аппаратам жизнеобеспечения, Марбург убивает четверть зараженных им пациентов. И, напротив, желтая лихорадка, которая считается высоколетальной, убивает только одного из 20 пациентов, попавших в больницу.

Марбург принадлежит к семейству, известному как филовирусы. Он стал первым из обнаруженных филовирусов. Слово filovirus – латинское и означает «нитевидный вирус». Филовирусы похожи друг на друга, словно сестры, и не похожи ни на один другой вирус на Земле. В то время как большинство вирусов представляет собой шаровидные частицы, похожие на перчинки, нитевидные вирусы сравнивают с волокнами запутанной веревки, с волосами, с червями, со змеями. Когда они появляются огромной беспорядочной массой, как это часто бывает при уничтожении жертвы, то выглядят как ванна спагетти, сброшенная на пол. Частицы вируса Марбурга иногда сворачиваются в петли, похожие на зерновые хлопья-колечки. Марбург – единственный известный кольцеобразный вирус.

В Германии воздействие марбургского вируса было особенно пугающим и напоминало последствия бешенства: вирус каким-то образом повреждал центральную нервную систему и мог разрушить мозг, как это делает бешенство. Частицы марбургского вируса также были похожи на частицы вируса бешенства. Частица вируса бешенства по форме похожа на пулю. Если вытянуть пулю, она начнет выглядеть как кусок веревки, а если свернуть веревку в петлю, она станет кольцом, как Марбург. Полагая, что Марбург может быть связан с бешенством, его назвали «растянутым бешенством». Позже выяснилось, что вирус Марбург принадлежит к новому семейству.

Вскоре после смерти Шарля Моне было установлено, что в семейство филовирусов входят марбургский вирус и два типа вируса, называемых Эбола. Вирусы Эбола получили название заирского и суданского эболавирусов. Из трех видов филовирусов Марбург был самым кротким, а самым страшным была заирская лихорадка Эбола. Уровень смертности среди людей, инфицированных заирским эболавирусом, составляет девять из десяти. 90 % людей, заболевших заирской лихорадкой Эбола, умирают от нее. Заирская Эбола стирает людей подчистую.

Марбургский вирус (нежная сестра) воздействует на людей примерно так же, как радиация, повреждая практически все ткани организма. Особенно яростно он атакует внутренние органы, соединительную ткань, кишечник и кожу. В Германии все выжившие лишились волос – они облысели полностью или частично. Их волосы отмирали у корней и выпадали клочьями, как бывает при радиационных ожогах. Кровоизлияния происходили из всех отверстий тела. Я видел фотографию одного из умерших в Марбурге, сделанную за несколько часов до его смерти. Он лежит в постели наполовину голый. Его лицо ничего не выражает. Его грудь, руки и лицо испещрены пятнами и синяками, а на сосках стоят капельки крови.