Ночь Калашматов - Константин Костин

— Тогда я вообще ничего не понимаю! — потряс я головой.

— Как у вас с инженерными познаниями? — поинтересовался Рамирес.

— Ну, мост взорвать могу… — улыбнулся я, вспоминая военные годы. — Фугас смогу заложить… да, если подумать, я за свою жизнь много чего у вас взорвал!

Что-то из сказанного мною сильно не понравилось американцу. Он даже поморщился. Да, союзничек, лет десять назад ты б за меня точно орден получил!

Все же отцы-командиры — редкостные мудаки. Если б они сразу посвятили меня в детали своего далеко идущего плана — уговаривать пришлось бы гораздо меньше. И без всякого там шантажа. Не знаю, или разведчики просто наслаждались спектаклем, или хотели показать, что и у них на меня кое-что есть, чтобы я не почувствовал себя полностью бесконтрольным. Скорее — и то, и другое вместе. Если человеком нельзя управлять, если нет волшебной кнопки, после нажатия на которую от агента не останется и мокрого места — это не наш человек.

По гениальному плану я должен был изображать из себя владельца крупной строительной фирмы. Такая легенда не могла вызвать подозрений — даже на Терре после войны еще не все было отстроено, на Марининских островах стройка вообще шла полным ходом. Запасной плацдарм долгое время не был оценен по достоинству — а зачем? Врагов у нас не было, со всех сторон мы граничили с заклятыми союзниками! Но после трехлетнего конфликта, когда врагов опять не осталось, одни друзья и партнеры, острова превращались в последний рубеж обороны. С пляжами, отелями, бассейнами, виллами, спа-салонами и всем прочим, что может потребоваться политической и финансовой элите в случае повторения войны. Т. е. весь архипелаг представлял собой место, куда избранные смогут просто свалить подальше от рвущихся бомб и свистящих пуль, предоставив нам, простым служакам, исполнить свою почетную обязанность и геройски погибнуть за их счастье.

Руководитель мелкой строительной фирмочки не подходил — десяток скагов можно нанять на любой погранзаставе. Директор средней — тоже. Две-три сотни чертей — это уровень младших ханов. Брагину требовался человек, приближенный к самому Хадашу — хану ханов, верховному хану Скагаранского Халифата. Фактически — самому влиятельному инопланетянину на всем материке.

Попытки завербовать кого-то из приближенных хана успехом не увенчались. Купить того, кто купается в золоте — попросту невозможно. Придворные хана сами могли купить кого угодно, и, судя по тому, как текло в обоих разведках — и нашей, и НАШ, делали это регулярно. Шантажировать… а чем? Общество скагов, насколько оно было закрытое для нас, людей, настолько открытое — для чертей. Не для всех, конечно, а внутри определенного круга краснокожих. Можно даже сказать — касты. Они знали друг про друга абсолютно все.

После того, как несколько провокаторов посетили палачей рогатых — даже среди наших шпионов желающих вербовать агентуру заметно поубавилось. С землянами ханы вели себя очень осторожно. Это с первого взгляда могло показаться, что они тупые, как три залупы вместе взятые. На самом деле краснокожие искусно вели свою игру. С посольскими работниками, понимая, что из них девять с половиной из десяти работает на разведку, скаги, вроде как откровенничали. На самом деле — сливали ровно столько информации, сколько можно. Эти же сведения можно было смело печатать в «Ханском вестнике». Вообще, восемьдесят процентов всех разведданных как раз и получаются из открытых источников, хотя…

Если в обоих разведках все так плохо, как рассказывали мои кураторы, сегодняшние шпионы могли проглядеть и многорога в траве. Сильные спецслужбы нужны только во время войны. В мирное время они — помеха коррупции, которая столь увлекательна и притягательна. Нет ничего удивительного, что и наш Совет, и сенат НАШ приложили максимум усилий чтобы похерить силовые структуры по обе стороны границы. Осталось одно тупое дубовое дерево. Махать дубинкой — много ума не надо.

