Седьмое небо в рассрочку - Лариса Соболева

– Зойка, ты почему не в школе? – строго спросил он.

– А че я там не видела?

– М, понятно, ты все уже знаешь. Как тусовки, Зойка?

– Пф! – высокомерно вздернула она свой нос с серьгой. – Какие?! Вы ж наших парней забрали и допрашиваете.

– Во-первых, не я допрашиваю, я служу в другом ведомстве. Во-вторых, мальчиков не допрашивают, а работают с ними, выясняя, что представляют собой ваши руководители, которые… скончались. К сожалению.

– Их пытают, я знаю.

– Зой, ну где ты взяла эту чушь? А Умбра с Анубисом чему-нибудь полезному вас учили?

– В каком смысле? Борщ варить, что ли?

– Зоя, будь повежливей, – мягко приструнила ее сестра.

– Ладно. Наши мальчики хилые, Умбра учил их метать ножи. Ну, чтоб могли себя и нас защитить.

– От кого? – подхватил Марин.

– От уродов, которым наша культура не нравится. Ходят бритоголовые, с тупыми рожами и накачанные как футбольные мячи. Если встречают нас, то бьют.

Марин считал информацию, кстати, весьма ценную, по-своему:

– Значит, они учили вас убивать людей, да?

– С ума сошел! Защищаться учили.

– Стоп, стоп. Метание ножей – не защита. Защита, это когда учат борьбе самбо, дзюдо…

– Этому тоже учили… типа борьбе какой-то.

И до Ани дошло, что Зойкина «культура» не безобидна:

– Зоя, вас же там в бандиты готовили!

– Ну вот, всегда так! – рассердилась младшая сестра. – Я им говорю, что было нормально, а они мне – бандиты! Все! Молчу!

Он поражался: сидит черная курица, злая-презлая, демонстрирующая суверенность в отдельно взятой семье, а два взрослых человека вынуждены с малявкой считаться. Ремнем бы пройтись по ее заднице…

– Чуть не забыл, – разрядил он тишину. – Меломан как поживает?

– Со вчерашнего дня не включает свой кошмар, – поведала Аня. – Но я не радуюсь, наверное, уехал.

– Ты объявление читала? – фыркнула Зойка.

– Какое? – хлопнула глазами Аня.

– Хм! Внизу, на дверях подъезда. Почитай и поймешь, почему не врубает музло. Что-то мне подсказывает, я знаю этого писателя лично.

Ухмыляясь, Зойка ушла к себе, прихватив тарелку с пирогами, а Марин наконец пообщался с Аней. Тем полно: основная – воспитание. Да те же музыка, кино, книги. И – о, ужас! – интеллект у нее… лучше не сравнивать, ибо он в проигрыше.

Однако время летит незаметно, глядь – давно должен быть в другом месте, Марин засобирался. Аня проводила его вниз, все равно мусор выносить, это по пути, и… застряла у отпечатанного листа на трухлявой двери:

«Уважаемые жильцы! Много лет мы дружно живем в этом прекрасном доме, но последнее время происходит какая-то хрень. У нас завелся меломан, он слушает Блэк Металл и старается, чтоб услышали все. Ладно, я – молодой и здоровый положил на это дело свои тридцать пять сантиметров, а что делать бабе Тосе? Для нее это апокалипсис и предвестник инфаркта. Советую меломану купить наушники, которые продаются в любом из этих магазинов (список ниже). Если он занят, наушники доставят на дом, так что и выходить никуда не надо. Если же моему совету он не внемлет, я выпишу ему ЗНАТНЫХ п…ей. Заранее благодарен за уважение».

К концу Аня хохотала в голос, держась за живот. И ведь помогло!

Деревья болтало из стороны в сторону от ветра, нагнавшего сизые тучи, которые грозили земле проливным дождем. Конечно, похолодало, отсырел воздух, без солнечного света клонило в сон. Неплохо было бы перейти в помещение, в то же кафе, например, но на скамейке в парке легко дышалось, да и встречу запланировали короткую.

– Умбра старший у го´тов, так? – рассуждал Рожкин. – Его убивают и кого подозревают?

– Детвору, – сказал Марин. – У ребят мозги заточены на смерть, поведение неадекватное.

– Угу. И пока органы допрашивают го´тов, убийцы Ксении заметают следы. В Пухове Анубису изуродовали лицо выстрелами, а знак-то на плече остался! Понадобилась жертва с таким же символом, чтоб мы связали обе татуировки, оттолкнулись от них и вышли на го´тов. Поэтому Умбру убили не кухонным, а типа жертвенным ножом…

– Чтоб выглядело как ритуальное убийство? – уточнил Марин.

– Но о ритуалах они понятия не имеют! Чтоб состряпать нечто похожее, нужно хотя бы начертить символы где-нибудь, не сделали этого. Мое мнение – у них поверхностные знания о субкультурах, по сути, это хладнокровные убийцы с высоким классом подготовки и небольшого ума. Их действия – грубое заметание следов, лишь бы запутать следствие.

– Теперь ясно, зачем из альбомов фотки украли: нет личности, поиски концов затруднены.

– Мы отыскали физию Анубиса, ну и что? Квартиру Умбра снимал без договора, документов не нашли – их наверняка забрали убийцы. Итак, три трупа есть, а данных на них нет – ни имен, ни фамилий, ничего. Чистая работа, кто-то очень умный.

Марин засиделся, ему вообще не свойственно долго находиться в покое, если только он не спит, а когда в голове мысли прыгают, не хватает движения в прямом смысле. Он заходил вокруг скамейки, потирая то грудь, то затылок, словно это поможет активизировать процессы в мозгах.

– Зойка сказала, Анубис с Умброй учили детей метать ножи и самообороне, – вспомнил Марин.

– Мнение психологов хочешь? – подхватил Рожкин, явно вспомнив нечто важное.

– Валяй, все пригодится.

– Убитые дрессировали мальчиков… э… то есть взращивали в них жестокость, понял? К примеру, под видом ритуала заставляли убить кошку, ссорили ребят и доводили до драк. Скорей всего, таким образом готовили боевые единицы для ОПГ.

Ну и что? Марин не знал, как все это применить, чтоб ответить на главный вопрос – кто! И на второй: где их искать?

Городское жилище Ксении Эдуардовны по сравнению с домиком в Пухове – жалкая хибара, хоть и двухэтажная. Хибара утопала в зелени, вход загораживала клумба в классическом стиле – горкой, дорожки к ней вели каменные. Внутри дома комнаты загромождены массивной мебелью, вероятно, это стильно, но Марину убранство показалось мрачным, а пространство – сжатым, тесным.

Лев Маркович сидел в кресле, младший брат Анатолий Маркович стоял рядом, сунув одну руку в карман брюк, локоть второй положив на спинку кресла, и настороженно рассматривал гостя. Неприятное лицо… оба неприятные. Марин тут же осадил себя: нельзя на них смотреть глазами Шатунова. Но надменность, брезгливость младшего братца вылезли на первый план. Он без слов, подбородком указал, куда следует сесть, и Марину пришлось держать минут пятнадцать вступительную речь, как учил Рожкин, затем он задал первый вопрос:

– Как думаете, за что убили вашу жену?

Неожиданно муж заплакал. Когда взрослый и представительный мужчина плачет, свидетелям становится неловко. Брат отвел его в другую комнату, вернулся, усевшись в то же кресло напротив Марина. Слава богу, он пошел на контакт сам: