Играя с судьбой - Руслан Муха

После всего произошедшего я как никогда пожалел о своей молодости. Мне откровенно хотелось напиться до беспамятства, ввязаться в драку, даже получить по роже, а после уснуть в обнимку с какой-нибудь приятной барышней, а лучше с двумя. Но такие развлечения и способы избавления от стресса мне пока были совершенно недоступны.

Вечером, после отъезда императора, очнулся отец. А на следующий день, как и обещал Михаил Алексеевич, к нам приехал целитель. Он смог восстановить руку отца, но к сожалению, не до конца. Как объяснил целитель, потребуется не один месяц на полное восстановление подвижности и чувствительности руки. Но мы и этому были рады, без помощи целителя отец бы остался калекой.

Через три дня отец вернулся домой и почти сразу после обеда позвал меня к себе в кабинет на разговор. И судя по тому, что звать меня к нему пришла мама, разговор ожидался серьезный и вряд ли приятный.

Когда я вошел в кабинет, отец сидел за письменным столом, откинувшись на спинку кресла. На столе перед ним лежала баночка с живой ойрой. Точнее с водой, которую я туда налил вместо живой ойры. О чем будет разговор теперь было догадаться не сложно.

— Да, это я сделал, — сразу сознался я.

— Ты делал подъем, — не вопросительно, а утвердительно сказал отец, после взглядом указал на кресло напротив, велев мне сесть, так как я все еще топтался в дверях.

— Да, я делал подъем, — согласился я, а затем спокойно зашагал к креслу и сел.

Мой невозмутимый вид явно не понравился отцу. Я прекрасно понимал, что он ждет раскаяния или извинений, но я этого делать не собирался.

— Откуда ты узнал про подъем? — холодно спросил отец, сверля меня строгим взглядом. — Поэтому твой уровень силы при измерении оказался так высок?

— Нет, не поэтому. Подъем я принимал лишь один раз для того, чтобы использовать Вороново око. Если ты переживаешь, что я на него подсел — зря. Я прекрасно осознаю последствия.

— Откуда ты узнал про подъем? — повторил вопрос отец.

— Не помню, кто-то рассказывал. Не такой уж это и секрет.

Отец тяжело вздохнул, уставил мрачный взгляд на баночку, закачал головой:

— Ты ослушался меня, Яр. Делал все у меня за спиной, брал родовой артефакт и живую ойру без спроса. Так в семье дела не делаются, слово главы рода — закон. Может и права была моя мать, слишком мягко мы тебя воспитываем, слишком балуем.

— Ты не оставил мне выбора. Я был вынужден так поступить, — отчеканил я, подавляя в груди гневное возмущение. — Все, что я говорил, вы, а главное ты, не воспринимали всерьез.

— Мы были и в состоянии сам все решить, — отец сорвался, гаркнул на меня, стукнул кулаком по столу, скривился от боли, так как вторая рука из-за резкого движения тоже дернулась.

— Нет, вас бы одурачили, и я это видел, — процедил я сквозь зубы. — Я сделал все, чтобы спасти нас и наши земли. И я прав, мне не за что извиняться.

Повисла долгая, напряженная пауза, в течении которой мы прожигали друг друга гневными взглядами.

— Я тебя не узнаю, Яр, — сдался отец, устало опустив глаза. — Не понимаю, что с тобой происходит. Знаю, что подростковый возраст сложный период, но порой… ты меня пугаешь, сын. То, что ты устроил у Вулпесов, то, как ты допрашивал Диану… Тебя словно подменили. Мой сын не был на такое способен.

— Может быть и подменили, — ответил я, думая, стоит ли еще раз рассказывать о том, что я из будущего. Но решил, что не стоит.

Отец неодобрительно посмотрел:

— И что мне с тобой делать?

— Возможно, начать прислушиваться и к моему мнению, воспринимать мои слова всерьез? — не скрывая иронии, спросил я.

Отец криво усмехнулся:

— Потайная родовая комната теперь для тебя закрыта до совершеннолетия, — сказал отец, проигнорировав мой вопрос. — Я наложил запрет.

— Хорошо, — раздраженно согласился я.

Снова повисла пауза, я ждал, что отец озвучит еще какие-либо наказания, но он молчал. Поэтому решил спросить я:

— В потайной комнате я нашел пузырек с мертвой ойрой. Она ведь куплена нелегально, верно?

Отец удивленно вскину брови:

— С чего ты взял?

Я ничего не ответил, вопросительно посмотрел, усмехнулся, отец отвел глаза.

— Это для Златы, — сказал он, — точнее, и для меня тоже. Нам нужна была только капля для зелья, но по капле мертвую ойру не купить.

— Зачем вам понадобилась мертвая ойра? Это из-за того, что мама не могла родить?

— Да, верно, — нехотя согласился отец. — Мы очень хотели ребёнка. Но очередная радость быстро обрушивалась на нас горем. После третьей неудачи моя мать снизошла к нашим мольбам и осмотрела Злату. Оказалось, что твоя бабка по материнской линии прокляла свою дочь. Материнское проклятие у ромалов самое страшное, ты знаешь?

Я кивнул, знал, что чары ромалов хоть и не сильны, но гадания ромалок даже среди чародеев имели спрос. А проклятия матери к своим детям считалось самым страшным, их почти невозможно было снять.

— Когда мы потеряли восьмого ребенка, — мрачно продолжил говорить отец, — малышке было всего шесть недель. Злата все боялась давать ей имя, боялась, что она умрет, как и другие — хотя девочка выглядела вполне здоровой и Крюген утверждал, что с ней все в порядке. Мы назвали ее Василиной. Посмертно, — отец прикрыл устало рукой глаза и тяжело добавил: — Это стало последней каплей…

— Что вы сделали, па? — я напряжённо вцепился в подлокотник кресла.

Отец для меня всегда был примером — правильный, законопослушный аристократ, для которого честь — не просто слова. Именно идеалом славийского аристократа, образ которого нам пытались привить в школах, а затем в академиях.

— Я не мог смотреть как страдает Злата, это было невыносимо, — наконец ответил отец, — я обратился к темной ведьме за помощью.

— И? — я подался вперед.

— Для приготовления зелья необходима была кровь шести зародышей животных, а также мёртвая и живая ойра. Поэтому я ее купил через посредника на подпольном рынке, — отец закончил как-то торопливо и явно желал поскорее закончить разговор, но он явно что-то не договаривал.

— Приносить животных в жертву ведь не запрещено. Почему на подпольном рынке? Это было запрещенное зелье?

— Да, — мрачно ответил отец, нахмурившись. — Помимо зародышей животных нужен был и человеческий. Но ведьма сказала, что это не проблема, к ней часто приходили женщины, желающие избавиться от детей. Это зелье позволило скрыть тебя от проклятия. Поэтому ты выжил. Злата до сих пор не знает, что я сделал. Надеюсь и ты будешь молчать.

— Конечно буду, — задумавшись, кивнул я.

Вот, значит, как им удалось обойти проклятие. А ведь мать всерьез считала, что мать наконец ее простила и развеяла проклятие, поэтому я выжил. Получается, что все было далеко не так. Но я не осуждал отца, на его месте я поступил бы так же и скорее всего намного раньше.