Меня готовили к заброске, превращая в самом деле в большого начальника. Респектабельного человека. И в высшей степени состоятельного. Солярий, маникюр, педикюр. Моя традиционная небритость превратилась в аккуратную щетину. Начинавшуюся седину — и ту закрасили. Оставалось только начинать подводить ресницы, но тут уже я б не позволил — скорее сам сдался бы Хадашу с его бульдозером.

Я пытался освежить в памяти скагаранский язык, слушая записи самоучителя во время монотонных процедур. Мой словарный запас в последние годы был сильно ограничен предложениями сдаться, бросить оружие и поднять руки за голову. Короче, как и во время войны. Впрочем, я почти сразу забросил эту идею. Диктовал явно не носитель языка. Человек. С настолько ужасным акцентом, что, казалось, даже сами рогатые после такого обучения перестанут нормально разговаривать.

Стоимость моего гардероба вообще повергла меня в глубокий шок. Десять тысяч рублей за костюм! За один костюм! Еще пять — за рубашку. Т. е. костюм и рубашка — это целый грузовик! Пусть не новый, но и костюмов тоже было закуплено далеко не один. Про ботинки вообще молчу. С таким финансированием операции быстрее и проще закидать чертей скагаранскими алтынами — золотыми монетами, которыми осуществлялось большинство расчетов как людей с инопланетянами, так и между ними самими.

Бумажки краснокожие как-то не особо уважали. Конечно, проще носить с собой пачку банкнот, чем мешок монет. Но рогатые несерьезно относились к любым платежным средствам, кроме золота. Имеются в виду те, кто имеет какое-то положение в обществе. Простым скагам, тучи которых работали на благо человечества, в основном — на стройках, даже ассигнации были за счастье. Попрошу не путать вольнонаемных инопланетян и рабов. Это две совершенно разные категории. Вольнонаемные имели своего хозяина, как правило — кого-то из младших ханов, обладавших ханским патентом, в чьих карманах и оседала значительная часть заработной платы рабочих чертей. Младшие ханы, в свою очередь, платили патентный сбор верховным ханам, а те — хану ханов, Хадашу. Варварские обычаи, когда вся добыча племени распределялась поровну, канули в прошлое. Наступила новая эра — процветания и рыночной экономики. Отсюда и принципиальная разница между рабством и работой по патенту. Во втором случае это — оплачиваемое рабство.

Как раз ханы, от которых в большей степени и зависело общество скагов, наживаясь на своих менее расторопных соплеменниках, брали деньги, наши, человеческие рубли и доллары, весьма неохотно, настаивая на расчетах золотом. Это создало некоторые трудности в определении размера вознаграждения. Оплачивать услуги золотыми украшениями не вполне удобно. Допустим, стоимость договора составила двадцать пять граммов золота, а у землянина — цепочки только по десять грамм. Затык получается! Делать же колечки или те же цепочки по одному грамму — мало того, что накладно, так еще и такую кучу драгоценного металла с собой таскать! Любой здравый ювелир делает украшения таким образом, чтобы при минимальном весе придать изделию наибольший объем, т. е. решая задачу, совершенно противоположную удобству транспортировки.

Тогда и родилось решение — чеканить золотые монеты. Алтын — номиналом 50 рублей, и пятиалтынный — номиналом 250 рублей. Почему именно «алтын» — история подробностей не сохранила, Тилис, Единый В Трех Ликах, его ведает, но название за расчетным средством закрепилось прочно. Хотя на самих монетах оно и не указывалось вовсе. На алтыне номинал обозначался отверстием в центре монеты, на пятиалтынном — отверстием и пятью точками на аверсе. Дабы даже самый тупой скаг, не умеющий читать, мог определить цену монеты. На реверсе изображался Великий Хан Конош, последний Великий Хан скагаран. Если сравнивать с памятником в Верхнезаводске — вполне узнаваемо.