Приключения огуречной лошадки - Галина Лебедева

Катя вскочила и помчалась догонять Лошадку.

Кругом было тихо-тихо. Даже слышно было, как шелестит золотистая шелуха на стволе сосны. Катя подняла голову. Там, на сухом сучке, сидел Дятел. Он смотрел на Катю и смеялся. Потом снял красный картузик и поклонился. Катя помахала ему рукой. Дятел кивнул и, прицелившись, так дал носом по стволу, что вздрогнуло всё дерево: др-р-р-р! А посёлок дремал в полуденной тишине. На улице никого не было.

В сарайчике, где жила коза Алексашенька, было сумрачно. Сквозь щели розовел закат. Коза лежала на подстилке и жевала. Для Огуречной Лошадки тётка Полина поставила ведро и бросила в угол охапку сена.

Алексашенька молчала. Изредка она вздыхала и снова принималась жевать. Огуречная Лошадка вежливо поздоровалась, едва переступила порог. Алексашенька только дёрнула хвостиком и, повернувшись к ней задом, улеглась на своё место.

— Простите, что я стесняю вас, — начала извиняться Огуречная Лошадка. — Я, возможно, завтра уйду…

Коза зашевелилась и покосилась на неё высокомерно:

— Куда уйдёшь-то? Полина замок повесила. Сиди теперь. Зовут-то тебя как?

— Катя зовёт меня Огуречная Лошадка.

— Имя чудное, не наше, — задумчиво пожёвывая, заметила Алексашенька. — Так кто же ты? Живой огурец, что ли?

— А я не знаю. Я помню, что открыла глаза на огуречной грядке, среди маленьких огурчиков и больших жёлтых цветов. Помню, что когда я встала на ноги, хвостик мой хрупнул и отделился от толстой зелёной плети, на которой висело ещё два крупных огурца.

— Значит, ты огурец и тебя можно съесть? — В глазах Алексашеньки загорелись жёлтые огоньки.

Огуречная Лошадка отодвинулась в дальний угол.

— Я не очень в этом уверена, — сказала она рассеянно. — Давайте лучше побеседуем.

Алексашенька перестала жевать и с удивлением вытянула морду.

— А вымя у тебя есть?

— Нет, кажется, этого у меня нет.

— Так, значит, молока ты не даёшь?

— Нет, этого я не умею.

— Ну а козлёночек или кто там у вас бывает… детки у тебя есть?

— Нет, и деток пока нет…

— Так… тогда какая же от тебя польза?

— Кто со мной подружится, тот будет счастлив… вот и всё!

— Моя старуха мечтает клад найти. Говорит, вот счастье бы привалило. Может, ты знаешь, где искать?

— Нет, — покачала головой Лошадка. — Правда, я знаю одну бриллиантовую поляну. На ней живёт мой знакомый паучок с бархатной спинкой. Он сторожит сокровища всего леса. Но их нельзя трогать руками. На них можно только любоваться рано утром и после дождя.

— Ну-у-у… а я-то думала… — захихикала коза. — И это всё?

— Нет. У меня много друзей, таких, как этот паучок. Ещё у меня есть знакомые человечки-мухоморчики. У них красные в горошек шляпки. Нужно видеть, как они весело пляшут на поляне или просто сидят и греются на солнышке. Стоит только постоять среди них и послушать, о чём они болтают, обязательно расхохочешься. А если у тебя какие-нибудь неприятности, то сразу же о них забудешь, и тебе станет весело и беспечно.

— А мы когда с моей бабкой гуляем, то сшибаем их ногами. Раз их есть нельзя, то нечего им и расти. — Коза помолчала, наморщив свой узкий лобик. — Кто ты всё-таки? Есть тебя нельзя. Шерсти на тебе нет, мяса тоже. Молоко давать ты не умеешь. Выходит, что ты совсем бесполезная.

— Это несправедливо, — обиделась Лошадка. — Приносить радость — это значит приносить пользу. Я ещё забыла сказать, что умею летать, если разгонюсь хорошенько, и при этом у меня будет хорошее настроение. А уж если удастся взлететь, то я прямиком попадаю в сказочную историю. Да… счастлив тот, с кем я подружусь. — Она замолчала, с достоинством опустив глазки, не желая продолжать этот нудный разговор.

Наступила тишина, которую нарушал стрекот кузнечиков.

— Ох-ох-ох, — вздохнула коза. — Я что-то пока не испытываю особенного счастья. — И, повозившись, она задремала.

Устало положив голову на передние ножки, Огуречная Лошадка молчала. Весь этот день, страшный день, проплыл перед её глазами. Когда тётка Полина увела её из ужасного дома Повара, она совсем было поверила в своё освобождение. Как вдруг на её шее вместо пояска появилась шершавая верёвка, и тётка Полина, ласково приговаривая, втолкнула её в сарай к своей козе.

— Ну вот, живи теперь у меня, располагайся.

Незаметно наступила ночь. Сквозь щели дуло, и в самый широкий просвет виднелась большая мокрая звезда. Задрёмывая в своём углу, Огуречная Лошадка слышала, как по траве прошуршали чьи-то ноги: ближе, ближе… Потом в щёлку просунулся палец и потрогал её спину.

— Тут сидит, — пробурчала сонным голосом тётка Полина. — Вот ведь скотина какая: ни шерсти, ни мяса — визг один. Свезу-ка я её утречком на базар. Продам назло соседям. Хи-хи-хи! — Она шумно зевнула. Шаги её стихли в глубине сада.

— Лошадка, ты здесь? — тут же за стеной раздался звонкий Катин голос.

Лошадка так обрадовалась, что вскочила и прижалась мордочкой к щёлке, где блестел знакомый тёмный глаз и слышалось частое дыхание.

— Послушай, Лошадка, — зашептала Катя, — ты не спи, мы тебя сейчас спасём! Со мной наши друзья: Дятел, белки и кроты.

Если бы Лошадка могла хорошенько рассмотреть, что творилось за стеной! Профессор Хвостатов, сдвинув шляпу на макушку и поблёскивая золотым пенсне, светил перед собой большим старинным фонарём. Его жена Белочка, закутавшись в шаль, жгла спичку за спичкой, осматривая стенку сарая, за которой сидела Огуречная Лошадка. Она нервничала и то и дело посматривала на часики.

— Сейчас, сейчас должны все прийти!

Дятел сидел на ветке и зорко поглядывал, чтобы не появился кто-нибудь посторонний. И действительно, как только совсем стемнело, на тропинке затопало, зашуршало — и показались кроты. Они шли молча, позёвывая, поёживаясь, с лопатами, привычно закинутыми на плечо.

— Где копать? — сонным голосом спросил старший, подслеповато щурясь на фонарь, качающийся в поднятой лапке профессора.

— Думаю, надо начинать отсюда, — сказал Хвостатов, посветив фонарём себе под ноги. — С научной точки зрения.

Кроты поплевали на лапы, и первые комья земли зашуршали под лопатами. Алексашенька проснулась и взмекнула. Она подняла голову и прислушалась. За стенкой шла упорная работа. Коза оцепенело смотрела, как расширяется щель под узкой дощатой стенкой и туда осыпается земля. Потом она сипло заблеяла и вскочила на ноги.

— Это волк! Во-о-о-олк!

Огуречная Лошадка пыталась её успокоить, но Алексашенька бесновалась всё больше.